Цветы любви, цветы надежды - Люсинда Райли

— Мадам Форрестер! — позвал администратор из-за спин поздравляющих. Его серьезное лицо разительно контрастировало с окружающими ее радостными улыбками. Он протиснулся к ней. — Мадам Форрестер, пожалуйста, пойдемте со мной. — Он провел ее в свой кабинет и закрыл за собой дверь.

— В чем дело? Что-то не так?

Администратор объяснил, что ей звонили из жандармерии Сен-Тропе. Инспектор, с которым он говорил, просил ее срочно перезвонить. Администратор записал его телефон. Джулия боялась, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

— Он сказал вам, что случилось? — спросила она, пока администратор набирал номер, и дрожащими руками взяла трубку.

— Мадам, я... не знаю подробностей. Я оставлю вас одну, чтобы вы с ним поговорили.

Он вышел из кабинета. Она позвала к телефону инспектора, имя которого было записано на лежащем перед ней листке бумаги. Он подошел тут же. И сообщил о случившемся. Мир рухнул.

Машина вылетает с дороги, не вписавшись в поворот, катится вниз по крутому склону, а потом взрывается. Сухая трава и деревья вокруг тоже пылают огнем.

И где-то там, посреди обугленного черного пространства, лежат останки ее мужа и сына.

Неделю спустя, когда Джулия уже вернулась в Англию, французские полицейские сообщили, что нашли возле того места кости ребенка в возрасте около двух лет. Они лежали на склоне холма, поверх обломков автомобиля. Инспектор предположил, что Габриэль вылетел из машины, когда она, переворачиваясь, покатилась вниз.

Рядом были кости другого, взрослого, человека. Инспектор сказал, что огонь уничтожил все следы ДНК, и официально опознать погибших не представляется возможным.

Джулия почти не помнила, что было после того ужасного звонка в парижский зал «Плейель». В какой-то момент приехала Алисия и увезла ее к себе домой, в Англию.

Прожив два дня в гостевой комнате Алисии, Джулия поняла, что больше не выдержит криков и смеха детей сестры, и перебралась в маленький коттедж в Блэкни: лучше слушать тишину, чем ежеминутно травить себе душу.

Джулия встала и вытерла слезы с глаз, заставив себя вернуться к реальности. Она боялась, что воспоминания вновь утянут ее в омут скорби. Здесь, во Франции, ее ждут конкретные дела, и чем быстрее она с ними покончит, тем быстрее уедет обратно.

Она вернулась на кухню и, следуя совету Кита не забывать про еду, подогрела рагу, села за стол с бокалом вина и через силу поужинала. Потом нехотя пошла в гостиную, села за рояль. Она играла для них — для мужа и любимого сына. Ей хотелось верить, что, где бы сейчас ни были ее дорогие люди, они это слышат.

Джулия открыла дверь в супружескую спальню, достала из рюкзака ночную рубашку (она боялась даже подойти к гардеробу, где висела вся одежда Ксавьера), переоделась и забралась в постель.

Долго лежала и разглядывала обстановку. Ей всегда нравилась эта комната — возможно, потому, что здесь было ее личное пространство, ее убежище в отличие от безликого гостиничного номера, снятого на одну ночь. На стенах висели картины, которые они с Ксавьером выбрали в галерее Гассен, а на комоде с зеркалом по-прежнему лежала его расческа.

Этой минуты Джулия боялась больше всего: первая одинокая ночь в их постели, мысли о безвозвратно утерянном прошлом. Как ни странно, ей было спокойно. Возможно, она просто смирилась с тем, что больше никогда не увидит ни Ксавьера, ни своего дорогого petit ange.

Они ушли навсегда. И никакими чувствами, делами или словами их уже не вернуть. Этот молчаливый дом, в котором они жили и любили друг друга, был последним подтверждением окончательности их ухода.

Глава 52

Проснувшись утром, Джулия с радостью увидела, что уже около девяти и, значит, она проспала всю ночь. Агнес, домработница и приходящая няня, появилась час спустя и с тревогой заглянула на террасу в поисках хозяйки. Джулия встала, подошла к Агнес и обняла ее.

— Ca va, Agnes?[18]

На лице домработницы появилось явное облегчение.

— Ca va bien, madame Julia. Et vous?[19]

— Мне уже лучше, спасибо. Иди сюда, выпей со мной кофе, — продолжила Джулия по-французски. Здесь она всегда говорила на местном языке, хотя сейчас это казалось ей странным и непривычным.

Агнес неуверенно села, и Джулия налила ей кофе.

— Огромное спасибо, что присмотрели за домом. Везде идеальный порядок.

— Не стоит благодарности, мадам Джулия. Главное, что вы в добром здравии и хорошо выглядите.

— Я постепенно смиряюсь с тем, что случилось. Я поняла, у меня нет выбора. Боль никогда не пройдет, но... — Джулия осеклась.

Агнес любила ее ребенка почти так же сильно, как и она. Эта женщина ухаживала за Габриэлем, и встреча с ней разбередила душу. Джулия судорожно сглотнула и нарочно перевела разговор на практическую тему:

— Есть вещи, которые я не могу сделать сама, и очень хочу, чтобы ты мне помогла.

— Конечно, мадам. Сделаю все, что попросите.

— Я пробуду здесь всего несколько дней, а потом вернусь в Англию. Я собираюсь продать этот дом.

— О, мадам! — испуганно вскричала Агнес. — Но это же ваш дом!

— Да, — кивнула Джулия, — но я должна это сделать, Агнес. Все здесь напоминает мне о прошлом. А если прошлое не вернешь, значит, надо начинать жить заново.

— Понимаю, — печально вздохнула Агнес.

— Я хотела попросить, чтобы вы после моего отъезда очистили гардероб Ксавьера и... — Джулия сглотнула, — спальню Габриэля. Может, вы знаете какую-нибудь благотворительную организацию или семью, которые согласятся взять его игрушки и одежду?

На глазах Агнес выступили слезы.

— Конечно, мадам. Я знаю такую семью. Они с благодарностью возьмут эти вещи.

— Когда дом будет продан, я приеду за своими вещами. Но я хочу выставить его на продажу вместе с мебелью. Думаю, так будет лучше.

Агнес кивнула:

— Есть одна старая французская поговорка, мадам: чтобы удачно войти в будущее, надо смириться с прошлым. Я выполню все ваши просьбы. На мой взгляд, вы... — Агнес не сдержалась и заплакала, — очень смелая.

— Вовсе нет. — Джулия покачала головой. — Будь я смелой, осталась бы здесь и по-прежнему посвящала им всю себя. — Она вздохнула. — Но я приехала сюда попрощаться.

Агнес коснулась руки Джулии:

— Он... они... обрадовались бы, узнав, что вы продолжаете жить и нашли новое счастье.

— Да, — Джулия слабо улыбнулась, — надеюсь, вы правы. Во всяком случае, я должна в это верить.

— Конечно, мадам.

Агнес допила свой кофе и встала.

— Простите, но мне пора браться за работу. Счета лежат на столе в кабинете. Все понимают, что вы оплатите их, когда сможете.