Троцкий. Книга 1 - Дмитрий Волкогонов

Однако контраргументы Троцкого по поводу диктатуры пролетариата, демократии, принудительного труда, его милитаризации, сути Советской власти, крестьянской политики, роли коммунистической партии в революционных преобразованиях убедительно показывают глубину многих заблуждений большевиков, возведенных ими в закон. Да, такой вывод можно сделать сегодня. Но следует помнить, что книга "Терроризм и коммунизм" была написана тогда, когда взгляды Троцкого совпадали с точкой зрения большевистского руководства. В этом смысле не только Троцкий, но и его высокие сотоварищи находились под "гипнозом революции".

Прежде чем коротко напомнить суть основных взглядов Троцкого по названным выше вопросам, хочу привести пространную цитату из книги большевистского лидера, с помощью которой можно судить о его отношении к социал-демократизму Каутского, публично возразившего против антидемократизма диктатуры большевиков. "Клевеща на политику коммунистической партии, Каутский нигде не говорит, чего он, собственно, хочет и что предлагает. Большевики действовали на арене русской революции не одни. Мы видели и видим в ней — то у власти, то в оппозиции— эсеров (не менее пяти группировок и течений), меньшевиков (не менее трех течений), плехановцев, максималистов, анархистов… Решительно все "оттенки в социализме" (говоря языком Каутского) испробовали свои силы и показали, чего они хотят и чего могут. Этих "оттенков" так много, что между соседними трудно уж просунуть лезвие ножа… Казалось бы, перед Каутским достаточно полная политическая клавиатура, чтобы указать на ту клавишу, которая дает правильный марксистский тон в русской революции. Но Каутский молчит. Он не отвергает режущую его слух большевистскую мелодию, но он не ищет иной. Разгадка проста: старый тапер вообще отказывается играть на инструменте революции"[64].

Здесь Троцкий прав: социал-демократу, уверовавшему в конструктивность социально-экономических реформ, революции ни к чему. Ну а в чем же конкретно выражается, как пишет Троцкий, "клевета" Каутского "на политику коммунистической партии"? Напомню лишь несколько тезисов, без уяснения которых трудно понять тот "гипноз революции", под которым оказались большевики. Стоит сказать, что, когда Троцкий работал над книгой "Терроризм и коммунизм", а одновременно и над очерком о Карле Каутском, он обратился к Томскому с просьбой вооружить его некоторыми статистическими данными по интересующим его вопросам[65]. Очень уж хотел Троцкий "до конца разгромить Каутского".

Каутский, еще на пороге века разделявший идею диктатуры пролетариата, взглянув на ее российское воплощение после Октября 1917 года, однозначно заявил, что "это насилие меньшинства над большинством". Выступая в поддержку тезисов Каутского, А.Н.Потресов однозначно писал: "Только Каутский поставил вопрос о несовместимости пролетарской социальной революции с насилием… Диктатура пролетариата до конца изжила себя, это дань прошлому"[66]. Бывший давний соратник Ленина раньше многих осознал историческую правоту Каутского. Теоретик II Интернационала написал в своей книге, что только завоевание социал-демократией большинства в парламенте открывает путь к социалистическим преобразованиям. Кто сейчас возразит против подобного тезиса? А Троцкий отвечает Каутскому жестоко, издевательски, хотя и не без интеллектуального изящества.

"Чтобы написать брошюру о диктатуре, — пишет Троцкий, — нужно иметь чернильницу и пачку бумаги, может быть, еще некоторое количество мыслей в голове. Но для того, чтобы установить и упрочить диктатуру, нужно воспрепятствовать буржуазии подрывать государственную власть пролетариата. Каутский, очевидно, полагает, что этого можно достигнуть плаксивыми брошюрами". Далее Троцкий продолжает, что тот, "кто отказывается принципиально от терроризма, т. е. от мер подавления и устрашения по отношению к ожесточенной и вооруженной контрреволюции, тот должен отказаться от политического господства рабочего класса, от его революционной диктатуры. Кто отказывается от диктатуры пролетариата, тот отказывается от социальной революции и ставит крест на социализме"[67]. Троцкий неоднократно демонстрировал, что это означает на практике. Вот один документ:

"Вологда, губвоенкому.

…Беспощадно искореняйте контрреволюционеров, заключайте подозрительных в концентрационные лагери — это есть необходимое условие успеха… Шкурники будут расстреливаться независимо от прошлых заслуг… О принятых мерах донести.

4 авг. 1918 года.

Наркомвоен Троцкий"[68].

Только за подозрение — в концлагерь… Что же это за социализм, который нуждается в таких мерах? Можно возразить: время было такое… Но когда подобное становится системой, то вспомнишь о предостережении Каутского. Определеннее не скажешь: готовность к насилию или никакого социализма! Не здесь ли коренится-один из первородных грехов марксизма, который привел его в конце концов к крупнейшей исторической неудаче?

Троцкий и другие вожди искренне считали, что они обладают "революционным правом" распоряжаться судьбами миллионов людей. Хотя это "право" подвергалось сомнению многими. Даже Б.Савинков, сам воспевавший насилие, писал: "Русский народ не хочет Ленина, Троцкого и Дзержинского — не хочет не только потому, что коммунисты мобилизуют, расстреливают, реквизируют хлеб и разоряют Россию. Русский народ не хочет их еще и по той простой и ясной причине, что Ленин, Троцкий, Дзержинский возникли помимо воли и желания народа. Их тоже не избирал никто"[69].

Предреввоенсовета был согласен с Лениным в том, что только коммунисты являются выразителями интересов трудящихся. А отсюда — их постоянная привилегия во всем. Выступая на конференции коммунистических ячеек военно-учебных заведений 10 декабря 1921 года, Троцкий заявил: "Мы говорим по-наполеоновски, что каждый красноармеец, каждый новобранец имеет маршальский жезл, но мы говорим, что этот жезл даем только коммунистам…"[70]

Так случилось в нашей истории, что, хотя "вождей" народ не выбирал, манипулировать его интересами и потребностями они научились быстро. Так же быстро они сочли возможным пользоваться теми благами, за которые так жестоко критиковали царскую знать. Теперь считалось нормальным, чтобы каждый "вождь" имел загородный дом и даже дворец (Троцкий жил в великолепной усадьбе князей Юсуповых в Архангельском, в получасе езды от Москвы), личных врачей, многочисленную обслугу, улучшенное питание, царские автомобили и т. д. Осенью 1922 года Троцкий выехал в Крым по обычным служебным делам. Его сопровождала многочисленная охрана и даже… два автомобиля. Его помощник Бутов распоряжается "безусловно" прицепить к скорому поезду № 6 Москва — Симферополь два вагона с охраной и двумя автомобилями…[71] Вожди большевизма стали быстро превращаться в новых сановников коммунистического режима. Такая метаморфоза была предопределена диктатурой пролетариата: новая система должна была иметь собственных жрецов, "перешагнувших" через буржуазную демократию.