The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

г. стали открываться угольные месторождения в Северном Китае и Маньчжурии, где новейшие технологии были внедрены отчасти британскими, отчасти японскими предприятиями. Индустриализация породила спрос и на другую продукцию горнодобывающей промышленности, а геологическая наука и достижения в области строительства и добычи шахт позволили разрабатывать новые месторождения. Не только технически и финансово простой поиск золота в Калифорнии и Австралии, но и открытие новых рудников, требующих значительных инвестиций, привели к вспышкам золотой лихорадки и сверхбыстрой концентрации рабочей силы. В Чили медь начали добывать уже в колониальные времена наряду с золотом и серебром, а в 1840-х годах произошел резкий рост добычи и экспорта этого металла. Однако еще несколько десятилетий добыча меди оставалась в большинстве случаев мелким ремесленным производством, паровые машины применялись редко. Даже после того, как на рубеже веков современные технологии стали нормой, в Чили не возникло настоящих шахтерских городов. Шахтерские поселки, как правило, представляли собой изолированные анклавы на обочине местной экономики.

Примером настоящего шахтерского города может служить город Аспен (штат Колорадо), где в 1879 г. были открыты месторождения серебра, а вслед за первыми "старателями" потянулись и градостроители. К 1893 г. два одиноких бревенчатых домика превратились в третий по величине город Колорадо с асфальтированными улицами, газовым освещением, двумя километрами трамвайных путей, городским водопроводом, тремя банками, почтовым отделением, мэрией, тюрьмой, гостиницей, тремя газетами и оперным театром. Но и в 1893 году город, который называли "самым лучшим шахтерским городом в мире", потерял экономическую основу своего существования, когда цена на серебро упала до нуля.

Капиталы

Противоположностью таких специализированных городов были метрополии, которые, помимо множества конкретных задач, выполняли центральные функции города: (а) гражданско-религиозную и административную; (б) заморскую торговлю; (в) промышленное производство; (г) услуги. Хотя в большом количестве городов услуги предлагаются постоянно, важности трех других функций можно сказать, что они определяют три различных типа города: столицу, промышленный город и порт. Конечно, один и тот же город может одновременно выполнять все три функции, но таких примеров на удивление мало. Нью-Йорк, Амстердам и Цюрих не являются столицами государств, Париж, Вена и Берлин не являются портами, а в Пекине, расположенном далеко от моря, еще несколько десятилетий назад практически не было промышленности. В крайнем случае, Лондон и Токио - это государственные и морские порты и промышленные центры. Тем не менее, функциональные акценты расходятся настолько, что выделение трех различных типов не совсем произвольно.

Столица, как бы велика или мала она ни была по численности населения, отличается от других городов тем, что является центром политической и военной власти. Из этого вытекают и другие отличительные черты. Столица - это еще и место жительства, место расположения суда и центральной бюрократии. Рынок труда в столице в большей степени, чем в других городах, ориентирован на оказание услуг - от снабжения членов правящего аппарата до особенно активной, требующей творческого подхода, строительной индустрии. Правители должны особенно внимательно относиться к населению столицы, поскольку даже в самых репрессивных политических системах она является ареной массовой политики. В досовременных обществах снабжение столицы зерном было чрезвычайно важным политическим вопросом - не только в императорском или папском Риме, но и в Пекине, который получал большую часть продовольствия по каналам из центрального Китая. Османский султан нес прямую ответственность за население Стамбула и должен был не только обеспечивать его основными продуктами питания, но и защищать от ростовщичества и других злоупотреблений. Городская "толпа", которой особенно боялись в Лондоне, но которая была активна и в других местах, содержала революционный динамит; ею можно было манипулировать или подавлять, но не всегда надежно держать под контролем. Столица XIX века была местом, где с пышностью и торжественностью короновали, а зачастую и хоронили государей. Она была также символической площадкой, на которой представления о политическом порядке воплощались в геометрии и камне. Ни в одном другом городе нет таких слоев исторического смысла, как в столицах; их престижная архитектура выражает в визуальной форме суверенную волю их прошлых правителей.

Столицы, за исключением Рима, редко были религиозными центрами первого порядка. Такие места, как Мекка, Женева, Кентербери, никогда не функционировали в качестве столиц в рамках национального государства. Однако в силу сакрализации монархии столица автоматически становилась ареной религиозного ритуала. Китайские императоры династии Цин в течение года совершали предписанные обряды, а османский султан в качестве халифа был верховным главой верующих-суннитов. В католической Вене союз трона и алтаря укрепился после 1848 года. Император Франц Иосиф никогда не упускал возможности принять участие в пышных процессиях Corpus Christi или совершить ритуальное омовение ног в Великий четверг двенадцати тщательно отобранным обитателям городских домов престарелых.

Наконец, столичные города всегда стремились к самостоятельности в осуществлении ключевых культурных функций. Но настоящие культурные столицы не выбираются правительствами или комиссиями ; их решающий магнитный эффект может возникнуть только в результате коммуникативного сжатия и развития культурных рынков, которые не поддаются планированию. Однако результат не всегда бывает успешным. В XVIII веке Филадельфия на какое-то время стала тем, чем хотела быть: "Афинами Нового Света". Но ее преемник в качестве столицы США, Вашингтон, так и не смог установить подобную культурную гегемонию по отношению к другим американским городам. Берлин, по крайней мере до 1918 г., также не приобрел культурного веса доминирующей национальной метрополии, подобно Лондону, Вене или Парижу.

В XIX веке появилось мало новых столиц, за исключением столиц испано-американских республик, которые уже были главными административными центрами в колониальные времена. Исключение составили Аддис-Абеба, Фритаун в Либерии ("настоящая" столица европейского типа) и Рио-де-Жанейро, который, будучи резиденцией португальской монархии после 1808 года, а затем столицей независимой Бразильской империи после 1822 года, был превращен в "тропический Версаль". В Европе наиболее важными новыми национальными столицами стали Берлин, Рим (который в 1871 году вслед за Турином и Флоренцией получил эту честь), Берн (с 1848 года "федеральный город" Швейцарской конфедерации) и Брюссель (который мог бы оглянуться на прошлое в качестве столицы, но только в 1830 году сосредоточил в себе все центральные функции Бельгийского королевства). Интересен также пример Будапешта, ставшего второй столицей Дунайской монархии после "компромисса" 1867 года. В соперничестве с Прагой решающее значение имело то, что чешская метрополия так и не получила статуса столицы Габсбургской монархии. Будапешт, образовавшийся в результате слияния Буды и Пешта в 1872 г., стал одним из крупнейших образцов городской модернизации в Европе, а к концу века его постепенная мадьяризация придала ему ярко выраженный национальный характер как в культурном, так и в этническом плане. Тем не менее, напряженность в отношениях между Веной и