Картинные девушки. Музы и художники: от Рафаэля до Пикассо - Анна Александровна Матвеева

партия Леоноры, впервые исполняемая на русском языке. Забела выступила с ней столь убедительно, что этого не смогли не признать даже самые строгие критики. А композитор Анатолий Лядов посвятил ей шуточный стишок:

Лишь только запела

Надежда Забела,

За сердце задела

И им овладела.

Пройдя трудную школу Ирецкой и окончив консерваторию, Забела отправилась вначале в концертную поездку по Германии, а затем – в Париж для обучения в студии прославленной и уже упомянутой в книге Матильды Маркези, где, по собственному признанию, не приобрела почти никаких новых навыков. Голосом она владела превосходно, но карьера оперной артистки – это не только пение, но и сценическое перевоплощение, и вот здесь Надежде Ивановне предстояло ещё многому научиться. Она и училась – в театрах Киева, Тифлиса, Петербурга, Харькова, неустанно работала, «росла над собой». Сколько партий она перепела за эти несколько лет – не перечесть! Маргарита из «Фауста», Недда из «Паяцев», Микаэла из «Кармен», Джильда из «Риголетто», Дездемона из «Отелло», Татьяна из «Евгения Онегина»,

Тамара из «Демона», Мария из «Мазепы» (вспоминала, должно быть, своё родство с Кочубеем!)… Выступала вместе с Шаляпиным, собирала восторженные отклики публики и критиков, как собирают цветы на лугу. Но главные партии Надежды Забелы были ещё не написаны – всё было впереди, как на сцене, так и в жизни.

Город-судьба

История знакомства Врубеля и Забелы (имена их, поставленные рядом, звучат как у оперных персонажей!) началась с чудесной сказки, а закончилась – сказкой страшной…

Михаил Врубель впервые услышал пение Надежды Забелы в Петербурге, в Панаевском театре, под конец 1895 года. Это была репетиция оперы Э. Хумпердинка «Гензель и Гретель». Забела в то время уже была артисткой Московской частной оперы, которую принято называть «мамонтовской» – именем мецената Саввы Мамонтова. В Петербурге мамонтовцы были на гастролях, а Врубель, заменяя Константина Коровина, работал над оформлением их спектакля; он, кстати, превосходно разбирался в музыке и мог разобрать любую партию не хуже профессионального критика. Художник и сам в детстве-юности любительски занимался музыкой, выступал в домашних концертах, а позже признавался, что ощущает сходство между двумя искусствами: глядя на синий цвет, чувствует меланхолическую музыку и так далее. Многим современникам внешностью своей Врубель напоминал музыканта, Константин Коровин рассказывал, что, увидев его впервые, почему-то подумал о Моцарте.

У Забелы и Врубеля найдётся много точек пересечения: она выступала на оперной сцене в Киеве и очень любила этот город, он расписывал здесь Кирилловскую церковь; она разучивала партии новых опер, он работал над декорациями и костюмами к их постановкам; она была всецело преданна своему искусству, он – своему Главным отличием между Надеждой и Михаилом было детство: счастливое – у Забелы, полное испытаний – у Врубеля.

Михаил Александрович Врубель родился в Омске 5 марта 1856 года, в семье военного юриста, участника боевых действий Крымской кампании. Когда Мише было три года, скончалась его мама Анна Григорьевна. Отец женился повторно спустя несколько лет. Мачеху будущего художника звали Елизавета Вессель, она была одарённой пианисткой. По роду службы отцу приходилось постоянно переезжать с места на место, семья следовала за ним, так что у Врубеля, можно сказать, не было родного дома и того единственного города, к которому он сохранил бы привязанность на всю жизнь. Запомнилось временное проживание в столице, где восьмилетний Миша некоторое время посещал занятия в рисовальных классах Общества поощрения художников; остался в памяти Саратов – здесь частный учитель объяснял мальчику премудрость рисования с натуры; и, конечно, Одесса, где Врубель учился в Ришельевской гимназии и окончил её, кстати, с отличием. Отец рано заметил выдающиеся художественные способности сына, его интерес и тягу к искусству, но поддерживал эти стремления недолго: полагал, что мужчине нужно приобрести надёжную профессию (вот, например, юрист – чем плохо быть юристом?).

В 1874 году Михаил стал студентом Петербургского университета, факультет для него выбрал отец. Юриспруденция Врубеля совершенно не занимала, а вот изобразительное искусство манило всё сильнее. В Эрмитаже, куда Михаил ходил чуть ли не чаще, чем на лекции, он познакомился с «настоящими художниками», выпускниками Академии. Осмелев, стал показывать им свои рисунки: на протяжении многих лет Врубель не прекращал любительских занятий живописью, но сделать искусство своей профессией решился лишь после того, как окончил университет в звании действительного студента. Двадцати четырёх лет от роду Врубель стал вольнослушателем Петербургской Академии художеств.

Профессора-юристы не узнали бы в этом старательном студенте недавнего лентяя, прогуливавшего лекции. Теперь Врубелю решительно не хватало времени, чтобы изучить всё, так его интересующее и прежде недоступное. В Академии он занимался в классе профессора Павла Чистякова, кроме того, брал уроки у знаменитого Репина. И уже самые ранние работы Врубеля – «Натурщица в обстановке Ренессанса» (1883, Государственный музей русского искусства, Киев), «Шиповник» (1884, частная коллекция, Германия) снискали похвалу его учителей: во всяком случае, профессор Чистяков настоятельно рекомендовал Врубеля своему другу, историку искусства Прахову, когда тот искал подходящего человека для работы в Кирилловском монастыре.

Ещё не окончив Академию, Врубель отправился в Киев, где ему вместе с другими артельщиками надо было «поновлять» старинные фрески в храме XII века. Никакого опыта в этом деле студент не имел, но сразу же предложил Прахову оставить уникальные фрески нетронутыми, лишь слегка расчистив их. Заказчику идея не понравилась: велено было действовать согласно первоначальному плану и кое-где даже расписать храм наново, строго следуя стилю.

Осознавая степень ответственности, Михаил принялся штудировать книги по византийскому искусству, он работал в архивах монастыря, изучал традиции древнерусской иконописи. И лишь потом, уже с полным пониманием дела, приступил к созданию монументального «Сошествия Святого Духа на апостолов» (1885, хоры Кирилловской церкви), написал для этой же церкви образ Архангела Гавриила, «Въезд Христа в Иерусалим», головы пророков Моисея и Соломона. Натурщики все были местные, киевляне, один из апостолов имел лицо Прахова, а Лик Богоматери в знаменитом образе напоминал Эмилию Львовну Прахову, жену начальника, в которую Врубель был в ту пору страстно и безответно влюблён. В юности он влюблялся часто, бурно и всегда неудачно: после Праховой, отвергнувшей его чувство, увлёкся циркачкой-наездницей, приехавшей из Италии на гастроли, но и здесь ничего не получилось. В Киеве у Врубеля много работы и мало денег. Отец, переживавший за Мишу, жаловался в письмах родным на то, что «у Михаила в кармане всего лишь 5 копеек. Больно и горько до слёз», сетовал: «И до чего дожил Миша с его талантами, способов для жизни почти никаких»,