Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

— Автоматические защитные системы отключены, — сообщил Теофон.

— Аркад, теперь ваша очередь.

— Отделение Аркада, движемся… Ааа! — приказ сержанта прервал крик боли.

— Аркад, Аркад, что у тебя? — спросил Гамос.

— Сила отделения равна двум.

— Ты ранен.

— Чтобы бежать, левая рука мне не нужна, — не останавливаясь и тяжело дыша, ответил Аркад.

— Враг не отстаёт, — сообщил он через несколько секунд.

— Оценочное время до цели?

— Две минуты. Мы не доберёмся, если они продолжат пребывать.

— Теофон, перекрой “бутылочное горлышко”.

— Слушаюсь. Отделение Теофона, теперь атакуем… Непрерывный огонь! Срежьте их! — Космические десантники Теофона с криками атаковали врага.

— Цель в поле зрения, — раздался голос Аркада. — Преследователи открыли огонь.

— Продолжайте двигаться!

— Говорит Теофон. Враги приближаются, несмотря на наше сопротивление.

— Силы и направление?

— Со всех сторон.

Доступ к записи, загрузка.

К этому моменту вероятность успешного завершения задания без полного уничтожения группы стала равна ноль целых ноль десятых. Это было известно Имперским Кулакам, но не повлияло на их способность действовать. Они, как и все мы, сформированы геносеменем наших отцов, и не связаны слабостями меньших существ. Они знали, что погибнут. Единственный вопрос состоял в том, могли ли они ещё преуспеть.

Прошедшее время с прошлой записи: двадцать четыре секунды. Доступ к происшествию с “Когтем Орла”. Вокс-отрывок семь. Воспроизведение записи. “Машина — Альфа. Машина — Омега”.

– “Бутылочное горлышко” прорвано, они наступают, — сообщил Теофон на фоне отчаянной перестрелки.

— Сколько им потребуется времени, чтобы миновать вас?

— Капитан Гамос, говорит Аркад. Автоматические защитные системы снова активны, продвижение к цели остановлено.

— Говорит Теофон, “бутылочное горлышко один” пало. Отступаем к “бутылочному горлышку два”. Они ворвутся в главный магистральный коридор через шесть секунд.

— Они обошли нас! — воскликнул Аркад.

— Всем подразделениям, говорит Гамос. — Голос капитана оставался спокойным, несмотря на эхо очередей из автоматического оружия. — Я перекрываю главный магистральный коридор. Заряды взорвутся через пять… четыре… три… два… Подрыв!

— Хороший взрыв, главный магистральный коридор перекрыт, — сообщил Теофон, едва смолкло эхо. — Это должно их замедлить.

— Теофон, сколько времени потребуется, чтобы обойти обломки?

— Предположительно 102–150 секунд, капитан.

— Аркад, вы у системы управления атмосферой мостика?

— Мы встретили упорное сопротивление, капитан… — донёсся сквозь помехи ответ сержанта, его голос дрогнул. — Мы… Брат… Мы…

— Аркад?

— Говорит Теофон, “бутылочное горлышко два” прорвано. — Было слышно, как его отделение возобновило яростную перестрелку. — Не можем удержать его.

— Аркад, какие ваша численность и статус?

— Капитан, мы… — голос Аркада был едва слышен из-за помех.

— Они прямо перед нами… — Снова заговорил Теофон. — Предатель… Их слишком много… Мы не можем удержать эту позицию…

— Аркад, какие ваша численность и статус?

— Капитан, говорит Теофон. “Бутылочное горлышко два” захватят через тридцать секунд.

— Аркад.

— Он погиб, Гамос! Какие твои приказы?

— Аркад. — Тон капитана оставался бесстрастным.

— Мы проигрываем, брат! — перебил его Теофон, ведя огонь. — Выбора нет. Если мы делаем это, то прямо сейчас.

— Аркад, ты слышишь меня? Аркад, мы должны достигнуть цели.

– “Бутылочное горлышко два” прорвано, отступаем в систему вентиляции, — доложил Теофон.

— Пора, Гамос! — продолжил он через несколько секунд. — Основная цель потеряна.

— Если Аркад сможет до неё добраться…

— Аркад погиб! — яростно воскликнул Теофон. — Если ты сейчас же не взорвёшь напорный трубопровод, то мы проиграем.

— Я не пойду на это, Теофон. Ты был прав. Мы не убиваем союзников ради победы. Я — сын Рогала Дорна. Я не стану вестником подобного истребления.

— Тогда мы погибнем здесь, проиграв? — Звуки перестрелки не ослабевали.

— Все мы умрём. Мы созданы для этого.

— Нет! — снова закричал Теофон. — Мы созданы для разных эпох, брат. Я ошибался. Ты был прав. Если мы хотя бы на миг потерпим неудачу, даже в самой малости, то никакое будущее не наступит.

— Лучше перестать существовать, чем предать то, кем мы были.

— Выбор не за тобой, Гамос. Заряды активируются не по твоей команде. Я думал остановить твою руку, если мы дойдём до этого, но теперь рука, которая обрушит корабль, будет моей.

— Брат? Нет!

— И это не победа или предательство! Это — жертва! — Вокс заполнили звуки многочисленных мощных взрывов, которые сменились белым шумом.

Перехваченная вокс-запись завершена.

“Коготь Орла” рухнул с небес Талларна. Взрывная волна от первоначального импульса разошлась более чем на триста километров. Скорость ветра превысила тысячу километров в час, подхватив и закружив обломки с земли в пылающем воздухе. Наступление на южном континенте остановилось в мгновенье ока. Землетрясения раскололи поверхность, а по илистым морям прокатились цунами. Ядерные выбросы отказавшего реактора поднялись в небеса и рассеялись в атмосфере.

На любой другой планете это событие обрекло бы все формы жизни на медленную смерть — задохнуться под покровом пепла. Но это был Талларн, и мёртвая планета не могла умереть во второй раз. Последствия произошедшего трудно оценить. Развивались события иначе, если несколько обрывков доблести и глупости приняли бы другую форму? Возможно… Для наших целей достаточно знать, что произошло. Повторится ли этот раскол у Имперских Кулаков? Можно ли им воспользоваться, как преимуществом? Вопросы остаются без ответов, но одно бесспорно. Чтобы эта информация принесла пользу нашему легиону, она должна остаться неизвестной.

Советую вам, лорд-отец, после ознакомления с отчётом предать его забвению.

Приступаю к удалению записи. Чтобы продолжить введите код удаления.

Процесс удаления завершён.

Поиск всех архивных записей, посвящённых “Когтю Орла”.

Записи не обнаружены. “Машина знает всё. Все знания в Машине”.

Роб Сандерс

Армия из одного

Сквозь переохлажденный металоновый туман проступает лицо.

Нейросоединение выжигает его очертания в моем мозгу. Это лицо. Я знаю это лицо…

Я пробираюсь сквозь свои кошмары. Царство полувоспоминаний, лабиринт сумрачного абсурда.

Вот я один, уличный беспризорник, дрожащий в нищете и темноте главного улья. Вонь от куч химических отходов жжет мои ноздри так же, как когда-то.

Я фыркаю и оказываюсь уже тощим юнцом, вокруг толпа и давка: идет вербовка в Имперскую Гвардию, вокруг шепчутся о великой войне, надвигающейся на Проксима Апокрифис. В ней Апокрифской Горте уготована выдающаяся роль. Я три дня простаиваю в беспокойной очереди, только для того, чтобы услышать издевательский смех младшего офицера и его прислужника-сержанта. Я разворачиваюсь и ухожу.

Я несусь прямо в какофонию выстрелов. Подулье, я бегу вместе с Кровавыми Молниями. Ощущаю медный привкус возбуждения от перестрелки, мимо проносятся пули, в прорехах ржавого ограждения мелькают блестящие клинки стилетов. Это Спуск Тритуса. Мы на территории Охотничьих Собак — и под «мы» я имею в виду меня и Счастливчика. Я помню жар, с которым пуля предателя вошла мне в спину, звук его убегающих шагов, когда он бросил меня умирать. Оставил меня Охотничьим Собакам. Жестокому судье Коркорану и его силовикам из улья. В переполненной инкарцетории, где я заключен в тесной камере, где можно только стоять. В тяжелом труде, выполняемом командами по строительству шпиля.

После высоты и вызванной ей гипоксии — снова плен. Я продан и брошен в клетку. Клетку для рабов. Загон для одной из множества гладиаторских ям главного улья. Теперь я одно из животных, существующих лишь для того, чтобы нести смерть другим. Животное, которое попалось на глаза некоему барону Кравиусу Блюмолотову — обрюзгшему племяннику такого же обрюзгшего старшего планетарного лорда-губернатора. Он приходит к моей клетке ночью — когда заканчивается моя кровавая работа — и запускает свои жирные пальцы в мои слипшиеся от крови волосы. Благодарность выродка. Милость изверга.

— Мой верный раб, — шепчет он успокаивающе.

Но вот еще раз моя кровь и плоть в цене. От предложения иномирца даже гнусный барон не может отказаться.

Далеко-далеко во тьме я вновь испытываю такой страх в агонии и осквернении плоти, о причинении которого любой боец из гладиаторских ям или бандит подулья даже не могли мечтать. Я обрел… Клада и их мучительный дар нового бытия. Моё тело стало произведением их темного искусства: хирургический шедевр генетической и кибернетической аугметики. Гипертрофированная мускулатура, наложенная на сломанную, переконструированную, а затем укрепленную раму экзоскелета. Для них я — воплощение химического оружия. Во мне столько боевых наркотиков и препаратов, что сворачивается кровь и горят вены; эти сильнодействующие средства вызывают зависимость, и я уже не смогу без них жить. Психологическая обработка окончательно уничтожает то, что еще оставалось от моей личности в этом чудовищном создании Клады. Я — катастрофа. Я — холодная ярость. Я — беспричинная жестокость, чистая и направленная. Я — живое оружие, всегда готовое к бою.