Камни его родины - Эдвин Гилберт

Ожидая его возвращения, Рафф выкурил добрую половину своего запаса сигарет. Стрингер вернулся с таким видом, словно побывал в драке; тем не менее он улыбался.

– Конец первого раунда, – объявил он. – Один – ноль в вашу пользу, Рафф. Теперь давайте эскизы, да поскорее.

– Что там было? – спросил Рафф, вытирая лоб и шею совершенно мокрым платком.

– Неважно, – отмахнулся Кен. – Только соберитесь с силами и выдайте им чертежи неслыханной красоты.

– Спасибо, Кен, – пробормотал Рафф, не умея иначе выразить чувство огромного облегчения и радость возродившейся надежды.

В ту же ночь Рафф начал работать, как одержимый. Он чертил почти до рассвета, пока не почувствовал, что глаза то словно полны песку. Он лег, часа четыре поспал, Потом выпил неимоверное количество кофе и в полоВинс девятого уже снова сидел за работой. И так – две ночи и три дня.

Достаточно – почти достаточно – для того, чтобы отогнать неотвязные мысли о ней, заполнить ноющую пустоту в сердце.

Лист за листом – скомканные наброски видов, планов, разрезов – летели в мусорную корзину, прежде чем Рафф взялся за окончательный вариант.

Усталости не было. Возбуждение росло с каждым часом. Мягкий черный карандаш сам собою скользил по бумаге.

Рафф начертил не только планы церкви и отдельно план того крыла, где помещалась воскресная школа, но и все общие виды здания. Кроме того, он сделал перспективный вид акварелью, чтобы наглядно показать эту церковь из камня и дерева, стены которой вздымались под острым углом, сходясь у стеклянного конька; чтобы члены комитета видели ее в естественном окружении древних кленов и вязов; чтобы они поняли, как органически сливается она с контурами местности, с приютившими ее деревьями и пологом неба...

В четверг под вечер пришел Кеннет Стрингер и встал, как нетерпеливый рассыльный, у чертежной доски; едва лишь высохли краски, он схватил чертежи и умчался. В тот же день он представил их специально созванным членам комитета.

Ожидая ответа у себя в конторе, Рафф попытался уснуть, но так и не сомкнул глаз.

В одиннадцать вечера зазвонил телефон.

– Рафф, можете вы сейчас прийти ко мне? – Это был Кен Стрингер. Голос его звучал тускло, уныло.

– Неудача, Кен? – спросил Рафф. Он все понял.

– М-м-м... Они отклонили, Рафф.

– Так... – Рафф уставился на чертежную доску.

– Но я не собираюсь сдаваться. И вы не сдавайтесь. Можете вы прийти сейчас? Нужно поговорить.

Когда Расрф пришел к священнику, тот уже взял себя в руки и снова был полон надежды и решимости.

Как ни пытался Рафф тоже настроиться на оптимистический лад, ему это не удалось. Он слишком устал; бессонная, лихорадочная работа доконала его. Все тело ныло от безнадежности. Он старался не думать о том, какую брешь в его сбережениях пробила перестройка конторы и квартиры.

– Из-за чего все-таки они угробили ее? – спросил он наконец.

– Понимаете, – сказал Кен Стрингер, – все уже было на мази, можно сказать – вот-вот и прошло бы, Но тут они спросили Леонарда Шивли, что он думает на этот счет. А он сказал, что, судя по этому проекту они рискуют получить собачью конуру, но что не будет никакого риска, никаких неприятностей и огорчений если мы обратимся...

– К Хоули, – закончил Рафф.

Стрингер кивнул.

– Но я еще не сказал вам о главном ударе под ложечку. После Шивли выступил Фрэнклин Дэвис и заявил, что если мы примем ваш проект, то можем не рассчитывать на его тридцать пять тысяч.

– Аминь, – пробормотал Рафф.

– Но я не складываю оружия, – сказал молодой священник. – Я еще только начинаю борьбу. До следующего совещания строительного комитета целый месяц. Я добился их согласия на то, чтобы о проекте высказались все члены конгрегации. Я повесил ваши эскизы на большой доске объявлений в приходском доме. Пусть все посмотрят на них. Мы с Молли начнем работу среди молодежи и в Клубе молодоженов. Они-то будут голосовать за ваш проект, в-этом я уверен. На мой взгляд, он поразительный и оригинальный, и я не dnosys, чтобы его зарезали.

– Слушайте, Кен, – заговорил Рафф, – я не хочу, чтобы вы из-за этого лезли на рожон. Вы уже и так достаточно сделали...

– А я вам говорю, что я еще и не начал, – возразил Кен. Он взъерошил свои короткие светлые волосы.

Но на этот раз задорная решимость священника не заразила Раффа. И когда он ехал домой, эта печальная ночь сулила ему только недоброе.

Он отпер дверь, вошел в просторную комнату, где еще два часа назад жил и работал, полный надежд. По винтовой железной лестнице поднялся на балкон, служивший ему спальней. Нельзя больше думать о церкви, иначе ему не уснуть.

Он лежал на низкой кровати и не спал.

Вернулась ли уже Трой из Бостона?

И как там Винс Коул в Западной Виргинии?

И как Эбби?

И вдруг он с удивлением подумал о том, что Эбби в конце концов дождался, добился почти всего, что ему нужно в жизни. Эбби, такой робкий, осторожный и благопристойный, оказался достаточно мужественным, чтобы ради любви к Феби нарушить все условности.

Тогда как он, Рафферти Блум, словно заразившись от осторожностью, сдержанностью и благопристойно-лишил себя шанса завоевать Трой.

Он уснул на рассвете, а когда проснулся после короткого беспокойного сна, было только четверть девятеро. Он встал, подгоняемый сознанием, что даже один лишний час сна для него теперь непозволительная роскошь.

Позавтракав и одевшись, он заказал телефонный разговор с шарикоподшипниковой фирмой "Тикнор" в Тор-рингтоне, штат Коннектикут. Он собирался сделать это сразу, как приехал в Смитсбери, но увлекся перестройкой своего дома и забыл.

Ожидая соединения, он сидел за своим безрадостно-пустым чертежным столом и оглядывал комнату.

Прежде здесь помещалось маленькое предприятие по изготовлению серебряных и платиновых изделий, но когда Молли Стрингер сняла этот дом для Раффа, он уже многие месяцы пустовал. Обходился он недорого, всего семьдесят пять долларов в месяц. В помещении конторы был огромный, совсем простой кирпичный камин, который прежде, очевидно, служил плавильной печью. Рафф и его помощник-плотник разобрали переднюю стену дома, поставили через каждые три фута деревянные стойки четыре на четыре и застеклили промежутки между ними. Входную дверь Рафф выкрасил желтой охрой теплого оттенка, неоштукатуренные стены внутри – белилами, а дубовые балки оставил в их натуральном виде. В задней части дома над маленькой кухней Рафф устроил застекленный балкон, служивший ему спальней. Туда вела старенькая, купленная по случаю, железная винтовая лестница.

Просторная комната внизу служила конторой и гостиной. Рафф сделал стенные полки и шкафы для чертежей, из Двух деревянных козел и гладко выструганной двери соорудил чертежную доску. В порыве безумной расточительности он купил еще современную тахту, обитую темно-зеленой материей в рубчик, два мягких стула, длинный ноллевский стол, а в Смитсбери ему удалось найти несколько простых старинных сосновых стульев; в резуль-Тате получилась чудесная игра форм и поверхностей, теплых и холодных красок...

Этот дом доставил ему огромное, никогда прежде не испытанное наслаждение.

И разорительное до крайности.

– Фирма "Тикнор" на проводе, – звонко отчекани голос в телефонной трубке.

Но секретарь сказал Раффу, что Тикнор еще не приходил. "Позвоните через полчаса... "

Рафф закурил. Видимо, он совсем рехнулся тогда у Вертенсонов: промчался мимо Тикноров, думая только о том, как бы поскорее увезти Мэрион Мак-Брайд.

Он вдруг поднял голову и поглядел в огромное, во всю стену окно: мальчишка-рассыльный опускал в его ящик газету. Рафф сообразил, что это, видимо, тот самый номеп смитсберийской газеты "Пчела", где помещена статья о нем. Он открыл дверь и вынул газету из ящика.

Так оно и есть. На первой странице. Он разложил газету на чертежной доске.

Вот фотография перестроенного дома, вот портрет самого Раффа, а вот интервью в две колонки, которое он дал на прошлой неделе. АРХИТЕКТОР ИЗБИРАЕТ СМИТСБЕРИ СВОИМ ПОСТОЯННЫМ МЕСТОЖИ ТЕЛЬСТВОМ, – гласил заголовок над его фотографией. Бегло просматривая интервью, он ужасался нелепостям, которые, очевидно, наговорил. Его передернуло, когда он добрался до высказываний мистера Рафферти Блума, "известного современного архитектора", о Смитсбери и его чудесных окрестностях, а также о возможности создать современные здания в этом, еще нетронутом краю.

Но разделы, написанные самим редактором газеты, были очень милы и наивны. Рафф воспрянул духом при мысли, что, может быть, статья принесет ему клиентов.

Он отложил газету и снова вызвал Торрингтон. На этот раз его соединили с Тикнором.

– Мистер Тикнор, с вами говорит Рафферти Блум. Я...

– Кто?