Былой войны разрозненные строки - Ефим Гольбрайх

Немцы обнаружили расположение полка, лес подвергся сильной бомбардировке, было много жертв. Лева получил мелкие осколочные ранения, но в медсанбат не пошел. С неделю полк зализывал раны и его срочно бросили под Сталинград, где создалось тяжелое, в сущности, критическое, положение, в район Сарепта-Бекетовка. Нужно было во что бы то ни стало очистить от немцев знаменитый Сталинградский тракторный завод. Полк вооружили до зубов. Заняли позиции на высотке и после артподготовки взяли завод в обхват с двух сторон. Подползли под стены цехов, заложили связки гранат и взорвали. Один танк сожгли, два повредили, но и потери были большие. Из шестнадцати бойцов его полувзвода шестеро были убиты, один тяжело ранен. Продолжая очищать завод от немцев, потеряли еще двоих солдат.

Но и для Левы этот бой оказался последним. Напрочь перебило левую руку. Удар был такой, что он потерял сознание и много крови. Идти не мог. Двое из оставшихся от его отделения солдат километра два тащили его волоком на плащ-палатке. Потом его километров двадцать везли на бричке. В медсанбате оказали первую помощь, затем отправили в Баку, но там в госпиталях не оказалось мест и его перебросили в Тбилиси. Встал вопрос об ампутации. Замученный хирург грузин посмотрел на руку: «Придется ампутировать». Лева взмолился: «Сохраните мне руку!». — «Ты посмотри что делается, — сказал хирург, — люди на полу лежат, валяются в ожидании операции. Когда я буду с тобой возиться?».

У Левы были трофейные часы, он протянул их хирургу, тот взял, посмотрел: «Ну ладно. Приходи завтра утром». Срастил. Правда не очень удачно, но руку сохранил. Два месяца держали в гипсе, потом еще почти полгода лечили и выписали вчистую. Давали инвалидность, но он не захотел — кому охота в юные годы, молодому да неженатому быть инвалидом! Начальник госпиталя сказал: «Возьми. На старости лет тебе пригодится». — Как в воду глядел. Но старость была еще так далека…

Возвращаться в Каменец-Подольский не было смысла. Там не было никого и ничего. Одни могилы. Да и могил тоже не было… Он поехал в Баку, там познакомился с семьей эвакуированных из его родных мест евреев и женился на их дочери. Внимания к участникам войны еще не было, и ему, как инвалиду, военкомат предоставил однокомнатную квартиру. В Баку жил и работал парикмахером до самого отъезда в Израиль. И азербайджанцы, и армяне относились к евреям хорошо.

Может быть оттого, что сами были национальными меньшинствами?

Ройтман Лев Шулевич, 1920 года рождения, награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, медалью «За отвагу», памятными и юбилейными медалями. Репатриировался в Израиль в сентябре 1990 года.

Командир стрелковой роты

Ярославу выпало родиться в семье православного священника, имевшего приход в селе Оленовка по соседству с небольшим украинским городом Фастов на Киевщине. Естественно, в то непростое время профессия отца не могла остаться без пристального внимания власти и в 1928 году — Славе был годик — он «загремел» на семь лет в Архангельскую тюрьму. Где — это было другое время — закончил медицинский техникум и, освободившись в 1934 году, решил больше не искушать судьбу и стал работать сельским фельдшером.

Молодую попадью стали преследовать. Оставив ребенка на попечение сестры и родителей, она бежала на Дальний Восток, работала чернорабочей, познакомилась с человеком, служившим охранником в лагере, вскоре забрала на ДВК и сына, но через некоторое время все трое вернулись в Фастов.

С началом войны отчима призвали в армию и отправили на фронт. Он попал в плен, как-то сумел дать ей знать, она из Фастова добралась до Житомира, где был лагерь военнопленных, но удалось пообщаться лишь через проволоку. Добровольно или по принуждению — этого не узнать — он оказался у власовцев. Где-то на Западной Украине рота Ярослава занимала оборону напротив власовских позиций. В вечернем воздухе русская речь была отчетливо слышна и со стороны противника стали раздаваться голоса. Хотели дать о себе знать родным: называли местность, фамилии… Неожиданно Ярослав понял, что один из кричавших его отчим! Не отозвался. Это могло для него плохо кончиться. С войны отчим не вернулся…

Впоследствии мать вышла замуж за прекрасного человека, бухгалтера, отношения с отчимом были очень хорошими. Слава считал его отцом.

В июне 1941 года, за пять дней до войны, Слава закончил семилетку.

Партизаны появились под Фастовом еще до прихода немцев. В день прихода оккупантов Слава нес в лес соль для партизан. Стал на дороге, немцы покосились, но не тронули. Вскоре молодых ребят забрали рыть окопы, попал в эту группу и Ярослав. Через своего знакомого, профессора Буйко, отчиму удалось отхлопотать сына. Но и потом посылали на рытье, он убегал. А Буйко, который был связан с партизанами и помогал им, немцы расстреляли…

Фастов был освобожден 8 ноября 1943 года, на следующий день после Киева. В тот день Ярослав был у знакомых в соседнем селе. Решил вернуться домой. Нужно было пройти через оборону противника — впрочем, довольно редкую: возле моста стояло несколько танков и орудий, сколько-то германских солдат сидели в траншеях. Вид у них был подавленный. Видимо, они уже знали, что Киев взят и невесело ожидали своей участи. Не отреагировали они и на крестьянского подростка, им уже было не до него.

Задержали его наши разведчики и привели в штаб полка. Ярослав хорошо запомнил оборону немцев, рассказал, и командир полка попросил: «Ты нас проводи, а сам не ходи. Иди домой». — Но ему было интересно и он пошел за ними. Группу немцев разгромили и Ярослав стал проситься в полк. Воевать. Отказали — семнадцать лет. Пошел к командиру дивизии, плакал: «Возьмите!». Комдив, генерал Пархоменко, которого все почему-то считали братом легендарного героя гражданской войны, сказал: «Ну, раз ты нам помог!..». Зачислили в полковую школу, стал сержантом.

Как-то с наблюдательного пункта заметил: к нашим позициям пробирается разведчик противника. Смело вышел навстречу, в рукопашной обезоружил и взял в плен немецкого унтер-офицера. По пути к штабу встретились наши разведчики, забрали языка — выдать за «своего», сняли с пленного сапоги и отобрали у Ярослава часы, которые тот взял у немца.

Ярослав прилично знал немецкий, учил в школе, сказались и два года оккупации. В штабе командир полка, подполковник Мардемшаев, спросил: «Кто взял языка?». — Пленный показал на Ярослава. — «Какую хочешь награду?». — Сказал про часы, часов у него никогда не было. Командир полка «выразился» достаточно убедительно, и разведчики быстренько вернули часы Ярославу. А Мардемшаев наградил его медалью «За отвагу».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});