Власть в тротиловом эквиваленте. Тайны игорного Кремля - Михаил Полторанин

Смешно сказать, но бумаги и картона Россия покупает за рубежом больше, чем экспортирует, ежегодно затрачивая на это около 2 миллиардов долларов.

Весь мир укрупняет предприятия лесопромышленного комплекса, чтобы поднять уровень переработки древесины, а наша страна и здесь не сворачивает с курса Бнай Брита на дробление экономики. Опасны для власти олигархов большие рабочие коллективы, которые всегда могут дать ей по сопатке. Частные компашки добивают оборудование, смонтированное еще в догорбачевские времена, и гоняют за границу кругляк. Зато с карликов российским чиновникам проще дань собирать.

Эта отрасль близка нам, кто делает газеты, журналы и книги. Потому и остановился на ней подробнее. С помощью Ельцина гайдаровская команда все плотнее брала правительство под контроль. Стычки с ней участились — не буду занимать ими время читателей. Скажу только, что стало тошно ходить на заседания кабинета министров и в Кремль обращаться с отстаиванием каких-либо идей с каждым разом становилось все бесполезнее. Президент завел машину бнайбритских реформ и, сидя где-нибудь в стороне с удочкой иди ружьишком, только прислушивался к шуму мотора: нет ли перебоев?

Впрочем, создание правового и даже экономического фундамента вольных средств массовой информации тогда больше зависело от Верховного Совета, чем от правительства и даже Кремля. Так распоряжалась властью старая конституция. Мининформпечати это учитывало. Сначала у меня были славные отношения с большинством членов парламента и самим Хасбулатовым.

Портились они помимо моей воли — на меня падали и тень соратничества с Ельциным, которого все больше ненавидели депутаты, и беспочвенные подозрения в причастности к выработке экономической политики Кремля. (Не мог же я кричать вместе с ампиловцами: «Банду Ельцина под суд!», находясь в этой «банде», хотя бы для выполнения задач, поставленных журналистской профессией.) Больше всего ссорили нас со спикером и его командой телевизионщики да газетчики, порой сами того не желая.

Я прервал разговор о Хасбулатове, чтобы сделать крайне важные отступления. И увлекся. А между тем позиция Руслана Имрановича со товарищи сыграла большую роль в определении места средств массовой информации в зарождающемся государстве Россия. Вспомнить об этом для завершения разговора о нервозной поре, мне кажется, будет полезно.

13

В декабре 91-го наше министерство представило на утверждение Верховного Совета свой проект закона о средствах массовой информации. Возглавлял группу разработчиков проекта мой заместитель, юрист Михаил Федотов. Подготовленный документ, на первый взгляд, мало чем отличался от Закона СССР о печати. Но дьявол всегда таится в деталях. Парламент Советского Союза, где верховодили партократы, вымарал из того закона многие детали — статьи, представляющие широкие права журналистам. Мы вернули дьявола на место — проект получился более радикальный, учитывал новую политическую ситуацию.

Представлять изделие Мининформпечати в Верховном Совете было поручено Михаилу Федотову как квалифицированному юристу, способному укачать правоведческой демагогией супротивников-верхоглядов. Он храбро сражался, но в шуме и гаме не сумел торпедировать ряд вредных поправок.

Генеральный прокурор России Степанков, например, продавил в закон норму, позволявшую его и остальным репрессивным службам требовать от журналистов безо всякого суда раскрывать конфиденциальные данные об источниках информации. («Кто слил вам сведения? Подайте нам этого сукина сына на растерзание — иначе начнем проводить в редакции обыски».) Другая поправка устанавливала запрет на использование журналистами скрытой аудио— и видеозаписи, кино— и фотосъемки. Нельзя было, не нарушая закон со всеми вытекающими последствиями, снимать и показывать митинги, бесчинства ОМОНа. А пожелаешь зафиксировать на камеру взяточника в момент получения денег, сначала испроси у него дозволения.

Были еще поправки. Закон приняли со всеми этими запретиловками.

У председателя комитета по средствам массовой информации, члена Президиума Верховного Совета России Вячеслава Брагина мы собрались обсудить провальную ситуацию. Брагин успел побывать замредактора районной газеты, долго служил первым секретарем Бежецкого горкома и Центрального райкома КПСС города Калинина. По биографии вроде партократ, а на деле оказался человеком самых твердых демократических убеждений. Вместе со своим комитетом он активно боролся за министерскую редакцию закона.

— Пойдем к Руслану Имрановичу, — сказал мне Брагин. — Посоветуемся, как исправлять положение. Он, мне кажется, политик с прогрессивными взглядами.

Хасбулатов поворчал на нас за то, что мы обленились и не поработали предварительную со всеми парламентскими фракциями — теперь вешаем проблему на него. А ему и без нас есть чем заняться. Но посоветовал: надо погнать в прессе волну недовольства, а я должен уговорить Ельцина отказаться подписывать закон о СМИ с «вредными» поправками, утвержденными Верховным Советом. Тогда закон придется вернуть на переутверждение. Здесь его постараются принять заново без поправок. Тогда формалистикой власть еще не болела.

Погнать волну особого труда не составило. И с Ельциным у меня получился удачный разговор. Правда Борис Николаевич посомневался: «вето» он наложит, а депутаты возьмут да и преодолеют его. Президент не желал ссориться с Верховным Советом из-за каких-то, как ему казалось, пустячных поправок. Я сказал ему, что в парламенте найдут возможность безо всяких дискуссий проголосовать за первоначальный вариант закона. Он согласился.

И действительно, в последний день предновогодней сессии, 27 декабря, вопрос об отмене «вредных» поправок вынесли на голосование. Шел уже десятый час вечера — все одной ногой были в аэропортах, предвкушая встречи с родными. Никто не рискнул вылезти с предложением начать обсуждение — его бы ошикали, засыпали язвительными словами. Депутаты за пару минут отменили свои же поправки. Закон пошел к президенту, тот его подписал.

Все-таки славные времена были для журналистов. Два центра власти в России — Кремль и Белый дом, и каждый хотел расположить к себе пишущую братию. Понимали, что идиллические отношения между этими центрами скоротечны, все старались расширить для себя базу поддержки. А без симпатий прессы добиться этого сложно. Грех было не использовать эту ситуацию.

С комитетом Вячеслава Брагина Мининформпечати тогда действовало рука об руку. Мы не раз обсуждали, как в нашей совместной политике сообразовываться с обстоятельствами. И как обеспечить самостоятельные позиции средствам массовой информации в новом Российском государстве.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});