Сокровища чистого разума - Вадим Панов

– Не нравится?!

Выдержать академический напор трудно, несчастливый бронетяг, очевидно, проигрывает бронекорде дуэль и начинает уползать, возвращаясь под прикрытие крепостных стен.

– Мы его сделали!

– Ипатый сын!

– Получили?!

Мерса и Бааламестре – чумазые, потные и весёлые – радостно вопят и грозят кулаками уходящему врагу.

* * *

– Стой!

– Что? – испугалась Агафрена. – Что случилось?

Бомбардировка, разговор о Холе, известие о его смерти, известие о его рабстве, нападение лекрийцев, перестрелка, взрывы, хрипы умирающих, путешествие по тёмному подземному коридору… Нервы женщины напоминали натянутую и даже сильно перетянутую струну, способную в любой момент лопнуть какофонией неистовой истерики. Агафрена едва держалась, вот и вскрикнула, услышав неестественный голос мужа.

– Стой! – Короткий приказ губернатор не произнёс, а буквально выплюнул с хрипом и едва слышным стоном.

– Вениамин?!

– У тебя сегодня счастливый день, Френа, – прохрипел Мритский, отпуская руку жены. И медленно, очень медленно сползая по стене на пол. – Сегодня я избавлю тебя от своего общества.

Осколок в спину – вот что это было. Он прилетел в тот самый миг, когда Вениамин забежал в комнату отдыха, и лишь чудовищная сила и чудовищная же сила воли помогли губернатору до сих пор оставаться на ногах. Но сила, даже чудовищная, не безгранична.

– Я помогу!

Агафрена попыталась схватить мужа за плечо, но тот перехватил руку:

– Не надо… – И закашлялся. На светлые брюки женщины брызнула кровь. – Нас догонят и убьют обоих… Уходи. Найди Холя… У него… наверняка есть план бегства…

– Вениамин, я… – Агафрена не знала, что сказать. Привычная ненависть смешалась с острой жалостью и чувством благодарности, окровавленный губернатор предстал человеком, а не зверем, как привыкла она думать, и его близкая смерть вызывала острую горечь. Агафрена ничего не простила, но не могла отнестись к мужу по-прежнему, не могла обрадоваться его беде. И только всхлипнула: – Вениамин…

– Позаботься о… моём сыне… – Каждое слово давалось Мритскому с трудом. – Поклянись, что… не бросишь его.

– Фердинанд – мой ребёнок, – тихо напомнила женщина.

– Ты… видишь в нём меня… Поклянись… – Он умолял. Возможно, впервые в жизни. – Поклянись…

– Я буду заботиться и любить его, – сквозь слёзы произнесла Агафрена.

Вениамин ответил бешеным взглядом, судорожно вздохнул и продолжил:

– Впереди дверь… Когда упрёшься… Справа, на уровне колена… кнопка… Никому не говори, что я умер… Никому… убьют…

Это Менсала, после смерти волка здесь рвут на куски и волчиц, и волчат.

– Тебя будут… слушаться только, если… будут думать… я жив… Уходи… – Мритский снял с пояса гранату и повторил: – Уходи. – И прошептал вслед удаляющейся женщине: – Я все-таки тебя люблю, лживая сука, я безумно тебя люблю…

А может, и не прошептал, только подумал…

* * *

– Ипатая кобыла…

Привычка высылать дозорных вновь спасла Саймона от неминуемой гибели: идущие впереди охотники напоролись на подыхающего Мритского и, вместо того чтобы расстрелять его издали, обрадовались и решили пленить. По-идиотски поступили, одним словом, забыли главный закон Менсалы: волк без причины не ложится.

Итог закономерен: грохот, вспышка, осколки, ударная волна и два трупа рядом с телом губернатора. Снова потери, и снова – необязательные.

– Радует одно: мритское стадо осталось без главного барана, – пробурчал Фил, презрительно оглядывая погибших бойцов. – Но лучше бы он сдох в одиночестве.

– Возвращаемся? – осведомился Кучир, никак не прокомментировав слова одноглазого. Фельдфебель был полностью согласен с тем, что парни сглупили, но решил не говорить о покойниках так, как того они заслуживали. – Подземелье – западня.

– Ещё нет, – качнул головой Саймон, прислушиваясь к вялой перестрелке, которую вёл с опомнившимися мритами арьергард втянувшегося в тайный коридор отряда. Изрядно поредевшего отряда: штурм командного пункта обошёлся лекрийцам в шестерых убитых, и ещё двоих прихватил Веня… – В западне мы окажемся, если нас будут ждать с той стороны.

– Будут, – пообещал Кучир. – Горничная сказала, что с Мритским была жена.

Сейчас её нет, и в самом плохом случае она уже рыдает на плече какого-нибудь бравого мритского стрелка.

– Значит, надо торопиться, – усмехнулся Фил. – Тем более что Ядге нас заждался.

* * *

– Алоиз!

– Френа!

Холь так обрадовался появлению перепачканной, напуганной, буквально выпавшей из стены женщины, что совершенно позабыл о конспирации: бросился, громко назвал Агафрену уменьшительным именем и лишь в последний миг опомнился и не заключил в объятия.

– Френа!

– Алоиз!

– Как?

Он хотел сказать, что изумлён и потрясён, что, оказавшись в заблокированной казарме, окончательно пал духом, перестал верить, что они смогут встретиться, едва не разрыдался, едва не разорался, бродил среди солдат, несмотря на то что Жедар то и дело пытался усадить его в какое-нибудь спокойное место, оказался в этом зале, где стрелки обустроили пулемётное гнездо, и едва не сошёл с ума, увидев любимую.

– Как?!

– Тайный ход!

– Где Его превосходительство? – тут же осведомился капитан.

– В Западный сектор прорвался лекрийский десант, – запинаясь, сообщила Агафрена. – Вениамин руководит обороной, а меня отправил за помощью.

Ей впервые приходилось врать в столь сложной обстановке, но она справилась на «отлично».

– У нас тоже проблемы, – отрывисто бросил капитан. – Лекрийцы захватили бронетяги и бомбардируют казарму. Потери…

На мгновение у Агафрены опустились руки. Увидев Холя, причём увидев, едва выйдя из подземного хода, женщина моментально уверилась, что все трудности позади, что сейчас солдаты бросятся в Западный сектор, а они с Алоизом воспользуются каким-нибудь хитрым планом, который наверняка имеется у гениального инженера. Ответ Жедара не оставлял от любого плана камня на камне, и Агафрена не сдержалась.

– Потери?! – взвизгнула она, делая шаг вперед. – Мой муж сражается! Ваш губернатор сейчас сражается с лекрийцами, а вы рассказываете о потерях?! Вы не собираетесь его спасать?!

И крик, похоже, сработал.

На мгновение все, кто находился в этом холле, замерли, замолчали, посмотрели на взбешённую Агафрену, вспомнили, что она – жена губернатора, опомнились, и капитан Жедар растерянно пробормотал:

– Разумеется, мы немедленно…

А в следующий момент потайная дверь вдруг оторвалась от стены, и сопровождаемая клубами пыли и дыма, перелетела через всё помещение, врезавшись в заботливо подготовленную пулемётную точку.