Сокровища чистого разума - Вадим Панов

Третий взрыв. На сей раз настолько близко, что осколки забарабанили по усиленным стёклам гондолы, и два окна пошли трещинами. А тряхнуло так, что, не подготовься Нульчик заранее, не ухватись за стену, обязательно оказалась бы на полу.

– Мерзавец!

– Третий – последний, – процедил Фарипитетчик. – В следующий раз они выстрелят в нас.

– Не посмеют, – резко ответила Сада, поворачиваясь к радисту: – Мне нужна связь с «Розой»!

– Они требуют, чтобы мы прекратили преследование бронетяга!

– Я хочу говорить с Йорчиком!

– Он отказывается говорить лично. – Радист был одним из самых старых членов команды, служил в Департаменте больше двадцати лет и знал, что требуется делать в данных обстоятельствах. – А его помощники как заведённые повторяют одно и то же: требуют, чтобы мы сменили курс, иначе они откроют огонь. Ничего не слушают.

– Не посмеют, – с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала, произнесла Нульчик.

Радист промолчал, Фарипитетчик – тоже, и лишь проклятый Йорчик не оставил её слова без внимания: через несколько секунд во вторую мотогондолу левого борта влетел артиллерийский снаряд.

– Мы потеряли двигатель, – ровно произнёс капитан, приняв доклад шифбетрибсмейстера.

И ни слова о том, что они якобы не посмеют.

Поражение. Бешенство Арбедалочика. Вечная ссылка на провинциальную Менсалу. Крушение надежд.

– Прикажите сменить курс, – тихо проронила Сада.

– Он хочет, чтобы мы отошли на пять лиг к северу, – едва слышно сообщил радист.

– Исполняйте…

Фарипитетчик отвернулся.

* * *

– Проклятье!

В третий раз за день Фил переживал крушение надежд. Первый – во время гибели эскадры. Второй – когда, выехав из ворот форта, увидел подбитый «Бёллер» и удирающую машину Гатова. Вторая неприятность поначалу не тянула на столь сильное звание, но едва Фил заприметил бронекорду, как в корму «Бёллера» влетело по меньшей мере пять снарядов из ручных бомбомётов – прощальный подарок мритских вояк. Машину тряхнуло, Саймона, который сидел на башне, швырнуло на открытый люк – два зуба прочь, один сломан, во рту полно крови, – но в целом одноглазый пережил атаку без особых потерь. В отличие от основного водяного бака, который словил осколок и стремительно спустил под себя почти всю драгоценную жидкость. Оставшегося запаса хватит на два-три часа хода, не больше, а значит, с мечтой добраться до Лекровотска на бронетяге можно распрощаться.

– Проклятье!

Двадцать пять человек, шестеро ранены – всё, что осталось от десанта, – вряд ли доберутся до дома без помощи, и Саймон приказал догонять «Доброту», в надежде, что галаниты не бросят верных союзников в беде, почти добрался, но теперь его планы спутала «Роза Халисии». Яхта проклятого пьяницы оказалась вооружена, отогнала «Доброту» от добычи, и бронетягу вновь предстояло догонять.

А если Сада разозлится и уйдёт? А если ей прикажут уйти?

Фил знал, что является лучшим кандидатом на роль преемника Рубена, и только эта мысль не позволяла ему опустить руки. Ну и жажда жить, конечно, поскольку мритские кавалеристы с удовольствием догонят и с ещё большим удовольствием порубят в капусту потерявших бронетяг лекрийцев.

– Какие планы? – осведомился вылезший из чрева «Бёллера» Ядге.

Саймон почесал ноющий подбородок, сплюнул кровь и вздохнул:

– Попробуем снова догнать «Доброту».

Ничего другого не оставалось.

* * *

– Им не уйти, – спокойно произнёс капитан Сварчик, наблюдая за пылящей бронекордой. – И они об этом знают.

– Но не останавливаются, – заметил Йорчик.

– Рано или поздно мы их достанем.

Ухнул ещё один выстрел, и снова – чуть в стороне, одновременно предупреждая беглецов о заканчивающемся у артиллеристов терпении и пытаясь перекрыть им дорогу обрушившейся скалой или крупным валуном.

– Постарайтесь не попасть в машину, – с тревогой произнёс Руди. И приложился к фляге с ликёром. – Иначе все наши усилия окажутся напрасными.

– На вас работают настоящие профессионалы, господин Йорчик, они сделают как надо.

– Надеюсь.

Ещё один глоток. Широкая улыбка. И даже едва слышное мурлыканье популярного в Бей-Гатаре мотивчика. Руди уже праздновал победу, пребывал в прекрасном расположении духа, и Сварчик не отказал себе в удовольствии поинтересоваться:

– Оно того стоило?

Хороший донос должен содержать не только порочащие жертву факты, но по возможности описывать мотивы преступления. С фактами – угрозами в адрес принадлежащего Галане цеппеля – всё было в порядке, их подтвердит множество людей, многие из которых также напишут на Йорчика донос. Но никто из них не сможет взять интервью у «виновника торжества».

– Оно того стоило?

– Стоило, – самодовольно ответил Руди. – Если я правильно понял, то Павел взял на борт Холя, и я получу два приза по цене одного.

– Вы поссорились с Компанией.

Йорчик сделал нарочито большой глоток из фляжки, посмотрел на Сварчика и менторским тоном произнёс:

– Если ты не расслышал, повторю: на борту этого бронетяга, – Руди ткнул пальцем в машину беглецов, – находятся два человека, знания которых являются самым большим сокровищем Герметикона. Тот, кто завладеет этими знаниями, будет диктовать условия всем: правительствам, адигенам, промышленникам и даже Компании. Это большая ставка, но я её сделал. – Йорчик помолчал, пристально наблюдая за скорчившимися в кузове бронетяга мужчинами, и неожиданно продолжил: – Я всегда изумлялся, откуда они берут идеи? Сын рыбака. Сын финансиста с заштатной Луегары. Нищий с Бахора, которого дер Даген Тур вдруг назначает своим алхимиком… Куча других ублюдков из мест, о которых не всякое Географическое общество знает… Откуда они берутся? Откуда они берут идеи? Они ходят в драных штанах, голодают во время учёбы, перебиваются случайными заработками, а потом совершают невероятные открытия и обретают статус гениев. Откуда?

– Нельзя придумать всё на свете, – заметил Сварчик.

– Значит, нужно отнять то, что придумали они, – твёрдо произнёс Йорчик. – Всё честно: я предложил купить – он отказался, значит, нужно забрать.

Так мог сказать только галанит.

Капитан кивнул, мысленно соглашаясь с Йорчиком, тоже перевёл взгляд вниз и тут же крикнул:

– Стоп-машина!

Бронекорда остановилась.

* * *

Снова скалы, валуны, пыль и снова скалы. Чёрные, острые, обломанные, целые… Проносится перед глазами дурацкий пейзаж Камнегрядки, ослепительно красивый на закате и отвратительный в непритязательной унылости сейчас, при свете солнца.

И тень цеппеля над кормой – снова.

Пулемётные очереди по курсу. Маленькие гейзеры пыли – «плюх-плюх-плюх…» и несколько по броне – «цок-цок-цок…». Пока безопасно, но нервы дёргает.