Небесное Око - Дэвид Кек

И все же они вернулись, поставили палатки и шатры в ту же самую грязь и улеглись спать в ожидании все той же битвы.

Но битва их ждала иная. Игры кончились. Если они победят, Морин не преклонит перед победителем колено и Радомор никогда не получит трона.

Дьюранд повернулся на другой бок.

Сейчас Дьюранда больше всего беспокоили не интриги и не заговоры. Он попытался вспомнить, кто стоял рядом с ним в тот момент, когда вассал Морина произнес те жуткие слова. Перед глазами Дьюранда возник мысленный образ ухмыляющегося Вэира. Эйгрин и Берхард удивленно взирают на него. Оуэн спорит. Значит, уже трем рыцарям все известно. Интересно, когда Ламорик узнает об измене жены? Все зависит от того, с какой скоростью поползут слухи.

Дьюранд выругался. Его терзали сомнения. А что если никакого заговора не существует? Что если он напрасно потащил отряд назад в Тернгир? В канун долгой зимы последнее, чего хочет рыцарь — так это потерять лошадь и доспехи, проиграв их в схватке на турнире. В кошелях рыцарей остались последние гроши и, возможно, денег там так и не появится. Кто знает что будет, когда у воинов ничего не останется?

Дьюранд видел, что творится на небесах, когда умирает государь. Он видел, как бьются закованные в цепи исчадия тьмы, чуя пролитую королевскую кровь. Один лишь Всевышний знает, что за бедствия обрушатся на землю, если заговорщикам удастся свергнуть государя, а на трон Хейзлвуда воссядет узурпатор. Дьюранд надеялся, что ошибается и никакого заговора нет. Да, он выставит себя дураком, да, отряд окажется зимой под открытым небом, но королевство, как и прежде, будет пребывать в мире и спокойствии.

Глава 27

Леопард на зеленом поле

Должно быть Дьюранд забылся сном. Когда он раскрыл глаза — кругом была тьма. В шатрах и палатках спали воины. Ветер угас, и в повисшей тишине Дьюранд услышал, как лошади беспокойно всхрапывают и переступают с ноги на ногу, чувствуя приближение воплощенного зла. Животным под силу узреть то, что недоступно человеческому глазу.

Кто-то приближался к Тернгиру.

Дьюранд, перевернувшись на живот, прополз на локтях ко входу в палатку и отдернул полог. Лошади, шатры, частокол — все вроде было на месте, залитое светом луны. Дьюранд опустил ладонь на землю и тут же отдернул ее, почувствовав, как под пальцами что-то шевелится.

Земля, словно травой, была покрыта извивающимися червями и личинками. Их белесые тела были похожи на вены. Дьюранд вскочил, выхватив меч. Черви ползали по закутанным в одеяла спящим людям. Дьюранд сжал зубы, осознав, что он не зря настоял на том, чтобы Ламорик с отрядом вернулся в Тернгир.

Он выбрался из палатки, чувствуя, как подошвы сапог скользят по мерзкому живому ковру. Слуг, спящих под открытым небом, скрывала шевелящаяся масса. Дьюранд медленно обошел палатки и потухшие костры, ни на мгновение не сомневаясь, что нашествие червей — лишь первый порыв надвигающейся бури.

Он чувствовал на себе взгляды.

В лагере Ламорика заржала лошадь.

Всего лишь в нескольких шагах от того места, где Вэир сорвался в пропасть, Дьюранд заметил группу всадников. Он представил высокий утес, уходящие на юг поля, понимая, что остался с незнакомцами один на один. С уст Дьюранда сорвалось ругательство. Казалось, всадников извергла сама преисподняя; сияние луны не рассеивало тьму, а лишь подчеркивало черноту их одежд.

Все незнакомцы, неподвижно высившиеся в седлах, были рыцарями. С их плеч ниспадали черные плащи. От коня к коню двигались две фигурки, одетые в мрачные робы с длинными рукавами. Фигурки людей, так похожие на птиц-падалыциков. В центре маленького отряда на коне восседал, сверкая бритым черепом, сам герцог Ирлакский.

Дьюранд вспомнил беседу с Аильнором у Фецкой лощины. Они оба знали, что ждет старого герцога. Глупо было надеяться, что Аильнор остался в живых.

Дьюранд почувствовал, как Радомор ожег его взглядом, и воин, памятуя о страшном жаре, царившем в трапезной Ферангора, с ужасом осознал, что глядящий на него человек променял свою душу на королевский венец.

Вдруг всего в нескольких шагах от Дьюранда из палатки выбрался Гермунд. Окажись скальд на фут ближе, он бы уткнулся прямо в клинок, который воин сжимал в руках.

— Кто-то приехал, — скальд облизал губы, ворочая глазами, словно лунатик. — Что-то движется.

Дьюранд, уставший от тайн и загадок, схватил скальда за грудки и потащил его к мосту.

Не сводя глаз с Радомора, Дьюранд присел на бочонок и начат править лезвие меча. Гермунд с беспокойством переминался с ноги на ногу, не говоря ни слова.

Постепенно черви скрылись под землей, а черное небо на горизонте окрасилось бледно-голубым. Из палатки показался Эйгрин, одетый в кольчугу и желтую куртку. Кинув беглый взгляд на Радомора и его спутников, рыцарь направился к краю восточного утеса и преклонил колена, ожидая появления Небесного Ока.

Для остальных членов отряда прибытие Радомора оказалось большой неожиданностью. Каждый воин, выбравшись из палатки, замирал, удивленно уставившись на группу неподвижных всадников. Многие подходили поближе, останавливаясь рядом с сидящим на бочонке Дьюрандом. Кто-то хватался за оружие, но большинство просто пялилось, так и забыв про одежду, покуда Дьюранд, сохраняя хладнокровие трудился над клинком.

С наступлением рассвета в облике незнакомцев наметились перемены. Кровавая заря осветила один и тот же рисунок, украшавший нагрудники молчаливых рыцарей. Все увидели знакомый герб Ирлака: на зеленом поле — изогнувшийся в прыжке леопард, выпустивший когти.

Гермунд почесал голову краем шляпы, которую сжимал в руках.

— Что бы он ни сделал, все пойдет прахом, — прошептал он. — Боги… Боги…

Это были первые слова, которые сорвались с его уст после нескольких часов молчания. Дьюранд почувствовал, как волосы на голове встают дыбом, но постарался ответить как можно более спокойно:

— Будем надеяться, что пророчество сбудется.

— Боже, — прошептал Гермунд. — Что же он наделал? Такой вонью пахнуло — у меня аж дыхание сперло.

Рука воина, сжимавшая точильный камень, резко остановилась. Дьюранд чувствовал лишь запах моря.

— Ты о чем? О какой вони ты говоришь? — спросил он.

— Однажды я повстречался с мудрой женщиной, — скальд снова облизал губы. — Она сказала, что, когда поблизости духи зла, она чувствует прикосновение чьих-то холодных пальцев. Я же чувствую вкус или скорее запах. Сейчас воняет раскаленным свинцом.

— Хочешь сказать, что тебе под силу чувствовать то, что недоступно остальным? — спросил Дьюранд.

Вместо ответа, скальд принялся лихорадочно шарить по карманам и наконец, потянувшись к шее, стащил с нее кусок зеленой материи:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});