Хозяйка ночи - Мартина Коул

Всю жизнь она молила Бога, чтобы он позволил ей воссоединиться с сыном. Ее мечты разбились, и ей больше нечего было ждать от жизни. Непролитые слезы защипали ей глаза. Бриони принялась яростно расчесывать волосы, вырывая целые пряди.

В спальню вошел Томми. Бриони наблюдала за ним в зеркало. Он выглядел таким веселым сегодня. Как бы ей хотелось перелить немного его энергии и живости в себя.

– Привет, Бри, смотри веселей. Совсем не похоже на тебя быть такой лежебокой!

Его голос, его слова, сказанные с такой добротой и любовью, стали последней каплей. Слезы брызнули из ее глаз. Плечи вздрогнули от рыданий.

Томми увидел, что она плачет, и бросился к ней. Повернув Бриони к себе лицом, он приподнял ее подбородок и стал покрывать поцелуями ее лицо и шею.

– Ну что ты, милая, что ты? Скажи мне, что тебя изводит? Бриони опустила голову на его плечо, вдыхая его запах и ощущая силу его тела. Сегодня ей нужна была сила, сегодня она была ей очень нужна. Только Томми мог помочь ей. Только с ним она чувствовала себя спокойно. Так повелось с самого детства.

Медленно, то и дело запинаясь, она рассказала ему о приходе сына, о своей встрече с Изабель. Томми гладил ее по спине и молча слушал. Постепенно его охватил гнев на Бенедикта и на несправедливость судьбы. Ее продали, лишили сына, и все эти годы она платила за то, в чем, по сути дела, не была виновата. Жизнь – сволочная штука, говаривала когда-то его мать, и это выражение как нельзя лучше подходило к данной ситуации. Жизнь иногда действительно оказывалась сволочной штукой.

Подхватив Бриони на руки, Томми понес ее к кровати и мягко опустил на покрывало, затем сам лег рядом и стал тихонько ее успокаивать. Они беседовали шепотом, как любовники. Томми хотел бы взять у нее все горе и переложить его на свои плечи. Он разделял ее боль, ее муки, печаль ее сердца, упрекающего жизнь в несправедливости. Затем, когда плач стал стихать, он крепко поцеловал Бриони и начал расстегивать ее платье опытными нежными руками.

Бриони смотрела на него снизу вверх: волосы его стали совсем седыми, в них не осталось больше блестящей черноты прошлых лет, но для нее он всегда оставался молодым и темноволосым.

Томми же видел перед собой девочку в голубом платье из бархата, с роскошными золотыми волосами и зелеными глазами, девочку, с которой он когда-то встречался каждый день на скамейке в парке. Сегодня Бриони была этой девочкой снова. Она оставалась для него молодой всегда.

Вместе они сбросили годы, любя друг друга как в молодости, но с той пронзительной нежностью, которая приходит с возрастом. Занимаясь любовью, они не замечали бега времени, а потом лежали, крепко обнявшись, и вспоминали прошлое, общих знакомых и пережитые вместе события. Они много смеялись и говорили только о хорошем. Это было лучшим лекарством от всех печалей.

Бриони немного поспала в объятиях Томми и проснулась посвежевшей, похорошевшей и без малейших следов усталости. Она проснулась для того, чтобы увидеть, как нежно, с какой любовью Томми смотрит на нее, и неожиданно оказалось, что этого ей достаточно для полного счастья.

Джимми Грэнджер проверил обрез.

– Ну что, заходим сейчас?

– Да, главное неожиданность, – ответил Дэниэл. – Но помните, что этот урод Митчелл – мой. Сначала я с ним разберусь. Все это усекли?

Он обвел взглядом сидящих в машине, и каждый кивнул.

– Тогда я беру на себя Парголиса, – заявил Бойси. – А вы смотрите и слушайте, внимательно наблюдайте за людьми в баре. Если кто-то из парней Парголиса дернется, не церемоньтесь, гасите сразу. Это касается всех находящихся в пабе. Если вам покажется, что кто-то представляет для нас угрозу, просто гасите его, и все дела.

Бойси слегка нервничал и поэтому повторялся. Через две минуты Дэниэл дал сигнал, и они выскочили из «роллс-ройса» – шестеро рослых мужчин, вооруженных обрезами и готовых убивать.

В клубе Дэйви Митчелл играл свою обычную роль, развлекая Парголиса анекдотами. Парголис смеялся несколько громче обычного. Бармен незаметно посматривал на дверь, успевая при этом разливать напитки и поддерживать разговор с клиентами. Клуб был наполовину пуст, в воздухе висело напряжение. Разговаривали громко, кое-где агрессивно. Посещали заведение частью рабочие, частью местные уголовники, которым хотелось погреться в лучах славы близнецов Каванаг, Парголиса и им подобных.

Когда Дэниэл и Бойси вошли в клуб, четверо их помощников развернулись в линию за стойкой бара, куда по предварительному уговору их впустила барменша.

Хватало одного взгляда на Бойси и Дэниэла, чтобы понять, почему в пабе стало неправдоподобно тихо. Посетители, стараясь выйти из зоны возможного обстрела, начали перемещаться ближе к стенам, продолжая сжимать в руках бокалы с выпивкой. Алкоголь только подогревал возбуждение. Должно было произойти что-то значительное, и они хотели увидеть это собственными глазами.

– Привет, Дэйви. Что-то ты непривычно тих. Обычно у тебя рот не закрывается. Трещишь без остановки. – Голос Дэниэла звучал дружелюбно, почти доверительно. Дэнни положил обрез на стойку бара и на минуту отвернулся от Парголиса, Митчелла и еще троих мужчин, стоявших с ними рядом.

Дэйви Митчелл с трудом сглотнул слюну. Он не мог отвести глаз от оружия. Парголис явно растерялся. От одного вида близнецов у него закружилась голова.

– Не волнуйся, Дэйви, мальчик, я не собираюсь в тебя стрелять.

Дэниэл вынул из-под пальто огромный нож с длинной ручкой, больше похожий на мачете. По сигналу Дэниэла двое мужчин прижали руки Парголиса к стойке бара.

– Послушай, давай все обсудим… – прокаркал Парголис. На его взгляд, все шло не так. Все было неправильно. Это они собирались расправиться с близнецами. Он подкупал людей, работавших на близнецов, он сам разрабатывал план. Он – Питер Парголис, он – имя!

Словно прочитав мысли Парголиса, Бойси громко рассмеялся.

– У тебя проблема – ты слишком много говоришь, так же как твой дружок. Никогда не слышал такую пословицу: «Кто рано встает, тому Бог дает»? Чтобы достать нас, тебе нужно не ложиться спать вовсе.

– Дэнни, Дэнни, не делай этого. Давай попробуем поговорить… – Митчелл заикался от страха.

Нож сверкал, отражая свет, в то время как Дэниэл медленно подносил его ко рту Митчелла.

– Я собираюсь заткнуть твой поганый рот, Дэйви. Я собираюсь сделать так, чтобы ты замолчал навсегда. Мне давно следовало это сделать, еще тогда, когда умерла моя тетка. Запомни это, ты, подонок!

Внезапно он всадил клинок в открытый рот Митчелла. Пронзительный вскрик Митчелла тут же оборвался, когда острие, пробив нёбо, проникло в мозг.

Дэниэл кивнул своим помощникам, они отпустили руки Митчелла, и тот рухнул на пол. Дэниэл вытащил нож и вытер его о добротный костюм жертвы.