Анжелика в Квебеке - Анн Голон

Внезапно он поблагодарил ее, извинился, что задержал из-за таких грустных разговоров, но уж очень странное это дело.

— Г-н де Сент-Эдм рассказал вам, откуда у него столь странные сведения?

Лейтенант признал, что нет, и еще раз извинился перед ней. Анжелика не доверяла его извинениям. Красноватое непривлекательное лицо не могло сочетаться с утонченным умом, но Анжелика никогда не принимала желаемое за действительное. Тусклые взгляды, леность мысли, внезапные отказы не убеждали ее. Г-н Гарро д'Антремон шел по следу, чутье его не обманывало.

Оба они попытались разрушить возникшее напряжение, тем более что для него не было больше оснований. Уходя, Анжелика еще раз бросила взгляд на два толстых трактата о ведьмах на письменном столе. Разговор даже не коснулся этой темы.

— Г-н д'Антремон, вы настолько увлекаетесь магией, что тратите свое время на чтение подобных произведений?

Лейтенант полиции как раз огибал стол, чтобы проводить Анжелику, и был немного смущен тем, на что она ему указала.

— По правде говоря — нет! Я слишком мало искушен в этом виде наук. Но я вынужден заняться ими: из Парижа меня уведомили, что такие преступления, как колдовство и волшебство, участились и необходимо обратить на них внимание здесь, в Новой Франции. Г-н де ла Рейни прислал мне эти книги, чтобы я изучил их и смог более четко судить о тех случаях, которые будут предоставлены мне на рассмотрение. Признаюсь, что я бы предпочел, чтобы делами подобного рода занимался епископ, но церковные трибуналы больше не правомочны. Инквизиция слишком злоупотребляла своей властью, следствием этого явилось большое число убитых и отравленных, сейчас же правосудие в мирских руках.

Он взял со стола исписанный лист.

— Посмотрите! Это доклад, который я получил летом. В Париже более трехсот аптек находятся на подозрении в колдовстве, их деятельность влечет за собой смерть. Туда обращаются разные люди, чтобы получить орудие убийства. И убивают, перерезают горло, отравляют, приносят в жертву, просто безумие! И как раз к делу об исчезновении г-на де Варанжа добавилось ужасное преступление, связанное с магией. Серьезность этого преступления не идет ни в какое сравнение с обвинениями в колдовстве, наводящем порчу на животных, время от времени такое еще случается в деревнях. Я не хотел бы вдаваться в детали, я и так уже вам надоел, но поскольку вы заговорили об этом первой, я хочу, чтобы вы поняли, почему в этой истории с исчезновением все мне кажется странным. Чем больше я тяну за ниточку, тем ужаснее разоблачения и открытия. По-видимому, граф де Варанж занимался черной магией. Незадолго до своего отъезда в своем доме, в двух шагах от резиденции судьи, он занимался тем, что призывал к помощи дьяволов, устроив ужасное представление. Маленькие савояры ничего толком не смогли рассказать, они что-то лепетали и показались мне совершенно дебильными. А вот кучер, сбежавший и укрывшийся у дикарей, поведал одному из посетителей приходской церкви, что он удрал от страха. Он рассказал, что в одну из ночей граф заколдовал магическое зеркало и беседовал со жрицей дьявола, которую он к осени ждал в Квебеке. Он хотел знать о ее местонахождении и о совместных планах. Для успеха этой магической операции была принесена в жертву собака. Ее распяли живой, вспороли ей живот, вынули желчь и, — Гарро бросил взгляд на листок бумаги, — кровь ее текла на распятие. Вот так! Мне удалось задержать мальчика, который доставал собаку. Соседи слышали завывание и видели жуткий разгром, но поскольку жилище находится в отдалении от других домов…

— Но это ужасно! — сказала Анжелика и спросила себя: «Не Амбруазину ли он видел в магическом зеркале? Ту самую Амбруазину, которая должна была встретиться с ним в Квебеке после того, как с нами будет покончено».

— Что же еще он увидел в этом зеркале, что подтолкнуло его к поездке в Тадуссак? — продолжал лейтенант. — Вот почему он хотел поговорить с госпожой де Пейрак: вдруг, будучи в Тадуссаке, она видела или слышала что-либо.

Анжелика содрогнулась, услышав это «что-либо».

— Господь хранит меня от подобных мерзких людишек, — с жаром ответила она. — Не понимаю, почему вы так огорчены его исчезновением. Напротив, вы должны бы были поздравить себя, что он испарился, как ядовитый дурман.

— Я нисколько не огорчен…

Гарро д'Антремон принял высокомерный вид.

— Я нисколько не огорчен, мадам, но я являюсь лейтенантом полиции. Этот человек исчез. Мой долг — узнать, что с ним произошло, раскрыть преступление и наказать виновных. Хотя исчезновение г-на де Варанжа носит сомнительный характер, каким бы приспешником дьявола он ни оказался, я должен найти убийц, если он был убит.

Эти последние слова он произнес с особой решительностью. Анжелике сразу вспомнилось мнение Польки: «Он неплохой малый, этот ворчун! Но он человек принципов, а такие очень опасны».

Несмотря на заключительную «перепалку», они расстались почти хорошими друзьями.

***

Черный раб Куасси-Ба ждал ее, сидя на ступеньках. Он поднял к ней свое закутанное лицо, она посмотрела на него, на залитые светом горы вдали и снова ощутила всю красоту, окружавшую ее: Новый Свет, свобода… Она вздохнула.

— Ничего серьезного, — ответила она на молчаливый вопрос верного друга. — Но мне хотелось бы немного прогуляться. Возвращайся в Монтиньи, к графу.

Успокоенный, черный великан покинул ее.

Повернув за угол дома г-жи де Пельтри, Анжелика вышла на улицу Парлуа и направилась по дорожке, огибавшей монастырский парк. Своей юбкой она поднимала пушистый снег, и, кружась в воздухе, золотые снежинки медленно опускались на землю. Все вокруг сверкало, кусты и деревья вдоль дороги казались стеклянными. Вдали звонил колокол. Снег поскрипывал под ногами. Временами она останавливалась. Сейчас ее не волновало то, что Гарро узнает правду, он ничего не сможет доказать. Самым ужасным в этой истории была судьба двух маленьких савояров, слуг этого отвратительного г-на де Варанжа. Анжелике приходилось сталкиваться с так называемыми «отбросами парижского общества», и она прекрасно представляла себе этих двух детишек. Маленькие трубочисты со своими щетками и лестницами, они появлялись в столице осенью, убегая от суровой зимы своей родной обездоленной Савойи. Одетые в черное и измазанные сажей, они привозили с собой маленьких зверушек, сурков, которых заставляли плясать в угоду публике; они бегали по парижским улицам и кричали на своем местном говоре. Случалось, что, окоченев от холода и заснув под дверью, они становились легкой добычей торговцев детьми, и тогда их продавали богатым сеньорам для их прихотей. Так не лучше ли им было умереть от холода морозной ночью, обнявшись со своим сурком?