Лучшее юмористическое фэнтези. Антология - Нил Гейман

Интересно, если бы герой Фрэзера вознамерился вызвать дождь, где он нашел бы подходящий водоем? Эта мысль обеспокоила меня, но я пробормотал:

— Черт с ним, будь что будет.

— Вы меня удивляете, преподобный. Я не ожидал от вас таких грубых слов!

Я объяснил Маккаби свой план. Мы построим дамбу у нижнего края пруда. К тому времени, когда анула оправятся от последствий несварения, вода в яме поднимется, и ее хватит для наших целей. Теперь нам было чем заняться: мы с Маккаби таскали и укладывали камни, а щели между ними замазывали грязью, которая от жары запекалась и твердела, как глина. К полуночи наши труды были закончены. Вода в пруду между тем поднялась нам до щиколоток.

На следующее утро меня разбудили громкие крики, улюлюканье и звуки ударов, которые доносились со стороны лагеря анула. «Ага, — подумал я, самодовольно потянувшись. — Они обнаружили запруду, которую мы построили у источника, и радуются». И тут Маккаби откинул полотнище палатки и просунул внутрь свою небритую физиономию.

— Объявлена война! — взволнованно провозгласил он.

— Надеюсь, не с Америкой? — Я невольно задержал дыхание, поскольку в голосе моего спутника мне почудились обвиняющие нотки. Однако Маккаби исчез так же внезапно, как и появился.

Я надел ботинки и пошел вслед за ним. Лишь когда мы поднялись на взгорок, мне стало понятно, что речь шла о межплеменной войне.

Внизу собралось в два раза больше чернокожих мужчин, чем было раньше, и каждый из них громко завывал, стараясь за двоих. Они дрались на кулачках, размахивали копьями и палками, тыкали друг другу в волосы тлеющими ветками из костра.

— Это соседнее племя бингбинга, — сказал Маккаби. — Они живут ниже по течению ручья. Сегодня на рассвете они обнаружили, что их вода пропала. Теперь бингбинга заявляют, что анула задумали истребить их народ и отобрать ямсовые поля. Какая несправедливость!

— Мы должны что-то предпринять!

Маккаби порылся в своем мешке и извлек маленький, почти игрушечный пистолет.

— Это безделушка двадцать второго калибра, — пояснил он. — Но когда эти остолопы увидят оружие белого человека, они тут же разбегутся по домам.

Мы со всех ног бросились вниз по склону и вклинились в дерущуюся толпу. Маккаби яростно палил из маленького револьвера в небо, а я размахивал Новым Заветом, крича, что правда на нашей стороне. Неудивительно, что воинственные бингбинга дрогнули перед нашим натиском. Они отступили в замешательстве и обратились в бегство, унося своих раненых. Мы загнали их на вершину ближайшего холма. Воспользовавшись преимуществом своей позиции, они некоторое время грозили нам оттуда кулаками, осыпали ругательствами и насмешками, потом наконец развернулись и понуро побрели в свои земли.

Маккаби обошел лагерь анула, посыпая спортивной присыпкой для ног — единственное лекарство, которое он носил с собой, — раны тех бойцов, которым досталось больше других. Пострадавших было мало, и основные повреждения сводились к разбитым носам, шишкам на лбу и легкой депиляции — в тех случаях, когда противники яростно вцеплялись друг другу в бороду и волосы. Я как умел изображал армейского капеллана и, не имея возможности объясниться словами, знаками показывал туземцам, что молюсь об их духовном утешении. Одно было хорошо: все анула явно оправились от последствий неправильного питания. Похоже, физические упражнения с утра пораньше оказали на них благотворное воздействие.

Постепенно все успокоились. После того как мы позавтракали и попили чаю, я попросил Маккаби отыскать среди анула незанятого мужчину, который принадлежал бы к роду, почитающему широкорота как свой кобонг, то есть тотем. Мой переводчик нашел юношу из клана широкорота и после долгих уговоров привел ко мне.

— Это Йартатгурк, — сообщил мне Маккаби.

Йартатгурк слегка прихрамывал, так как один бингбинга больно ударил его по ноге. Густая кучерявая борода росла у него только на левой стороне лица, поскольку растительность на правой щеке подпалил другой бингбинга. Остальные члены племени тоже приблизились и расположились вокруг нас на корточках, словно хотели увидеть, какой новый индивидуальный метод лечения я припас для молодого человека.

— Теперь мы должны восстановить последовательность действий во время обряда, — объявил я и начал читать отрывок из «Золотой ветви», в котором описывалась церемония вызывания дождя.

Маккаби переводил текст предложение за предложением. Выслушав нас, молодой Йартатгурк вскочил на ноги и, несмотря на хромоту, припустил без оглядки. Остальные анула начали перешептываться, постукивая указательным пальцем по лбу.

Когда Маккаби притащил назад упирающегося Йартатгурка, я заметил:

— Несомненно, они знакомы с церемонией.

— Анула говорят: если вы так сильно хотите пить, что готовы тратить время на эту безумную затею, то лучше б вы пробурили здесь артезианскую скважину. Они были бы вам за это признательны. И они правы!

— Но суть не в этом, — возразил я. — Как утверждает Фрэзер, туземцы верят, что в давние времена широкорот жил в браке со змеей. Змея обитала в водоеме и вызывала дождь, выплевывая воду в небо до тех пор, пока не появится радуга и тучи и не начнется дождь.

Выслушав перевод, анула снова начали переговариваться и стучать пальцем по лбу.

— Аборигены говорят, — перевел Маккаби, — что если вы покажете им птицу, которая живет в браке со змеей, они дадут вам любую воду, какую только пожелаете, даже если им придется голыми руками прорыть канал отсюда до залива Карпентария.

Это звучало угнетающе.

— Я убежден, что столь уважаемый антрополог, как Фрэзер, не стал бы лгать о поверьях племени.

— Если ваш Фрэзер родня тому Фрэзеру, с которым я некогда водил дружбу, — старому Блейзеру Фрэзеру, — то я ничуть не удивлен: мой приятель был мастер плести небылицы.

— Ладно, — заявил я твердо. — Я проделал двенадцать тысяч миль, чтобы опровергнуть этот обычай, и я не отступлю. А теперь скажите Йартатгурку, чтобы он прекратил вопить, и давайте возьмемся за дело.

Маккаби убедил Йартатгурка, что церемония, какой бы идиотской ее ни считал невежественный туземец, никому не принесет вреда, а в качестве аргумента вручил юноше большой кусок Экс-Лакса. Мы втроем подошли к пруду и обнаружили, что он наполнился до краев противной коричневой водой. Глубина и ширина водоема были такими, что в нем мог бы утонуть наш грузовик. Затем мы отправились в бескрайнюю саванну.

— Прежде всего, — напомнил я, — нам нужна змея. Живая змея.

Маккаби поскреб небритый подбородок:

— Все не так просто, преподобный. Эти обжоры съели всех змей в пределах своей охотничьей территории. И потом, обычно они убивают змей с безопасного расстояния бумерангом или копьем. Тут водятся такие гады, что вам не захочется видеть их живыми.

— Почему?

— Ну, например, у нас водится тигровая змея и смертоносная змея, чей яд в двадцать раз сильнее, чем яд чертовой кобры. Кроме того, здесь можно встретить тайпана.[216] Я сам видел, как лошадь сдохла через пять минут после того, как ее укусила эта тварь. А еще…

Тут мой переводчик прервался и поймал за руку Йартатгурка, который попытался улизнуть. Маккаби указал на куст и послал туземца вперед, подробно объяснив ему, что нужно делать. Йартатгурк похромал прочь, нервно поглядывая по сторонам и грустно облизывая шоколадку. Маккаби и сам выглядел не слишком счастливым, когда мы двинулись вслед за аборигеном.

— Хотел бы я, чтобы ваш Фрэзер, дьявол его подери, был здесь. Пусть сам свою змею ловит, — брюзжал он.

— Перестаньте, прошу вас, — ободряюще сказал я. — Наверняка здесь водятся и неядовитые змеи, которые тоже сгодятся для нашей цели.

— Нам уже ничего не понадобится, если мы наступим на одну из ядовитых гадин, — сердито буркнул Маккаби. — Ничего глупее на свете…

Внезапно послышался шум. Он доносился как раз с той стороны, где мы в последний раз видели Йартатгурка, который, согнувшись, осторожно обследовал кочки.

— Он поймал змею! — воскликнул я.

Юноша выпрямился, издав сдавленный крик. На фоне ясного неба было отчетливо видно, что абориген отчаянно борется с чем-то огромным и извивающимся. Зрелище, прямо скажем, было ужасным!

— Разрази меня гром! — изумленно выдохнул Маккаби. — Я никогда не встречал квинслендского питона так далеко к западу.

— Питона!

— Вы чертовски правы, — согласился мой товарищ и добавил с нескрываемым восхищением: — В нем футов двадцать, не меньше.

Разинув рот, я смотрел на ожившую скульптурную композицию «Лаокоон, борющийся со змеями». Йартатгурка, оплетенного змеиными кольцами, было почти не видно, зато очень хорошо слышно. В какой-то момент у меня промелькнула мысль, что мы переоценили свои силы, но я решительно прогнал сомнения. Пока Бог в точности следовал инструкциям Джеймса Фрэзера.