Убийца Войн - Сандерсон Брендон

Встревоженный Вашер налег на перила, обозревая арену.

– В чем дело? – спросила Вивенна.

Он пожал плечами.

– Да скажите же!

– Я не люблю надолго оставлять в одиночестве Ночного Хищника.

– А что он сделает? Мы заперли его в чулане.

Тот снова навалился на перила.

– Нет, правда, – не успокоилась Вивенна. – Вспомните, что сами согласились, – довольно подозрительно предстать перед публикой с пятифутовым черным мечом. А если этот меч курится черным дымом и говорит в чужих головах, тем хуже.

– Меня не смущают подозрения окружающих.

– Зато смущают меня, – парировала она.

Вашер скроил недовольную мину, и Вивенна настроилась на новое возражение, но он лишь кивнул.

– Ты, конечно, права. Я не умею быть незаметным. И Дент меня постоянно за это высмеивал.

– Вы дружили? – нахмурилась Вивенна.

Вашер не ответил и отвернулся.

«Призраки Калада! – возмутилась она. – Настанет день, когда кто-нибудь в этом цветами проклятом городе расскажет мне правду? Небось я сразу и помру от потрясения».

– Надо выяснить, почему так долго нет Бога-короля, – объявил Вашер, отходя от ограды. – Я вернусь.

Она кивнула, и он исчез. Вивенна посмотрела вниз, жалея о потерянном месте. Там образовалась давка, но она привыкла к оживленным торговым улицам, и люди пугали ее меньше, чем прежде. Да и дох был при ней. Часть она переместила в рубашку, но бо́льшую удержала – чтобы пройти через ворота и не подвергнуться допросу, требовалось как минимум пятое повышение.

Имея дох, она чувствовала жизнь, как обычный человек – воздух: постоянно на месте и холодит кожу. Ее немного отравляла непосредственная близость к такой толпе. Столько жизни, надежд и желаний! Столько дохов. Она закрыла глаза, впитывая окружающий мир и прислушиваясь к голосам жрецов, возвышавшимся над гомоном.

Приближение Вашера она ощутила заранее. Не только потому, что у него было много дохов, – он еще и смотрел на нее, и она слабо улавливала знакомый взгляд. Повернувшись, она выделила его среди публики. Он стоял намного дальше от арены, чем она, облаченный в мрачный, изодранный наряд.

– Поздравляю, – сказал он, когда подошел, и взял ее за руку.

– С чем?

– Ты скоро станешь тетей.

– О чем вы… – Она осеклась. – Сири?!

– Твоя сестра беременна. Жрецы объявят об этом позже, вечером. Бог-король, очевидно, остается во дворце и празднует.

Вивенна стояла, полностью ошарашенная. Сири. Беременна. Сири, которая по-прежнему казалась ей маленькой, вынашивала дитя от твари, засевшей в своих хоромах. Но разве не Вивенна боролась за то, чтобы тварь удержалась на троне?

«Нет, – подумала она. – Я не простила Халландрен, хотя и научилась не питать к нему ненависти. Я не могу допустить разрушения Идриса».

Она запаниковала. Внезапно все ее планы лишились смысла. Что сделают с сестрой халландренцы, когда получат наследника?

Вивенна обнаружила, что говорит:

– Мы должны ее вызволить. Вашер, мы обязаны ее спасти.

Он промолчал.

– Пожалуйста, Вашер! – прошептала Вивенна. – Она же моя сестра. Я надеялась защитить ее, остановив войну, но если вы правы, то сам Бог-король стремится напасть на Идрис. Сири опасно быть с ним.

– Ладно, – ответил Вашер. – Сделаю, что смогу.

Вивенна кивнула и повернулась к арене. Жрецы расходились.

– Куда они?

– К своим богам. Ознакомиться с волей пантеона через официальное голосование.

– Насчет войны? – спросила Вивенна. Ей стало зябко.

Вашер кивнул:

– Время настало.

* * *

Жаворонок ждал под своим навесом. Пара слуг обмахивала его опахалами; в руке была чаша с ледяным соком, рядом в изобилии стояли закуски.

«Меня втянула в переделку Рдянка, – твердил он себе. – Она беспокоилась, что Халландрен застигнут врасплох».

Жрецы совещались со своими богами. Он видел нескольких, которые, преклонив головы, стояли на коленях перед возвращенными. Именно так действовало халландренское правительство. Жрецы обсуждали проблему, затем выясняли волю богов. Последняя становилась волей пантеона. Та – волей самого Халландрена. Наложить вето на решение всего пантеона мог только Бог-король.

А он предпочел не появляться на собрании.

«Неужели он настолько забылся в самодовольстве из-за ребенка, что пренебрег будущим своего народа? – разгневался Жаворонок. – Я думал о нем лучше».

Подошел Лларимар. Он находился внизу с остальными первосвященниками, но в обсуждении не участвовал. Лларимар предпочитал держать свое мнение при себе.

Первосвященник опустился на колени:

– Прошу, о бог мой, Жаворонок, почтить нас твоей волей.

Жаворонок не ответил. Он посмотрел через арену на шатер Рдянки, зеленевший в вечерних сумерках.

– О, бог мой, – повторил Лларимар. – Прошу вооружить меня знанием, которого жажду. Идти ли нам на войну с нашими сородичами-идрийцами? Бунтовщики ли они и нужно ли их сокрушить?

Жрецы уже шли обратно. Каждый нес флаг, возвещавший волю божества. Зеленый цвет означал благосклонный ответ. Красный – недовольство прошением. В данном случае зеленый соответствовал войне, и таковыми пока были пять флагов из семи.

– Ваша милость? – позвал Лларимар, глядя вверх.

Жаворонок встал.

«Они голосуют, но толку-то? – подумал он, выходя из-под навеса. – У них нет власти. Значение имеют лишь два голоса».

Зелени прибавилось. Жрецы бежали по проходам, флаги реяли. Арена гудела. Народ осознал неизбежное. Краем глаза Жаворонок видел Лларимара, следовавшего за ним. Тот не мог не озлиться. Почему он никогда не выдавал своих чувств?

Жаворонок приблизился к шатру Рдянки. Почти все жрецы получили ответ, и подавляющее большинство несло зеленые флаги. Первосвященница Рдянки еще стояла на коленях. Рдянка, конечно, дожидалась кульминационного момента.

Жаворонок остановился снаружи. Рдянка, разлегшаяся внутри, хладнокровно взирала на него, хотя он чувствовал ее тревогу. Он слишком хорошо ее знал.

– Ты собираешься объявить свою волю? – осведомилась она.

Он глянул на середину арены и сказал:

– Если я выскажусь против, декларация лишится смысла. Боги могут до посинения кричать о войне, но войсками командую я. Если я не пущу безжизненных, Халландрен не сумеет выиграть никакую войну.

– Ты отвергнешь волю пантеона?

– Имею право. Точно так же, как и любой из них.

– Но у тебя есть безжизненные.

– Это не означает, что я должен действовать по указке.

Немного помолчав, Рдянка махнула первосвященнице. Женщина выпрямилась, подняла зеленый флаг и поспешила к остальным. Ее встретили дружным ревом. Должно быть, зрители знали, что политические интриги Рдянки привели богиню к власти. Неплохо для человека, который взялся за дело, не имея ни одного солдата.

«Обладая столь многочисленным войском, она неизбежно займется планированием, дипломатией и ведением войны. В итоге Рдянка может стать самой могущественной возвращенной в истории королевства. Я тоже могу».

Он долго смотрел перед собой. Он не поделился с Лларимаром последними снами. Держал их при себе. Сны об извилистых туннелях и восходящей луне, чуть появившейся над горизонтом. Возможно ли, чтобы они и правда имели смысл?

Он не мог решиться. Вообще на что бы то ни было.

– Мне нужно еще поразмыслить, – сказал Жаворонок, разворачиваясь.

– Что? – взвилась Рдянка. – А как же голосование?

Жаворонок покачал головой.

– Жаворонок! – крикнула она ему в спину. – Жаворонок, ты не смеешь оставлять нас в подвешенном состоянии!

Пожав плечами, он оглянулся и с улыбкой возразил:

– Откровенно говоря – могу. Вот такая я сволочь.

С этими словами он покинул арену и направился в свой дворец, так и не проголосовав.

51

«Я рад, что ты за мной вернулся, – сказал Ночной Хищник. – Мне было очень одиноко в чулане».