Не жизнь, а роман! - Юлия Викторовна Меллер

class="p1">— Я понимаю, что раздражаю вас, но…

— Нет, не понимаете. Ваше присутствие сделало несчастным моего мужа. Он переживает измену и казнь Мануш, предательство родственника, дети остались без матери, а ещё вы тут улыбаетесь, провоцируя Айкун на решительные шаги.

— Да, конечно. Благодарю вас за возможность отдохнуть в вашем доме. Завтра же я попрощаюсь с вами.

— Я рада, что вы правильно поняли меня. Не стоит лишний раз подвергать свою жизнь опасности, — намекнула байбише и, отвернувшись к окну, показала, что аудиенция окончена.

Оставалось только раскланяться и подготовить свои вещи для путешествия.

Прибежавшая Дохик молчаливо забрала наряды, выданные агой, и шепнув, что Айкун действительно затевает какую-то пакость, быстро выбежала.

Рано утром, Катерина попросила агу Яваша встретиться и, опустившись на колени, протянула ему медальон с просьбой отпустить графа Раймунда де Тулузе.

Трястись над медальоном в надежде выручить за него пару ослов, было унизительно, уж лучше действительно положиться на судьбу, спасая мужчину из рабства.

Ага долго покачивался с носка на пятку, пытаясь что — то сказать, но лишь тяжело вздохнул и пригласил её в беседку. Там их дожидался какой-то важный старик в огромном тюрбане с письменными принадлежностями. По велению аги он написал бумагу о даруемой свободе сеньору Бертрану де Бланшфору с его воином Клодом Гарунским и ещё один документ, в котором был подробно описан медальон, послуживший платой за графа де Тулузе. Старик писал медленно, и пока он ещё оформлял первый свиток, ага Яваш ненадолго вышел, оставляя Катерину со стариком. Правда, при выходе из беседки стоял Рутгер и человек, сопровождающий чиновника, но все равно было странно, что ага ушёл.

Катя никогда бы не догадалась, что в это самое время уводящих на работы рабов остановили и вернули графа для разговора с агой.

— Вы знаете, что жена Бертрана де Бланшфора выкупает вас?

— Я надеялся на это, — гордо приподняв голову, неприязненно выдавил Раймунд. Ему не только думать о том, что его жизнь в руках Катрин было неприятно, но даже говорить об этом коробило. Как будто он восхваляет эту ведьму.

— Сеньор де Бланшфор знает об этом?

— Да, он мой друг, — и вновь неприятное чувство кольнуло его в груди. Как же унизительно полагаться на чужого вассала, когда ранее сам был сюзереном и мог позволить себе дарить свою милость, благорасположение.

— Ах, вот оно в чём дело, — графу показалось, что толстяк ага не одобряет действия ведьмы в отношении его. Он бы проткнул эту тушу мечом, а вынужден быть вежливым и делать вид, что уважает его.

— Да, это дело чести! — не удержался Раймунд, показывая своё превосходство.

— Чести? Женщина не может отказать мужу, а друг обязан ценить дружбу и его долг сделать всё возможное, чтобы вызволить вас. Так?

— Совершенно верно.

— А где же ваша честь, почему она позволяет вам принять самопожертвование четы Бланшфор?

— Не понимаю.

— Ваше освобождение ставит их под угрозу.

— Я не понимаю, что вы от меня хотите. В вашей власти отказать сеньоре и назначить другую плату за меня, но… вы этого не сделали?

— Не сделал, но у меня к вам предложение. Вы остаётесь у меня, дожидаясь выкупа, и выполняете более лёгкую работу. Вы же говорите на разных языках?

Дождавшись кивка, Яваш, продолжил:

— Вы можете заняться переводом старинных свитков и записывать их для меня.

— Я умею писать только по-французски и то не делал этого с юношества.

— Но вы же знатный человек, разве с вами не занимались?

— Я не монах, чтобы ковыряться в свитках, а воин, правитель.

— Хм, ну что ж, — Яваш вглядывался в лицо графа и, покачав головой, больше самому себе сказал, что, видно, так угодно Аллаху. Вернувшись в беседку, он дождался оформления всех бумаг, вручил их Катерине и ушёл, пожелав доброго пути.

Она ощущала его недовольство, но не могла понять, чем провинилась перед ним. Оставаться в доме аги больше не было возможным и, посмотрев на поджавшего тонкие бесцветные губы старика, который не скрывал своего резкого неодобрения щедростью аги Яваша по отношению к выкупу подаренных атабеком пленных, отправилась к бараку.

Господина Яхьи не было, но показав бумаги бывшему надсмотрщику, она получила желаемое. Откуда-то сбоку вывели мужа, Клода и графа, которые с недовольным видом держали в руках дешёвые щиты и простенькое оружие. Их вооружили не пригодившимися трофеями, которые и выкинуть жалко — и перековывать одна морока.

Потом мужчин с Катериной проводили к выходу, возле которого уже ждал Рутгер с Морковкиным. Катя знала, что многие обитатели дома подглядывают за ней в оконные проёмы и поэтому, прежде чем уйти, она низко поклонилась. Как бы то ни было, всё могло сложиться значительно хуже. Ага забрал бы выкуп сразу и она оказалась бы в точно таком же положении как сейчас. Может, прав Берт, всё у них получится, ведь мужчинам дали хоть какое-то оружие…

Глава 13

Молитвы и искры

Один не разберёт, чем пахнут розы,

Другой из горьких трав добудет мёд…

Кому-то мелочь дашь, навек запомнит,

Кому-то жизнь отдашь, а он и не поймёт…

Омар Хайям

Очутившись за воротами дома аги, Бертран, Клод и Раймунд расправили плечи, вдыхая воздух свободы полной грудью. Катерина и Рутгер могли только догадываться, какие чувства бывшие пленники испытывали, освободившись из рабства. Пусть они не познали на себе всю полноту своего незавидного положения, но ведь двое из них — владетели, и каково им было превратиться в бесправных существ. Свобода пьянила их, не давая сосредоточиться на насущных проблемах.

— Сеньор, — обратился Рутгер к Бертрану, — надо идти. Мы привлекаем слишком много внимания.

Берт согласно кивнул и бросив взгляд на слегка улыбающуюся Катрин, хотел радостно её закружить, но она шарахнулась от него в сторону.

— Берт, ты не дома, — испуганно зашипела она и, возможно, муж обиделся бы, так как он всего лишь желал разделить с нею свою радость, но капитан, насупившись, преградил ему дорогу, тихо подсказывая: сеньор, нельзя хватать женщину на улице! Надо уходить.

Бертран замер, резко выдохнул и, хлопнув Рутгера по плечу, одобрительно кивнул. Всё правильно.

Капитан вёл всех к выходу из города, за ним продвигался Клод, ведя Морковкина, на которого уселась мадам Катрин, а позади шли два сеньора. По пути Рутгер остановился возле устроившихся на земле мелких торговцев и скупил у них почти все лепёшки, полмешка фиников, пару голов сыра, винограда и кошмы[38]. Оглянувшись на своих спутников, он попросил принести ему четыре бурдюка с водою