Конец радуг - Вернор Виндж

Роберт вспомнил разговор. Один из самых острых камней в неразберихе.

Они с Шарифом, разделенные восемью тысячами миль, сидели несколько секунд молча. Потом индиец с любопытством склонил голову набок:

– Теперь я решительно оставил свои опасные литературные изыскания. И все же не могу удержаться от вопроса: вот вы – в начале своей новой жизни, профессор. Можем мы ожидать чего-нибудь нового под солнцем? Впервые в человеческой истории – новой «Тайны возраста»?

Ага!

– Вы правы, есть место и для нового. Но знаете, некоторые тайны неподвластны выражению даже тех, кто их постиг.

– Но только не вам, сэр!

Роберт обнаружил, что улыбается в ответ. Шариф заслужил правды.

– Я мог бы что-нибудь написать, но это не будут стихи. Новую жизнь я получил, но лечение от Альцгеймера… разрушило мой дар.

– О нет! Я слыхал о таких случаях, но честно, даже и не думал, что с вами такое произошло. Единственным положительным следствием всей этой авантюры, я все-таки еще надеялся, станет хоть одна дополнительная строфа «Тайн». Простите ради бога.

– Нет-нет, не извиняйтесь. Я был… не очень приятным человеком.

Шариф на миг опустил глаза и снова посмотрел на Роберта.

– Да, мне говорили. В те дни, когда я не мог к вам пробиться, я интервьюировал ваших бывших коллег в Стэнфорде, даже Уинстона Блаунта, когда он не строил заговоры.

– Но…

– Не важно, сэр. В конце концов я понял, что вы утратили прежнюю садистскую жилку.

– Тогда вы не могли не предположить остальное!

– Вы так думаете? Вы считаете, что ваш талант и ваша злобность шли неразделимым пакетом? – Шариф подался вперед, приблизился – такого не случалось ни в одном из прежних интервью. – Я сомневаюсь. Но исследовать этот вопрос было бы любопытно. Кстати, я давно интересовался, только стеснялся спросить – что именно в вас переменилось? Вы стали приличным человеком после лечения от слабоумия? Или это перемена, как у Диккенса в «Рождественской песни», когда новый опыт делает человека добрее? – Он качнулся назад. – Я мог бы сделать из этого такую блестящую диссертацию!

Его глаза вопросительно смотрели на Роберта.

– Не получится.

– Да-да, – кивнул Шариф. – Такая возможность… я даже забыл о том, что решил твердо и окончательно. Первое – больше никаких действий, способных вызвать недовольство спецслужб. – Он оглянулся, будто на невидимых наблюдателей. -

Слышите меня? Я чист, чист душой, телом и даже моей свежепрожаренной одеждой! – Он снова обернулся к Роберту: – На самом деле я даже сменил академическую специальность.

– Да?

– Да. Понадобится несколько семестров дополнительного обучения, но оно того стоит. Видите ли, университет Калькутты организует новый факультет с новыми преподавателями, энергичными и молодыми. Нам еще предстоит пройти долгий путь, учитывая конкуренцию с университетами Мумбая – но здесь есть люди, которые дают средства, и они хотят видеть новых людей – таких, как я. – Озадаченный взгляд Роберта Шариф встретил полной энтузиазма улыбкой. – Это будет новый институт – Болливудские изыскания! Сочетание кино и литературы. Я стану изучать влияние литературы двадцатого века на современное индийское искусство. И как бы я ни жалел об упущенных возможностях, профессор Гу, я счастлив уйти на новую специальность, которая мне не сулит очередных неприятностей с властями!

В перерыве между семестрами Роберт был по-настоящему занят. Он придумал прием синхронизации, который вывел его на уровень гуру – пусть даже на нижний уровень. Его заметила небольшая компания «Comms-R-Us». В некотором смысле – обычная фирма. Достаточно старая (существовала уже пять лет), три сотрудника с полной занятостью. Пусть она была не так шустра, как некоторые, но уже сумела внести несколько новшеств в существующие коммуникации. «Comms-R-Us» заплатила Роберту за консультации сроком в три недели. И хотя было ясно, что эти «консультации» в основном нужны фирме, чтобы решить, стоит ли вообще Роберт Гу хлопот, Роберт ухватился за шанс.

Впервые с тех пор, как у него съехала крыша, он создавал нечто, ценимое другими.

А в остальном жизнь шла не так гладко. Хуан Ороско уехал – родители увезли его на каникулы в Пуэбла, в гости к прадеду по матери. Хуан время от времени появлялся, но Мири с ним не разговаривала.

– Я пытаюсь не обращать внимания, Роберт. Может, если я перестану ее теребить, Мири позволит мне начать сначала.

Впрочем, у Роберта сложилось впечатление, что мальчишка ночевал бы у них на ступенях, если бы родители его не увезли.

– Я с ней поговорю, Хуан. Обещаю. Хуан нерешительно на него посмотрел:

– Только пусть она не думает, что это я вас попросил!

– Не подумает. Я аккуратно выберу время.

У Роберта были десятки лет опыта, как выбрать время для удара. Это, конечно же, просто. Мири выдурила для своего проекта оценку «Незакончено». А значит, когда она наконец-то его исполнит, к концу следующего семестра, то сделает это по более высоким стандартам. Пока же она моталась по дому, в основном ухаживая за матерью. Элис Гу стала призраком себя прежней. Сталь последних четырех месяцев их знакомства из нее ушла, и эффект был… чарующий. Чаще всего по вечерам Элис и Мири уходили в кухню, задавая работу современной утвари. Невестка держалась отстраненно, но ее улыбка уже не была бессмысленным рефлексом, как часто казалось прежде.

Потом Боб куда-то уехал, а Мири казалась занятой как никогда. Каждый день она приносила Роберту новые сведения о лечении ожогов и реабилитации конечностей. Очень скоро он должен будет этим воспользоваться, чтобы заставить ее внести ясность относительно Хуана… и себя.

Может быть, как раз сегодня подходящий случай. Вскоре после ужина Элис ушла в кабинет на первом этаже. Сегодня никаких «настольных игр» Мири не будет. Это забавно – чуть ли не самое приятное после той страшной ночи в УСД, – но сегодня Роберт, кажется, увидел наконец решение кое-каких задач для «Comms-R-Us», и, работая над ними, позабыл о времени. Когда он вышел подышать, какие-то результаты уже были, может, даже заказчику показать не стыдно. Отличный выдался вечер!

Внизу стукнула дверь. Глаза Роберта были все еще в работе, но уши слышали, как топает Мири вверх по лестнице. Она пробежала по коридору и скрылась у себя в спальне.

Через несколько минут она вышла. Раздался стук в дверь:

– Роберт, привет! Могу я тебе показать, что нашла сегодня?

– Конечно!

Она влетела в комнату и схватила стул.

– Я нашла еще три проекта, которые могут тебе помочь с рукой.

На самом деле состояние левой руки Роберта Гу с медицинской точки зрения лучше всего характеризовалось словом «отсутствие». До середины предплечья рука сгорела полностью. Возле плеча в двух местах на кости остались только полоски мяса. «Протез» Роберта скорее напоминал старомодную гипсовую повязку. Но что интересно – медики не стали рассматривать вариант вообще оттяпать эту хрень и приспособить какое-нибудь современное чудо. Рид Вебер – помощник врача, который теперь всплыл, когда докторам медицинских наук понадобилось кого-то выставить впереди себя, – объяснил ситуацию, хотя такое объяснение докторам могло бы и не понравиться:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});