Моргемона (СИ) - Ирина Аркадьевна Орлова

любви прекрасно, но любить того, кто ушёл, вопреки тому, кто уже подле вас, будет кощунством.

«Всё моё правление — одно сплошное кощунство», — подумала Гидра и лишь улыбнулась в ответ.

Невзирая на своё первичное смущение, Леммарт быстро освоился в новой роли. Ему нравилось одеваться по диатрийскому протоколу, пышно и богато, и он тут же обновил свой комплект брони и прикупил себе добрую конюшню рыцарских лошадей. С дочерью Вазанта он порвал, но, впрочем, увлёкся сразу парой раальских придворных леди, одна из которых учила Летицию танцам и иностранным языкам.

Слухи о странных отношениях диатрис и ди поползли по королевству. Они нечасто проводили время вместе, потому что диатрис путешествовала по островам или предпочитала для жизни Мелиной. Ди Леммарт же, хоть и любил побережье, всё больше задерживался в Раале, где был окружён вниманием первых дам королевства. А когда они встречались с Гидрой, замирала вся столица: они в шутку ли, или в серьёз, постоянно были друг другом недовольны. Ди-консорт мог запросто появиться на трапезе под руку с другой дамой, а диатрис могла без лишних слов кинуть в него свой кубок с вином.

Признаком особого возмущения диатрис служили моменты, когда она велела подавать Леммарту лягушачьи лапки. Это был жест крайней меры. После него ди-консорт ненадолго завязывал со своими выходками.

И всё же за пару лунаров они притёрлись, и их странный для общества союз оказался на удивление крепким.

Однажды, когда в середине овмена, четвёртого лунара лета, Гидра прилетела в Рааль верхом на Мордепале, она застала Леммарта в удивительном для его натуры одиночестве. Смуглый рыцарь сидел в их совместных покоях крайне сосредоточенный, с картой и несколькими письмами.

— Похоже, пропажи рабочих на границе за горами — дело рук барракитов, — сообщил он диатрис, пока та скидывала с себя плащ, намереваясь принять ванную, чтобы отмыться от драконьего жира. — Они больше не решаются приблизиться к шахтам, но грабят наших перевозчиков, когда те сплавляются по реке.

— А пропажи людей на Благовесте — дело «рук» Ксахра, — пробурчала Гидра в ответ. — Мне пришлось примчаться сюда из Мелиноя, чтобы подтвердить у Манникса, что Вазант пытается дрессировать Ксахра с помощью трещоток. А тот воспринимает это как призыв на бой в любом направлении и нападает на островитян.

«Окончательный ответ мне дадут только Тишь, Прыгун и Кража».

— Чумовой, — усмехнулся Леммарт и смущённо почесал кудрявый затылок. — Решил на старости лет заделаться укротителем драконов.

— Я ему покажу, — сердито сказала Гидра и скрылась в ванной комнате.

20. Белая прядь

Когда она вернулась, Леммарт уже расположился на просторной постели под балдахином. Он следил за ней глазами, что поблёскивали жёлтым в ночном полумраке. Гидра, слегка смутившись от его пристального взгляда, подошла и забралась под сетку. И села рядом, прислонившись к подушке.

Не ругаться друг на друга было как-то непривычно. Аж темы для разговоров не находилось.

«А мы почти начали о судьбе Рэйки, как когда-то с Энгелем».

— Как у тебя дела? — наконец спросила Гидра. — Почему не слышно, как смеётся эта твоя… Розамун?

— Мы с ней разошлись, — пожал плечами Леммарт. — Мне стало от неё тошно.

— Почему?

— Потому. Ты думаешь, я не хочу быть при деле? Я капитан рыцарей и я солдат, а не профурсетка, что ждёт тебя в постели по вечерам. Я решил, что мои романы не будут мешать моему чину, и займусь делами ландрисов на пару с сэром Арбальдом, чтобы он мог делегировать мне гвардию, когда уйдёт на покой. А всю эту ерунду отложу в долгий ящик.

— Пф-ф, — Гидра рассмеялась. — Как знакомо!

— Что?

— Когда я только стала диатриссой, помнишь, какой ерундой я занималась? Лишь бы почувствовать себя другой. Живущей иной жизнью. И владеющей ею. Ты просто прожил тот же этап.

— Всё-то ты знаешь.

Гидра закатила глаза и со вздохом потянулась.

«Без его возражений было бы скучно».

Она думала, что сейчас их разговор перерастёт в очередную шуточную перепалку, что так хорошо разжигала между ними страсть, но Леммарт оставался молчалив и смотрел на неё… сердито?

— Гидра, — сказал он. — Можно я к тебе не по уставу?

— Да сколько хочешь.

— Это нечестно, Гидра, — заговорил он. — Каждый раз, возвращаясь из Мелиноя, ты сияешь, словно цветущая магнолия. И я знаю, почему. Стоит мне приложить все усилия, ты млеешь в моих руках, но называешь имя Энгеля. Ты живёшь только памятью о нём и меня представляешь им.

«Началось».

Гидра легла набок, подперев челюсть рукой, и скучающе уставилась на супруга.

— Ну всё же честно, — заметила она. — Ты не отказываешь себе в амурных похождениях, а я взамен не отказываю своим чувствам.

— Нет, это именно что нечестно. Я изменяю тебе телом, а ты мне, чёрт возьми, душой.

— И тебя это обижает? — Гидра умильно улыбнулась. — Не могу себе представить, что было бы, если бы я отдала своё сердце тебе, как и десятки других несчастных девушек.

— Ты даже не пыталась.

— Потому что видела, что не стоит. Леммарт, ты не получишь от меня любви — ты всё равно не умеешь с нею обращаться.

Он тоже лёг набок, чуть возвышаясь над ней. И разочарованно нахмурил брови:

— Знаешь, я для тебя