Когда осенние печали. Часть 3. - Эвелина Пиженко

…Ответить Александр не успел. Так же стремительно войдя в прихожую, Анна остановилась напротив мужчин. Судя по покрасневшим глазам, она только что плакала, но успела вытереть слёзы.

— Отчего же… — глядя в лицо Виталия, она с горечью усмехнулась. — Я с удовольствием с тобой попрощаюсь. И даже провожу… — она вдруг обернулась к мужу. — Саша, ты не против, если я ненадолго выйду? Мне нужно кое–что сказать Виталию Ивановичу… наедине.

* * *

Захлопнув за собой дверь, Анна тут же остановилась. Мясников уже собирался шагнуть в сторону лестничного пролёта, но невольно последовал её примеру. Площадка четвёртого этажа была ярко освещена, и Анна с нескрываемой неприязнью вглядывалась в его изменившееся с годами лицо. Она смотрела и не могла поверить, что когда–то эти черты были ей дороги… Дороги настолько, что она собиралась бросить к ногам этого человека всё самое лучшее, что подарила ей судьба…

— Ты — чудовище… — она произнесла это одними губами, но он прекрасно разобрал слова. — Ты был чудовищем… Ты им остался…

— Ну, зачем — здесь?.. — он вновь снисходительно усмехнулся. — Кто–нибудь услышит… узнает о нашей с тобой тайне…

— У нас нет тайны. Каждое твоё появление в моей жизни приносит только боль… Ты — чудовище!

— Ты скажешь мне всё это на улице… А, впрочем, стоит ли? Возвращайся домой, Аня… не мёрзни зря.

— Идём… — Анна внезапно потянула его за рукав, но в другую сторону. — Идём со мной.

— Куда?!

— Идём…

Невольно подчинившись, Мясников шагнул следом за ней к соседней двери. Нажав на кнопку звонка, Анна застыла с каменным лицом…

— Ой, я думала, кто–то чужой… — открывшая через несколько секунд Наташа удивлённо посторонилась, пропуская свекровь и Мясникова. — А чего вы звоните? Ключ забыли?

— Наташа… — не отвечая на вопрос, Анна решительно прошла в квартиру. — Анюта ещё не спит?

— Спит… — Наталья смотрела на Анну округлившимися от удивления глазами. — Дима пришёл, она сразу успокоилась и уснула, только что.

— А где Дима?

— Он в ванной, с Валеркой…

— Ну, и хорошо… Ты только не волнуйся. Просто Виталий Иванович хотел с Анютой тоже попрощаться… — Анна говорила взволнованно, отрывисто, видимо, не зная, как правильно объяснить невестке свой поступок. — Ты разрешишь?..

— Ну, конечно… Только как? Она и правда спит…

— Ничего. Мы тихо… — обернувшись к Виталию, Анна кивнула ему головой в сторону детской. — Идём.

— Может, действительно — не нужно?.. — не понимая, что она задумала, он настороженно застыл на месте и не торопился следовать её призыву..

— Нужно… — Анна настойчиво смотрела ему прямо в глаза. — Это нужно тебе… Сейчас ты всё поймёшь.

Мясников был вынужден подчиниться — стараясь ступать как можно тише, он проследовал за ней в глубь квартиры.

Видимо, услышав гостей, Дмитрий тоже выглянул из ванной, и теперь не менее удивлённо наблюдал за действиями своей матери и Виталия.

— Дима, не беспокойся, мы на минутку… — Анна успокаивающе кивнула сыну и, приблизившись к детской, распахнула перед Мясниковым дверь. — Проходи.

…Маленькая Анюта сладко спала в своей кроватке в свете ночника. Виталий краем глаза успел окинуть уютное убранство комнаты — весёлые обои, в тон им лёгкие портьеры, мягкий, толстый ковёр на полу… Казалось, что всё здесь дышит исключительным покоем.

Подойдя к кровати внучки, Анна осторожно опустила переднюю защитную решётчатую стенку, присела рядом на корточки… Пригладив рассыпавшиеся по мягкой подушке белокурые волосы Анюты, осторожно поцеловала девочку в лоб. Вспомнив, что одета, вновь поднялась и, сняв шубку, бросила её тут же, на пол…

…Анечкину тёплую пижамку Анна расстёгивала осторожно, стараясь едва касаться пальцами детского тёплого, до боли родного тельца… Девочка продолжала спокойно спать, видимо, не почувствовав бабушкиных прикосновений. Но самое трудное было ещё впереди…

— Подойди… — Анна произнесла это слово тихо, едва повернув голову к Мясникову.

Послушно шагнув вперёд, он остановился у самой кроватки, не сводя глаз со спящего ребёнка. Где–то в глубине души шевельнулось предчувствие чего–то нехорошего… непоправимого… Ещё не понимая, что хочет сделать Анна, он внутренне напрягся…

…Осторожно перевернув Анюту на левый бок, Анна как можно дальше оттянула полу пижамы с детского нежного плечика…

— Видишь — э т о?.. — выделив последнее слово, она легко провела пальцами по нежной матовой кожице, отмеченной тёмным родимым пятном со стороны спины. — Видишь?..

— Ну, допустим… — увидев пятно знакомой формы, Виталий почувствовал, как внутри что–то готово оборваться — предательски… подло.

— Узнаёшь?.. — голос Анны сейчас показался ему зловещим… Он звучал так неестественно в этой уютной детской комнате, рядом с мирно сопящей маленькой двухлетней девочкой.

— Что ты хочешь этим сказать?.. Ну, родинка…

— Точно такая же родинка есть у Михаила. Я не видела, но видел Дима…

— Допустим. И — что?..

— И точно такая же родинка есть у Саши… Кстати, она есть и у Димы. Это их — морозовский — знак. Он передаётся из поколения в поколение.

— И — что?.. — взгляд Виталия потемнел, как только он услышал про Мишкино родимое пятно, происхождение которого всегда вызывало у него стойкое неприятие… Он всегда как будто чувствовал, что досталось оно Мише от родного отца. Вот чувствовал же!

Виталий ещё раз окинул взглядом ребёнка — даже в свете ночника большое по размеру пятно чётко выделялось на детском крохотном, хрупком плечике. Оно, действительно, было такой же формы, как у Мишки. Но признавать своё поражение всё ещё не хотелось…

— А то, что Аня — Сашина внучка… Ты понял?! — оторвав от Анечки руки, Анна медленно поднялась во весь рост и повернулась к Мясникову. — Сашина! А не твоя…

— Мам, может, ты всё же объяснишь, что происходит?.. — молчавший до этого Дмитрий с тревогой смотрел на мать с порога детской. — Что случилось?!

— Ничего, сынок… Я расскажу потом…

…Услышав, как щёлкает входная дверь, Анна обречённо застыла… Она вдруг подумала, что так застывают преступники, пойманные на месте преступления. Преступники, которым больше некуда бежать…

Это мог быть только Саша. Можно было ещё что–то придумать на ходу, как–то объяснить присутствие Виталия здесь, в Диминой квартире, возле детской кроватки… Можно было озвучить всё ту же версию — захотел попрощаться с Анютой… Несмотря на всю нелепость — можно…

Но уже не оставалось сил на враньё… Их вообще больше ни на что не оставалось.