Власть в тротиловом эквиваленте. Тайны игорного Кремля - Михаил Полторанин

Однажды поздним вечером я ехал из Кремля домой, и мне в машину позвонил Хасбулатов. После недолгих прелюдий он сказал:

— Президиум Верховного Совета просит вас закрыть газету «Известия».

— Как закрыть? На каком основании? — опешил я. — Закона они не нарушили ни разу.

— Нарушили — не нарушили, какая разница, — начал заводиться Руслан Имранович, — у них юристы сверяют каждую запятую, а вы найдите повод — вы же министр печати. Группа дельцов прикарманила массовое издание и третирует неугодный ей Верховный Совет. Чей заказ они там выполняют, не знаю.

Я сказал, что идея Президиума Верховного Совета очень плохая — это рудимент сусловщины. Одной рукой парламент давал свободе слова дорогу, а другой — хотел затыкать критике рот. «Ты берешься за молнию вместо ответа — значит ты, Зевс, не прав!» У Верховного Совета свое издание — «Российская газета», своя телекомпания — ВГТРК, где председатель Олег Попцов дружен с Хасбулатовым, сеть своих средств массовой информации в регионах… Сколько возможностей размазать «Известия», если они не правы, но размазывать надо в дискуссиях, а не запретительным катком.

Мы разговаривали долго, Руслан Имранович трамбовал меня безуспешно, а в конце сказал:

— Вы так рьяно защищаете «Известия», но попомните меня: они и вас продадут за копейку.

(И в этом оказался прав Хасбулатов. В 95-м, когда олигархи с подачи Кремля рассовывали по карманам прессу России, я был председателем Комитета Госдумы РФ по информационной политике. И пытаясь спасти остатки независимости журналистов, пробивал закон о государственной поддержке СМИ. Помимо налоговых и других льгот для вольных редакций включил в закон раздел о создании того самого Национального фонда — разозленный хасбулатовский Верховный Совет больше не захотел помогать прессе.

Закон позволял редакциям вести независимую экономическую политику, а не сдаваться в рабство денежным мешкам. И против него, сомкнувшись, активно выступали нувориши и Кремль. Под их дуду запела подкупленная братия ряда изданий. Журналисты «Известий», уже продавшие к тому времени душу дьяволу — олигарху, оказались в первых рядах атакующих спасительный документ.

Потом известинцы перегрызлись из-за денег друг с другом. Кто-то из них остался на месте, а кто-то побежал создавать другую газету под другого хозяина. Затем под третьего. Так и бегают, запыхавшись. Выбор между свободой и деньгами — тяжелое моральное испытание. Не многие могут подняться до правильного решения.)

Если булгаковских москвичей испортил квартирный вопрос, то смертельную дозу яда в нормальные отношения между вождями Верховного Совета и Мининформпечати внесла последующая история с «Известиями». В этой истории столкнулись два принципа. Депутатов даже не сама газета интересовала, им важно было преподать урок обществу: если высшей власти новой России — Верховному Совету — возжелалось высечь строптивых, то она это сделает непременно.

Я тоже не питал нежных чувств к журналистам «Известий», но мне хотелось показать вместе с ними, что и высшей власти в демократическом государстве должно быть не все дозволено. Нельзя было допустить создание прецедента.

Вскоре руководители Верховного Совета задумали лишить «Известия» независимости и сделать их официальным изданием парламента, как в старые времена, когда они считались органом Верховного Совета СССР. Но разбить топором опасались, предугадывая свирепое нападение даже не осиного, а шершневого роя средств массовой информации. Решили пустить в ход шантаж, чтобы принудить коллектив добровольно согласиться на изменение статуса газеты.

Мне позвонил главный редактор «Известий» Игорь Голембиовский и попросил подойти (министерство находилось в пяти шагах от газетного комплекса) и поддержать. К ним приехал зам Хасбулатова Николай Рябов (тот самый, что был потом председателем ЦИКа) и нагонял на журналистов разные страхи.

Я пришел, собрание было в разгаре. Вспотевший от напряжения Рябов зачитывал ультиматум: если редакция откажется от почетной сдачи на милость Верховного Совета, то здание у нее отберут, из помещений всех выселят, распространение газеты прекратят, доступ к полиграфическим мощностям перекроют. Ошалевшие от таких перспектив журналисты перешептывались и пожимали плечами.

Захотели послушать мою точку зрения. Я сказал, что это выбор самих журналистов: пастись на вольном лугу или хрумтеть сеном в стойле государственной структуры. Пусть сами думают. Но мы не для того пробивали закон о средствах массовой информации, чтобы запускать процесс вспять. А что касается рябовских угроз, то на каждое действие есть противодействие. Коли на то пошло, наше министерство увеличит независимым «Известиям» сумму дотации, обеспечит печатание и распространение газеты. И о помещениях для редакции позаботится. (На следующий день я пришел к Ельцину, рассказал ему обо всем, и он поручил правительству срочно передать редакционное здание «Известий» в собственность коллективу. В то время Борис Николаевич еще нередко выступал как ситуативный союзник свободы слова. Как, впрочем, и Руслан Имранович — только с другого фланга.) Рябов уехал ни с чем.

Не знаю, что он докладывал в Белом доме, но Хасбулатов сказал на заседании президиума:

— Это Полторанин подговаривает журналистов выступать против Верховного Совета. Теперь понятна их наглость.

На сей раз он ошибался. Не до интриг, когда пробираешься к главной цели — созданию четвертой власти (а разгром «Известий» этому только противодействовал. Вслед за российским парламентом начали бы прибирать газеты к рукам краевые, областные и городские власти).

Хотя Ельцин наставлял меня: «Не отдавайте им печать!» — им, значит Верховному Совету, но и под контролем президента она не должна оставаться: наденет розовые очки, разучится называть вещи своими именами. Одно спасение — независимость всех средств массовой информации на всех уровнях. Но союзники в парламенте превращались в недругов независимой прессы и стали отмахиваться от идей нашего министерства, как от надоедливых мух. Ситуация вошла в ступор.

И тут я совершил большую ошибку. Не выдержал. Горячность подвела. Случилось это так.

Еще несколько недель толклись депутаты вокруг проблемы «Известий». В сторону были отложены важные экономические вопросы, тянул Хасбулатов и с принятием уже готового закона «О Совете Министров — Правительстве Российской Федерации». Хотя этот закон урезал самодержавные полномочия президента, а самому Верховному Совету давал право отправлять в отставку правительство и контролировать работу Кабинета министров.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});