Девушка по имени Судьба - Гуиллермо Гланк

У крыльца остановилась коляска. Хлопнула дверь, и в кухню вошли Милагрос и Адальберто — Катриэль. Дети с радостными воплями бросились к ним — они не виделись несколько дней и успели соскучиться.

— На Рождество обещаем вам чудесный сюрприз, — весело сказала Милагрос. — Представляете, дорогие бабушки, из Европы вернулись наконец Амансио с Мануэлой. Хосе так вырос, и ему не терпится повидаться с Айлен и с Асунсьон.

Девочки запрыгали, захлопав в ладоши.

— В Европе их театр пользовался большим успехом, — продолжала Милагрос, — но они соскучились и вернулись уже навсегда. Амансио уже купил театр в Санта-Марии, и на Рождество они приедут к нам с сюрпризом!

— Какие еще новости вы привезли? — стали спрашивать Мария с Викторией.

— Новостей целая охапка, одна лучше другой, — рассмеялся Адальберте, — но сейчас вы их не получите, дорогие бабушки, их преподнесут вам вместе с подарками от Санта-Клауса!

— Ну хоть каких-нибудь, ну самых неинтересных, — стали просить бабушки.

— А нам чего-нибудь вкусненького, ну из того, что самое невкусное, — стали просить дети.

— Хорошо, — сдались родители, и дети получили по большому прозрачному леденцу.

— А вам мы сначала передадим всевозможные приветы: во-первых, от сеньора судьи Мариано Хименеса, во-вторых, от сеньоры поэтессы Камилы Хименес. У нее вышла книжка стихов, и она привезет ее вам в подарок. Ее школа для бедных будет скоро лицеем имени Росауры Муньис!

Бабушки захлопали в ладоши — молодец Камила!

— В-третьих, — продолжала Милагрос, — вам кланяется юный адвокат Хуансито, он тоже собирается осчастливить нас своим приездом на Рождество, в-четвертых, сеньор Пабло Сандоваль и его жена Лусия. Женская газета сеньоры Лусии пользуется большим успехом. Она стала едва ли не популярнее газеты ее мужа.

Но Пабло не конкурирует с женой, — вмешался в разговор Адальберто, — он по-прежнему без памяти влюблен в нее и сам читает по утрам только ее газету.

Все невольно рассмеялись.

— Я надеюсь, что он привезет нам несколько номеров, — сказала Виктория.

— Непременно, иначе что он будет здесь читать? — рассмеялась Милагрос.

— Как это что? — возмутился Адальберто. — Да он с утра и до ночи будет читать мою книгу!

И он вытащил из кармана небольшой изящный томик, который тут же передал в руки Виктории.

— Как я счастлива! Поздравляю тебя, сынок, — сказала она, с наслаждением вдыхая запах свежей типографской краски. — Вот и вышла твоя «Маленькая англичанка»! А давно ли она была лишь исписанными листками, которых становилось все больше и больше?

— Дай-ка и мне посмотреть, — попросила Мария и, открыв первую страницу, прочитала: «Посвящается мисс Элеоноре Паркер».

— Какая чудесная была женщина, — растроганно сказал вошедший в кухню Энрике. — Поздравляю тебя, сынок. Мы все очень многим ей обязаны. Для всех нас она была настоящей учительницей.

И в ушах его зазвучал голос мисс Паркер: «Мой отец был рыбаком и говорил мне: будь как море, дочка, никогда не прекращай борьбу. А перед смертью, глядя на меня своими синими как море глазами, сказал: и если в борьбе против несправедливости, ненависти и зла тебе придется расстаться с жизнью, уходи спокойно, как я, с чувством собственного достоинства и улыбкой на губах…»

Так она и умерла, их учительница, мисс Паркер, и Энрике невольно поник головой.

— Ну вот, все приветы и кончились, и новости тоже, — говорила между тем Милагрос.

— Значит, на Рождество ни одного сюрприза? — разочарованно протянули бабушки.

— Почему же? На Рождество вас ждет один, но очень большой сюрприз.

Сюрпризы в канун Рождества начались с утра, потому что приехали Амансио с Мануэлой и Хосе и привезли с собой что-то огромное и очень длинное.

Сверток внесли в большую гостиную и закрыли ее. Милагрос, пошептавшись с Мануэлой, объявила детям, что гостиную откроют только вечером. Зато все взрослые просто не выходили из гостиной. Дети сгорали от любопытства, Паулине стоило больших трудов удержать их от вторжения. Только угроза, что Санта Клаус не принесет им подарков, образумливала стайку непосед.

— Это Рождество мы будем встречать по-европейски, — объявила Мануэла, снимая со свертка веревки.

В свертке оказалась елка, и все с наслаждением вдохнули чудесный смолистый запах.

— Мы украсим ее, повесим всевозможные сладости, а под елку положим для всех подарки.

— Представляете, как изумятся и обрадуются ребятишки! — продолжала Мануэла.

Но и взрослые обрадовались, как дети. — Так, наверное, встречали Рождество мои родители в своей далекой Испании, — сказала Мария, всплеснув руками. — Пойдем, Виктория, пороемся в наших шкатулках, поищем украшения.

Бабушки завязали на елке разноцветные банты, повесили свои длинные бусы, а потом стали развешивать марципановых зверюшек, пряничных человечков, орехи и апельсины, и вышла не елка, а настоящее чудо! — аппетитная, ароматная.

Когда в гостиную вошли приехавшие Камила и Мариано, они восторженно ахнули.

— Точно такую же мы нарядим моим деткам в школе! — закричала Камила.

Потом она прижалась к матери, словно чувствуя себя маленькой девочкой, притянула к себе за руку любимую тетушку Марию и, обняв обеих, тихо сказала:

— Скоро и я вам подарю внучку или внучонка. Это и есть мой рождественский сюрприз.

Сестры бросились целовать Камилу. Столько лет у них с Мариано не было детей! Как переживала бедняжка Камила! Она окружила себя чужими ребятишками, любила их, радовалась, но порой говорила с невольным вздохом:

— Что ж, такова моя судьба: у меня рождаются стихи, а не дети.

Но она всегда чувствовала, как обрадовался бы ребенку Мариано, каким бы он был чудесным отцом. Мариано никогда не упрекал ее, обожал и восхищался как в юности, не было горечи и в его обращении «с племянниками, но Камила чувствовала, что в душе мужа может забить необыкновенный источник радости и открыть его может только ребенок. И вот она родит ему долгожданного малыша! Невольно на глазах Камилы заблестели слезы. Невольно повлажнели глаза сестер. И все три женщины крепко-крепко обнялись.

— Пойдем, ты полюбуешься на нашего с Энрике Мартина, — шепнула Мария и повела Камилу в детскую.

Но страсть к путешествиям увлекла Мартина в кухню, он оползал ее всю, обнаружил в углу запасы изюма и колотых орехов, уселся и стал не спеша подкрепляться то одним, то другим. За этим занятием и застали его три взволнованные женщины, которые успели уже обежать весь дом. Шурша юбками, они кинулись к нему, подхватили несколько перепуганного малыша и покрыли страстными поцелуями.