Великий Магистр - Елена Грушковская

— Надо же! Кто тебе сказал? — усмехнулся я. — Где такой закон прописан?

— В Уголовном Кодексе…

Потрясающая логика. Я не мог на неё налюбоваться.

— Золотце моё, а кто тебе сказал, что к хищникам применимы людские законы? Даже у людей в разных странах разные законы, а тут — вообще другая раса. Другой вид. Со своими законами и своей моралью. Мы просто стоим выше людей в пищевой пирамиде, вот и всё. Никакие кодексы тут не вписываются. Тут простые законы природы действуют. А их нет в кодексах.

— Не сравнивай людей с животными… Это всё не то, — простонала она. — Человек обладает разумом…

Мне даже стало её жалко — этот спор отнимал у неё много сил, а ей надо было ещё превращение перенести. Ладно, всё, последний аргумент — и прекращаем.

— Почему не сравнивать? Разве человек — не животное? К млекопитающим относится, если не ошибаюсь. И разум тут ни при чём. Почему существа с высокоразвитым разумом не могут участвовать в природных отношениях? Люди — часть природы, не забывай. И хищники — тоже. Я скажу тебе, что это за война, золотце. Это война не за какие-то нравственные идеалы, гуманизм и прочую лабудень. Она — за место под солнцем. Люди хотят оставаться венцом творения, царями природы. И не хотят мириться с тем, чтобы их кто-то кушал! Может, зайцы, если бы могли, тоже повоевали бы против волков, да не могут. Ни мозгов не хватает, ни силы. А у людей хватает… И мозгов, и желания быть господствующей расой на этой несчастной планетке. Потому они и хотят уничтожить хищников. И не ищи тут высоких идей. Всё гораздо проще и непригляднее.

— Я тебе не верю… кровосос… — пролепетала она, закатив глаза.

Кажется, превращение вступило в следующую стадию. Я печёнкой чуял: внутри у неё что-то происходило. Всё меньше в ней оставалось человеческого, уступая место вампирскому, даже запах её менялся. Он уже не был таким соблазнительно-вкусным…

— Не верю твоим циничным рассуждениям, — бормотала она, а сама уже была на грани забытья.

— Тихо, тихо, — сказал я. — Не разговаривай. Береги силы. Они тебе ещё понадобятся, чтобы как-то выдержать это. А там уже легче станет.

Когда станет легче, было ещё неясно, а пока у меня имелись все основания опасаться, как бы она не отдала концы. Даже мне самому было рядом с ней не по себе, я реально чувствовал отголоски её мучений своей шкурой. Как-то душно и нехорошо мне стало в палатке… Хоть и не следовало оставлять её сейчас одну, я всё-таки вышел на свежий воздух.

И сигарет не было. Я с досадой смял пустую пачку. Вместо сигареты я стал грызть сосновую веточку — просто чтобы во рту что-то было. Неважная замена, но всё-таки…

Какое-то движение в воздухе заставило меня обернуться. Из-за дерева выглядывала та коротко стриженная хищница — Пандора, кажется. Почему я не услышал скрипа снега? Она что, рискнула летать между деревьями? Нужно быть настоящим асом, чтобы проделывать это в лесу, где и крыльями-то не особо размахнёшься. Вид этой притаившейся за стволом серой твари насторожил меня. Чего ей тут понадобилось? Что она вынюхивает? Моя рука инстинктивно потянулась к пистолету за поясом. Хищница сделала жест — мол, всё в порядке.

— Спокойно, приятель, — сказала она своим пацанским голосом.

— Тамбовский волк тебе приятель, — отозвался я.

— Не приятель, а товарищ, — поправила она.

— Какая на фиг разница?

— Да никакой…

— Тогда чего припёрлась?

Это она всадила в меня нож и моей кровью заразила лейтенанта. Если бы она не была женщиной, по морде бы ей дал. Хотя… Может, послать к чёрту приличия и сделать для неё исключение? Я уже сделал движение, но она опять выставила вперёд руку и положила на снег большую чёрную сумку.

— Да тихо ты… Нервный какой. Тут вам покушать и аппаратура для связи. Вашу-то мы раскокали, уж извините. Частота там уже настроена. Машина в сервисе, готово будет уже завтра.

— Быстро, — хмыкнул я озадаченно.

Она усмехнулась.

— Так сервис-то наш. Общества «Аврора», то есть. Мы попросили побыстрее — вот они и откликнулись на просьбу. От вас в сотне километров будет. По трассе на север. — И она махнула рукой, показывая направление. — Сами заберёте, или вам подогнать?

— Мы что, сотню километров пешком топать должны? — проворчал я.

— А ты что, летать не умеешь? — удивилась она.

Я буркнул:

— Да нет ещё, крылья не выросли.

— А, ты у нас новичок! — ухмыльнулась Пандора. — Понятненько. Ну, тогда… Как там твоя напарница — ещё не обратилась?

— Думается, посередине где-то.

— Тогда через пару дней мы вас ещё раз проведаем. Если она будет готова — подкинем до сервиса.

— Было бы неплохо. Особенно после того, что ваша девичья банда натворила.

— Ага. — Она сверкнула клычищами. Улыбка — непередаваемой красы! — Ну давай, товарищ тамбовский, чао.

В общем, мирно поговорили. Морду бить как-то расхотелось. Сказав «чао», через миг она была уже на дереве, будто её подбросило туда здоровенной пружиной. Едва касаясь ногами и руками веток, она в мгновение ока очутилась почти на верхушке и взлетела оттуда. Так вот как она к нам подобралась, понял я. Села на дерево и спустилась. Потому я и не слышал шагов.

14.13. До кондиции

— Ну что, ниточка, будем кушать?

Надо мной склоняется знакомая клыкасто улыбающаяся физиономия. И чего он такой радостный, будто поздравляет меня с днём рождения? И что за очередную кличку он мне придумал? Ниточка какая-то… Однако, внутри у меня жуткая пустота, которая, если её не заполнить, всосёт и меня саму, и всю нашу планету, как чёрная дыра. Это даже не голод, это какая-то глобальная катастрофа в масштабах отдельно взятого организма… Если такое бывает, конечно.

В руках у рыжего хищника — пакет с кровью. Он расстёгивает мой спальный мешок и кладёт его внутрь, прямо к моему телу… Бррр!

— Ты что? Убери это от меня, — гадливо содрогаюсь я.

— ЭТО? — усмехается он. — Это теперь твоя еда. Хорошо, что мешок с подогревом, а то, понимаешь ли, в холодном виде она не очень. Ничего, через полчасика станет гораздо приятнее для употребления.

От мысли, что мне придётся это пить, к пустоте добавляется тошнота. Гадость такая, что кишки норовят вывалиться наружу через горло…

— Я не буду это пить…

Рыжий с ухмылкой говорит:

— Это ты пока её аромата не чуяла. А как только почуешь — за милую душу выпьешь… Ещё добавки просить будешь. Так… Себе что ли, тоже достать?

И он заворачивает в свой спальный мешок второй пакет, включает подогрев, а потом, подумав, забирается в мешок сам.

— Погреюсь… А то с голодухи начинаю подмерзать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});