Наследница солёной воды - Кэссиди Кларк

сказал Финн.

— Справедливо. Но я этого не сделала, так что помолчи минутку.

Она сделала ещё один глубокий вдох и опёрлась руками о стол. Она смотрела на своё место так долго, что Каллиас проследил за её взглядом, задаваясь вопросом, написала ли она заметки на своей салфетке или что-то в этом роде. Ему приходилось делать это раньше.

— Вы все знаете святость клятвы. Вы поклялись друг другу, когда я умерла: мы — прежде всего. Но я… я не была частью этой клятвы. И я не должна была ожидать, что вы будете вести себя так, как я.

Сердце Каллиаса пропустило удар. Взгляд Солейл метнулся вверх, охватывая каждого из них, останавливаясь на Финне, который отвёл взгляд.

— Но я дала свои собственные клятвы, — сказала она, — парню в вашей темнице. Поклялась быть с ним, защищать его, разделить его последний вздох как свой собственный. И я не смогу сдержать их без вашей помощи.

— Мы не собираемся убивать тебя, когда он умрёт, — пробормотал Финн, и Солейл опустила голову на руки со вздохом, который предполагал, что она сыта его поведением по горло.

— Очевидно, что нет, и почему ты вообще это предположил? Это ужасно. У меня была другая идея на уме. Но Адриате это не понравится, и вам троим тоже может не понравиться.

— Просто выкладывай, Солейл, — сказала Джерихо, нахмурив брови. — Каков твой план?

Солейл встретилась с каждым из них взглядом.

— Эта война началась из-за того, что меня убили. Но я не мертва. Я сейчас здесь… не такая, как вы хотели, и всё ещё учусь, и всё ещё никсианка, но я здесь. В этой войне больше нет смысла. Не осталось ни борьбы, ни мести. Никс заплатил достаточно, и Атлас получил всё, что он мог бы пожелать от этого. Я не говорю, что Никс был без вины виноватым, и не говорю, что Атлас был оправдан в своих мотивах. Но пришло время нам прекратить ссориться из-за убийства, которого никогда не было. Я собираюсь сказать Адриате, что буду её связной. Я помогу договориться о мире с Никсом.

— Нет, — выпалила Джерихо, её глаза расширились. — Что? Солейл, они украли тебя, они забрали тебя у нас, они должны ответить за это, они никогда не заплатят достаточно…

— Мы не знаем, что произошло, — прервала Солейл на удивление спокойно. Спокойнее, чем Каллиас когда-либо видел. — И пока мы не сможем сесть с Энной и спросить её, я отказываюсь поворачиваться спиной к королевству, которое вырастило меня. Только один человек несёт ответственность за то, что меня похитили, и мы не должны наказывать всех за его действия. Это мои люди, которые умирают, мои люди наказаны, и я не позволю этому случиться ни секундой дольше. Но мне нужна ваша помощь, чтобы убедить маму. Она не будет слушать меня одну.

Трое старших братьев и сестра Атлас, связанные клятвой, кровью и горем, обменялись взглядами через стол. Вынося вердикт, кто был на какой стороне. Выбор союзников и выбор мнений.

— Я в деле, — наконец сказал Финн, шокировав Каллиаса до глубины души.

Он никогда не был тем, кто принимал решение первым. Он посмотрел на Солейл, и его хмурый взгляд смягчился.

— Я обещал тебе, что вылечу твоего друга, и я не шутил. Кроме того, я знаю, что это не он заставляет этих скелетов вальсировать по улицам. Его рвало в течение трёх часов после первой атаки. Это было довольно забавно.

— Я тоже в деле, — сказал Каллиас. — Мы достаточно долго воевали.

А отсутствие войны означало отсутствие необходимости в оружии Артема. Он сжал кулак, отказываясь смотреть на своё кольцо.

Джерихо молчала дольше всех — слишком долго. Так долго, что Солейл подсказала:

— Джер?

— Прекрасно, — пробормотала Джерихо. — Конечно. Я помогу заключить мир с королевством, которое украло тебя и пыталось убить меня. Что может пойти не так?

Солейл просияла — совершенно неправильная реакция на это заявление.

— Отлично. Мы поговорим с мамой сегодня вечером. И… и спасибо вам. Всем вам.

— Мы — прежде всего, — сказал Финн. — Мы не одни давали эту клятву. Мы сделали это для тебя, и ты всегда будешь частью этого.

— Неважно, что ты выберешь, — мягко сказал Каллиас. — Ты наша сестра.

Солейл улыбнулась ему уверенной, уравновешенной улыбкой, которая была так похожа на их мать, что он почти забыл, что девушка перед ним ещё не королева.

— Я знаю. Я также ваша Наследница — и не забывай об этом. Так что шевелите своими задницами. Нам нужно обеспечить мир и спасти осла.

ГЛАВА 61

ЭЛИАС

Глубоко в его животе горел огонь.

Языки пламени лизали его рёбра, обхватывая их жадными пальцами, как прутья клетки, поднимаясь как по лестнице к легким, поджигая каждый вдох. Жгучая боль пронзала его с каждым хриплым вдохом, и пот, стекающий по его обнаженной спине и груди, ничуть не охлаждал его. Капли скатывались по его щекам, как слёзы, смешиваясь с кровью из того места, где он прикусил губу, чтобы не закричать от боли, железо и соль липкой плёнкой покрывали его язык.

Яд был почти у его сердца. Он мог чувствовать его, как дёготь, сгущающий его кровь, каждый удар сердца становился медленнее, чем должен был быть. Сначала это отняло у него дыхание, затем силы… затем разум, жар превратил его мысли в клубы дыма, грубые и ядовитые, закручивающиеся в наклонные круги, как деревянные качели, на которые Сорен однажды убедила его взобраться, скрутив прежде струны, и заставила его вращаться с бешеной скоростью.

Бред. Головокружение. Он с трудом мог сказать, где верх или вниз.

Атласу не понадобилась никакая магия, чтобы заставить его забыть своё имя, свою цель, свой покой. Их яд сделал эту работу за них.

Он попытался поднять голову, ища что-нибудь реальное, за что можно было бы уцепиться, ища стальные прутья и приливные лужи у своих ног — боги, он бы предпочёл это чему угодно. Но тёмные пятна расцвели мозаичными плитками перед его глазами, ужасные узоры, которые обещали, что что-то ужасное ждёт его, когда он закроет глаза в последний раз.

Инфера или Аркея? Это была единственная мысль сегодня в его голове, безвольно свисающего с цепей, касающегося подбородком обнажённой пылающей груди. Достаточно ли я сделал? Ты всё ещё слышишь мои молитвы, Госпожа Безмолвия, Смерти и Милосердия, Пламени, Мести и Праведной Ярости? Или ты оставила меня, когда я покинул твой храм?

Ему не нужен был ответ. Жар, пожиравший последние его силы, сказал ему достаточно: Мортем дала волю своим огненным зверям,