Соседи (СИ) - Коруд

понадобимся.

— Значит, это ты? Вызвал?.. — искренне удивилась малая. — Когда только успел?

— Поехали. Успеть сегодня придется еще много.

***

Том предложил ей встретиться в кафе «Могучая кучка» на «Охотном ряду». Ульяна накануне даже в поисковик залезла, чтобы посмотреть, что это за место такое: на Тверской огромное количество всяких заведений — ярких, сияющих, шумных, известных. Но про «Кучку» — нет, не слышала. Оказалось, что расположено оно в Доме композиторов, спрятано от посторонних глаз — попробуй еще найди — и работает «для своих» с лохматых времен. Вчера на её вопрос о том, почему такой выбор, он ответил: «Тихо».

Она доехала до «Кузнецкого моста». Перешла на «Лубянку». Встала на платформе в ожидании поезда, который через пару минут доставит её к станции назначения, и поняла:

нет.

И дело даже не в том, что внутри всё опять вверх дном перевернуто, что сегодняшний день с его событиями выжал из неё все соки — не в этом. Она бы очень хотела наконец увидеть человека, с которым общается уже больше полугода. Да, последнее время меньше, гораздо меньше, но ведь… Сколько советов, за которые она так ему благодарна, он ей дал. И никогда не поднимал её на смех с её дурацкими вопросами, а аккуратно направлял. И всегда предоставлял возможность высказаться, всегда выслушивал. Так интересно было бы взглянуть на него и убедиться, что не шестьдесят ему и не десять, и что никакой он не «задрот очкастый в растянутом свитере». Ну, да даже если и так? Не суди по обертке. Может, даже удалось бы расколоть этот орешек. Может, он бы ей что-то еще о своей жизни рассказал. Ведь раз предложил встретиться, значит, наверняка готов. А может, на двоих они бы разработали годный план возвращения на место трезвых голов. Хотя он признал, что ему и так неплохо. Она хотела бы… Она этой встречи ждала с того самого дня, когда он сказал, что бывает в Москве и что шанс повидаться имеется.

А на другой чаше этих весов — Юлька. Юлька, которую она обидела своим молчанием и отчуждением. С которой они сегодня нормально так и не поговорили. Которая, конечно, рано или поздно её поймет, но Уля не хочет, чтобы поздно. Потому что «поздно» будет уже поздно. Потому что лучшая подруга точно важнее интернет-знакомого. Потому что Новицкая — она такая единственная. Одна такая на всем белом свете. А с этим ощущением себя предательницей Ульяна и ночи не выдержит.

19:50 Кому: Том: Том, извини, пожалуйста, я не приеду. С близким человеком проблемы, и если я не решу их сегодня, завтра близкого у меня не останется. Давай в другой раз? Если ты, конечно, после такого захочешь повторять попытку. Я мечтала увидеться, правда.

19:50 Кому: Юлёк: Ты дома?

19:53 От кого: Юлёк: Нет, на какой-то выставке. Названия не знаю, мне не сообщили.

19:53 Кому: Юлёк: Юль!

19:53 От кого: Юлёк: Дома.

19:54 Кому: Юлёк: Я приду. Можно?

19:54 От кого: Юлёк: Нужно.

С души будто глыба льда сползла. Только так — правильно, так — и никак иначе. А с Томом…Том должен понять — всегда понимал.

20:15 От кого: Том: Ок. В другой раз. Не парься.

Еще сорок минут наедине со своими мыслями, еще десять с музыкой на всю громкость в попытке их заглушить, и вот Ульяна топчется на пороге не собственной, а Юлькиной квартиры, жмёт звонок и не знает, какое лицо перед собой сейчас увидит и что конкретно будет говорить. Слова находятся, стоит двери открыться, а Юльке предстать перед ней — насупленной, с горящим взглядом, сжатыми губами и красноносой.

— А как же Том? — вопрос звучит язвительно, но Уле ясно как день, что Юлька всего лишь хочет убедиться в верности собственных догадок.

— Ты гораздо важнее. Прости меня.

Еще минута — и Ульяна сидит в одном углу дивана, а Юлька — в другом. Юлька сканирует её изучающим взглядом и ничего не говорит. На Юльку смотреть тяжело, поэтому Уля рассматривает орнамент дубового паркета. Классический орнамент ёлочкой. В современных интерьерах предпочтение отдают ламинату, но Юле нравится ёлочка. Говорит, по паркету приятнее ходить босыми ногами. Есть такое.

— Сейчас будет монолог, — обреченно произносит Уля, понимая, что сейчас и впрямь будет длинный, больной монолог, что хочешь или нет, а плотину прорвет. — Но мне страшно.

— Мне тоже, — слышится глубокий вдох. — Может, винишком зальемся? Для храбрости? Прям из горла.

Новицкую сдувает с дивана, а уже спустя полминуты она возвращается с кухни с бутылкой красного и штопором. Открывает, как заправский бармен, и молча протягивает Ульяне. Из горла, так из горла.

«Ну, соберись уже, а…»

Это тяжело. Носить всё в себе — очень трудно. Вытаскивать из себя колющее, режущее, ранящее — еще труднее. Станет ли легче потом — большой вопрос. Но Юлька не заслуживает молчания.

…

— Прости, что толком ничего тебе не рассказываю, — выдохнула Уля, пытаясь начать. — Я тоже не слепая, Юль, я вижу и чувствую твое к нему отношение, и мне сложно найти в себе на искренность моральные силы, я боюсь тебе открыться. Боюсь! Твоего непонимания, ревности, твоего напряжения. Боюсь снова услышать твои предостережения. Поверь, мне и так их хватает!

Еще как хватает. Они прокручиваются в мозгу в режиме нон-стоп.

— Мама просто не затыкается, каждый день у нас дома одно и то же! Ваши слова и без вас со мной постоянно — в моей собственной голове, которая всё понимает. Я же не дурочка, хоть ты и считаешь, что я сказках живу.

Ульяна только начала, а уже чувствовала, что успела потерять управление над поездом, состоящим из вагонов мыслей, эмоций и чувств, и теперь он несётся под откос. Юля смотрела не мигая, только лицо медленно вытягивалось в осознании сути. Сказал «А», говори и «Б». В противном случае не стоило и рта разевать. Еще вина, срочно!

— Что в башке моей происходит, я и не знаю, как тебе объяснить. Помнишь «Ёжика в тумане»? Так вот, я чувствую себя Ёжиком. Он спустился в туман, потому что захотел поближе подобраться к белой Лошади. И заблудился. Лошадь — это сейчас Егор. Но вообще когда-то Егор для меня был, как для Ёжика Медвежонок, — Уля криво улыбнулась сама себе. Перед глазами встала иллюстрация из книги, где Ёжик и Медвежонок сидят на завалинке и рассматривают звезды над печной трубой. Детство, где ты? — А потом… Ну вот… Ёжик идет-бредет сквозь туман, сам не понимает куда, а за ним крадется Филин. Филин — это мама моя. Или… Или вот