Спецназ ГРУ: Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны... - Сергей Козлов

Захлопнулась дверь за спиной майора Холодова.

– Завтра обмен! – сказал он, не скрывая свой радости.

Эта короткая фраза привела пленных в ликование, в эту ночь уже никто не спал. Утром всех опять построили во внутреннем дворике, но уже с матрасами и шинелями. Заставили все это тщательно вытрясти и вновь занести в камеры. После этого всех погрузили в автобус с зашторенными окнами, и он повез разведчиков на встречу возвращавшую в жизнь.

Доехав до условленного места обмена, пленных расположили в здании школы. Ждать пришлось несколько часов. В это время шли окончательные переговоры и уточнялись списки обмениваемых. Неожиданно пленных перевели в подвал для «безопасности», а оттуда сразу в автобус. В автобусе на первом сидении сидел командир бригады и Ким Македонович Цоголов. Освобождение!

Доехав до моста автобус замер. Через мост переходили в колонну по два, казалось, мост будет тянуться вечно. Тяжела дорога из небытия в жизнь. Кто-то плакал…

На другой стороне моста бывшие пленные грузовиком были доставлены на площадку приземления к вертолетам. Винты закрутились. Однако одиссея отряда майора Иванова не закончилась: в плену продолжал оставаться один человек – майор Дмитриченков. Но в спецназе своих не бросают. В апреле 1995 года обменяли и его.

Так закончился один из самых трагических эпизодов армейского спецназа. Эта история имела счастливый конец. Поэтому винить в случившемся никого не надо, да и не вправе мы это делать. Мне часто приходилось слышать вопросы:

– Почему Басаев в Буденовске и Радуев в Первомайском в плен со своими отрядами не сдавались? Хотя против них была брошена вся мощь федеральных сил.

Ответ на этот вопрос прост:

– Для них это была война без правил. А мы пытались воевать, имея в одной руке свод законов Российской Федерации, а в другой боевой устав сухопутных войск. Это все равно, что играть в футбол по шахматным правилам. Потому и проигрывали. А что касается отношения общества к участникам данной истории, то оно будет меняться еще не раз. Они будут превращаться то в героев, то в предателей, в зависимости от отношения общества к своей армии и к чеченской войне. Но остались еще и сами участники этих событий, один на один со своими воспоминаниями. Днем они говорят себе:

– Всё! Забыли, перелистнули!

Но ночью, в кошмарных цветных снах, опять приходят горы, плен, допросы, Абу Мовсаев, и то, как они копают себе могилу… Но не копаем ли мы все сейчас одну большую могилу? Спецназу, армии, стране… Не находимся ли мы все в плену? Плену собственных заблуждений, полагая, что все это никогда больше повториться не может? Может. Потому, что чеченская война еще не закончилась, она просто затаилась. Потому, что время осознания взаимных ошибок еще не пришло. А значит, и не пришло время прощения взаимных обид. Сейчас линия фронта пролегает не на поле боя, а в душах людских. И победит в этой войне тот, у кого первым заговорит голос разума.

* * *

Кто виноват в случившемся? Правильно или нет поступил командир отряда, приняв решение о сдаче в плен? Есть ли вообще виноватые в случившемся? Окончательный ответ на этот вопрос сможет дать только время. Но провести анализ случившегося, чтобы не повторять прошлых ошибок, надо.

Задача, поставленная перед отрядом, полностью соответствовала боевому предназначению частей и подразделений специального назначения. Но со времен Великой Отечественной Войны подобные подразделения не выполняли таких задач ни разу. Да, был Афганистан, были боевые задачи, но там они, в основном, ограничивались поисково-засадными действиями. Там была своя бронегруппа, поддержка артиллерии и авиации. Кроме этого, плотность населения была более низкой, местность полупустынной, погодные условия совершенно другие. Мало того, здесь ситуация по сравнению с Афганской изменилась на 180°. В Афгане в «лысых» горах кто выше, тот и прав. В данной ситуации противников разделял туман, однако тех, кто внизу, практически не видно, а силуэты тех, кто выше, просматривались на фоне неба. Значит, опыт Афганской войны был мало пригоден для Чечни.

Теперь посмотрим уровень подготовки личного состава 22-ой бригады по состоянию на зимний период 1994-95 годов. Были ли солдаты до этого в горах?

Ответ: Ни разу.

Сколько было проведено зимних полевых выходов с ночевкой?

Ответ: Ни одного.

Ну, а тренировки в десантировании с вертолетов по-штурмовому, или хотя бы посадочным способом были?

Ответ: Тоже нет.

С уровнем боевой подготовки все понятно. А как дело обстояло с предварительной подготовкой непосредственно по поставленной задаче? Может быть, хоть тогда выезжали в горы и отрабатывали варианты ведения боевых действий? Тем более, что горы от Моздока недалеко.

Ответ: Нет, вся подготовка прошла на аэродроме.

Даже такого краткого обзора достаточно, чтобы сделать вывод, что к выполнению поставленной задачи отряд был слабо подготовлен.

Но кроме профессиональной стороны вопроса, была еще и морально-психологическая. Несмотря на присутствие вооруженных конфликтов на Кавказе до Чеченской войны, никто из представителей народов бывшего СССР не вписывается в образ врага, предлагаемый нашей идеологией. А чем отличается бандит от добропорядочного гражданина, наши Вооруженные Силы не учили. Но с этой проблемой можно было бы справиться, поведи наши средства массовой информации работу в необходимом направлении.

Главная проблема в низшем звене нашей армии. Восемнадцатилетний юноша не может стать хорошим бойцом даже за два года службы, а бойцом спецподразделения тем более.

Пора создавать профессиональную армию. Она будет стоить дорого, но она того стоить будет. Конечно, в нынешнем положении в стране невозможно перестроить всю армию, но спецназ-то перевести на профессиональную основу можно.

В. Дмитриев

Грозный 95-го

Тяжелый град и снег, и мокрый гной

Пронизывают воздух непроглядный;

Земля смердит под жуткой пеленой.

Алигьери Данте

Для спецназа Чеченская война началась неудачно. Один отряд попал в плен в горах из-за невозможности быть эвакуированным, другой почти полностью погиб в результате диверсии. Несколько групп, входивших в Грозный в новогоднюю ночь, было уничтожено боевиками. К такому повороту событий мы не были готовы. Пришлось на ходу переучивать бойцов воевать в новых условиях. Времени было мало, но все понимали, что от того, как мы сумеем приспособиться к новым условиям войны, зависит наша жизнь. Такого энтузиазма в овладении наукой побеждать я больше не встречал. Мою группу к войне готовили всей бригадой. Кто успел повоевать в Афганистане или Карабахе делились секретами войны. За неделю группа была готова. В ней было два офицера, два прапорщика, один из которых связист, и восемь солдат. В случае необходимости группа могла разделиться на четвёрки, тройки или двойки, которые могли самостоятельно выполнять задачи и принимать ответственные решения. Связь была доведена до каждой двойки, снабженной радиостанцией.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});