Высота в милю - Лиз Томфорд

а я совсем на них не похожа.

— Что делает их идеальными? Размер одежды? Разве это делает кого-то идеальным? И независимо от размера, выглядеть как все — это скучно. Ты потрясающая, Ви, и то, что делает тебя другой, выделяет тебя. Самым лучшим образом.

Стиви слегка улыбается мне в зеркало.

— Думаешь, я похож на тех парней, с которыми играл в хоккей в Индиане? Нет, блядь, не похож. И сейчас, в лиге, мои сверстники не похожи на меня. Но посмотри на нас вместе, — я киваю в сторону нашего отражения. — Ты не можешь посмотреть на нас и сказать, что мы не подходим друг другу. Мы прекрасны вместе.

Ее сине-зеленые глаза блестят в отражении.

— Ты — лучшее, что когда-либо случалось со мной, Зи.

О, черт. Мое сердце. Слова. Девушка. Все это заставляет мое сердце учащенно биться, а легкие сжиматься от нехватки кислорода.

— Тоже самое, милая.

Я целую ее в макушку, наблюдая через зеркало, как улыбка изгибается на ее губах. И хотя я люблю каждый изгиб ее тела, вот этот — мой самый любимый.

ГЛАВА 40

СТИВИ

— Ты закончила свою часть работы по подготовке самолета?

— Хм? — рассеянно спрашиваю я свою коллегу, не отрывая глаз от экрана своего крошечного телефона.

— Ты закончила свою часть работы по подготовке самолета?

Резкий тон Тары заставляет меня вскинуть голову и посмотреть на нее. Ее брови подняты, глаза устремлены на меня, а руки скрещены на груди.

— Да. Все готово. Осталось только дождаться окончания игры.

Неодобрительный взгляд Тары переходит с моего лица на телефон, а затем обратно, прежде чем она проскальзывает мимо меня в кухонный отсек.

Закатив глаза, я опускаюсь на ближайшее сиденье, продолжая смотреть игру на своем телефоне. Второй тур, шестая игра, и сейчас семь минут овертайма. Чикаго ведет со счетом 3:2 в этой серии против Вегаса, и если они вырвут сегодня победу на выезде, то мы отправимся в третий раунд, всего в одной серии от финала Кубка Стэнли.

— Как у них дела? — Инди опускается на сиденье рядом с моим, но прежде чем я успеваю ответить, у нее вырывается глубокий горловой стон. — Святое дерьмо, эти сиденья, — она еще глубже погружается в роскошную кожу. — Неудивительно, что все парни расслабляются, как только садятся в самолет. Эти сиденья просто потрясающие.

— Овертайм, — говорю я ей, желая посмеяться вместе с ней прямо сейчас, но я слишком напряжена. — Семь минут. Кто первый забьет, тот и выиграет.

Указательным пальцем рассеянно провожу по коже большого пальца, жалея, что у там нет кольца, чтобы покрутить его.

— Как дела у Зандерса? — шепот Инди настолько тих, насколько это возможно.

— У него все хорошо. Хотя сегодня он отыграл хренову тучу минут.

— О, а вот и Рио! — Инди указывает на игрока с тридцать восьмым номером, который выпрыгивает на лед, и я знаю, что прямо за ним следует его партнер по синей линии. Игрок с номером одиннадцать присоединяется к нему в игре.

Смена Зандерса проходит в основном в атаке, поскольку «Чикаго» контролирует шайбу. Мэддисон получает хороший обзор перед воротами, когда голоса дикторов повышаются, предполагая, что он вот-вот забьет, но один из защитников «Вегаса» отбирает шайбу и выводит ее из своей зоны, еще немного продлевая жизнь своему сезону.

Но прежде чем шайба успевает перелететь синюю линию, Рио выставляет свою клюшку, не давая сопернику опомниться и продолжить игру.

Шайба скачет между игроками команды в белом, усталость видна в их небрежных передачах и медленных маневрах. К счастью, игроки «Вегаса» устали не меньше. Все на льду измотаны из-за отсутствия смены.

Мое сердце бешено колотится, я ерзаю на своем сиденье, не в силах успокоиться, приковав взгляд к крошечному экрану в моих руках.

Шайба возвращается к Зандерсу, и он быстро ищет возможность отдать пас, но вместо этого бросает от синей линии в надежде, что шайба найдет кого-то из его товарищей по команде перед воротами.

Но шайба не находит никого из его товарищей по команде. Вместо этого она пролетает мимо вратаря, попадает в сетку и вырывает победу в овертайме.

— Боже мой! — кричу я.

Инди вскакивает со своего места и кричит вместе со мной, мы обнимаемся, прыгаем вокруг и радуемся.

— Не знаю, что происходит, но понимаю, что что-то хорошее! — добавляет Инди.

— Это действительно чертовски хорошо!

— С каких пор вас двоих волнует, как дела у команды? — подозрительно спрашивает Тара, прерывая наше празднование.

Мы с Инди замираем, отпустив друг друга, расправляем и разглаживаем униформу.

— Э-эм… — я колеблюсь. — Нам всем должно быть не все равно. Чем длиннее сезон, тем больше у нас рейсов, и тем больше денег мы зарабатываем. Верно?

Тара прищурившись смотрит на меня, явно не веря мне.

— Конечно.

Парни очень шумные, когда заполняют самолет для нашего полета домой в Чикаго. Из бумбокса Рио доносится музыка, команда в приподнятом настроении, и каждый игрок, входящий в самолет, непрерывно аплодирует и улюлюкает.

Но громче всего в самолете становится, когда на борт поднимается огромный защитник с золотыми украшениями и в костюме-тройке, который забил победный гол.

У меня болят щеки от улыбки, я бесконечно горжусь им за то, что Зандерс продолжает показывать, что заголовки и внимание, которые он привлекает к команде, касаются не только его личной жизни. У него есть талант, который подтверждает все эти разговоры, и мастерство, чтобы заработать огромный расширенный контракт, основываясь только на своих способностях.

Пока он идет к выходу, аплодисменты продолжаются. Парни заполняют проходы, еще не готовые занять свои места. Зандерс широко улыбается, бросая свою сумку в подвесную корзину над своим местом, затем, наконец, поворачивает голову в сторону кухни, чтобы найти меня.

— Итак, я собираюсь убраться отсюда, пока не увидела то, что не прочь увидеть, но, вероятно, не должна, — Инди ныряет в проход, теряясь в толпе хоккеистов.

Но взамен в кухонном отсеке появляется