Моргемона (СИ) - Ирина Аркадьевна Орлова

всё-таки стараюсь. А ты меня, может, и уважаешь, но ведь ни капли не любишь.

— И не уважаю, может быть, тоже…

Леммарт вспыхнул и резко сел над ней.

— Да как ты можешь! Нельзя так издеваться над мужчиной, пользуясь тем, что он тебе полностью покорен! Надо же хоть немного иметь в виду мужскую гордость…

— …самый хрупкий конструкт в мире…

— …и пытаться быть снисходительнее! Я заставлю тебя забыть его, Гидра. Так, как я, он не умел, вот увидишь.

«Попытайся», — подумала Гидра и протянула к нему руки.

Леммарт накинулся на неё, будто коршун. Он был совсем не столь терпелив и ласков, как Энгель. Его поцелуи граничили с укусами, что заставляли диатрис вздрагивать, когда на чувствительной шее смыкались его зубы. Но пылкость никогда не переходила границ. Леммарт прекрасно знал, что диатрис очень чуткая и рассердится, если он причинит ей боль. Поэтому он действовал, как матёрый любовник, лихо; но всегда держал себя в руках.

Он осыпал её поцелуями везде — начав с шеи и закончив внутренней стороной бёдер — а затем действительно заставил Гидру позабыть о многом. Столь экзотические ласки та встречала впервые. Она была в изнеможении ещё до того, как он перешёл непосредственно к делу, и, когда он взялся за неё, она и впрямь больше не поминала имя Энгеля — она вообще не могла связать даже пары слогов.

Леммарт распалился не на шутку. Он изводил её проникновенными касаниями, щекотал умелыми пальцами, сажал на себя и после опрокидывал на подушки. Голова Гидры шла кругом, она раскраснелась вся и полностью отдалась его жилистым рукам. И лишь когда ей стало совсем тяжело даже дышать, Леммарт дал себе волю и закончил с этим испытанием. Но он так прижимался к ней и так долго не хотел отстраняться, продолжая льнуть щекой к её плечу, что Гидра погрузила пальцы в его взмокшие кудри и подумала: «Похоже, я знаю ключ к его сердцу. Надо бы рассказать его страждущим девушкам: просто не давайте ему знать о своих чувствах, он сам явится за ними и будет просить о них, как настоящий герой-любовник».

Однако ей стало жарко под ним, и она слабой рукой пихнула супруга в плечо. Рыцарь отстранился, улегшись рядом. И Гидра сладко зевнула, отдаваясь неге своих истомлённых мышц.

Она уже засыпала, когда почувствовала мягкое касание к щеке.

— Гидра, — прошептал печальный голос над головой. — Нельзя любить мертвеца больше, чем кого-то живого. Тебе же от этого хуже. Пускай тебе приснюсь я, Гидра.

«Нельзя, но можно», — подумала та с усмешкой и наконец уснула.

И ей не приснился никто. Только отдалённое чувство полёта, что не мог подарить ей ни один мужчина — лишь Мордепал.

Утром она проснулась одна. Разметанные по постели одеяла говорили сами за себя: вчера они славно провели время. И Гидре стало грустно.

«Как-то это и правда нехорошо», — подумала она. — «Что бы сказал Энгель, если бы узнал, что я здесь услаждаюсь чем-то подобным? Это единственный способ дать продолжение крови доа, что течёт в моих жилах, но Леммарт превращает этот путь в нечто тернистое».

Она постаралась не задерживаться в Раале и тем же днём вылетела на благоухающий цветущими мимозами Благовест. Тишь, Прыгун и Кража подтвердили её сомнения: марлорд Вазант явно нарушал границы дозволенного, пытаясь дрессировать Ксахра, а то и Лукавого, если тот иногда прилетал с Аратинги на особый низкий звон колоколов. И Гидра провела со старым марлордом очень жёсткий разговор.

— Ещё одна попытка повлиять на дракона — и Лавиль отойдёт обратно мне, — сухо констатировала она. — И, поверьте, я узнаю даже просто о подобной мысли, что закралась в вашу голову.

После чего она слетала к сэру Берегу, оставленному кастеляном Аратинги, и ему тоже как следует выговорила за перелёты Лукавого.

— Если он куда-то собирается, вы должны играть на флейте; не дай Ранкар, он улетит на побережье, а там территория Мордепала и Сакраала!

Пиния, что оставалась экономкой в Оскале, поддакивала диатрис и всё сваливала на сэра Берега. Гидра по привычке пригрозила и ей: всякий знал, что, если что-то идёт не так, наверняка это Пиния затеяла что-нибудь выгодное для себя.

«Но уволить Пинию из Оскала — значит, лишить этот замок его, собственно, оскала», — ухмылялась про себя Гидра. — «Пусть это будет моей расплатой за подушки и сонное зелье».

Лишь после этого крюка по островам Гидра отправилась вместе с Леммартом на северные границы Рэйки. После пережитой смуты армия была немногочисленна, но хорошо подготовлена. Стараниями сэра Арбальда, сэра Ричарда и сэра Котто — каждому из которых Гидра выдала за заслуги не только чины, но и земли — солдаты имели примерно одинаковую удобную форму, лёгкую чешуйчатую броню и светло-серые плащи.

— Нет нужды тратить белый краситель на такое количество мундиров, — рассудила Гидра. — Пускай побудут серыми, зато их рубахи и доспехи будут дороже и удобнее.

Когда Мордепал пролетал над военными фортами, Гидра слышала торжествующий рёв, что доносился снизу.

— Ди-ат-рис! Ди-ат-рис!

И сердце её пело, наслаждаясь взмахами крыльев и бешеным воем ветра.

Как выяснилось, грабители были не барракитами, а искателями из Ририи. Для Гидры не было особой разницы; она позволила уйти лишь немногим, чтобы они донесли до своих правителей совершенно ясное послание: к Рэйке приближаться не стоит. А затем, оставив за собой выжженные опушки и кипящие реки, возвратилась в Форт Ширал, известный как Котовий Перевал.

«Отсюда родом моя славная Лесница».

Мордепал с гулким рыком полетел вдоль гор к своему гнезду, и Гидра задумалась: «Вывелись ли их детёныши?»