История Германии в ХХ веке. Том I - Ульрих Херберт

немецкого юмора»[15].

С институционализацией принудительного труда евреев возникли планы строительства огромных масштабных проектов, особенно в области дорожного строительства или пограничных укреплений, с использованием еврейских подневольных рабочих. На самом деле такие лагеря были созданы в Люблинском районе для строительства «Восточного вала», при котором использовалось более 20 тысяч еврейских подневольных рабочих.

Однако депортация евреев на аннексированных польских западных территориях была важнее таких зачастую спонтанных мер. Когда 21 сентября Рейнхард Гейдрих представил руководителям оперативных групп в Польше утвержденные Гитлером директивы по польской политике, он также определил будущий курс действий относительно польских евреев. В течение года немецкие власти должны были переселить всех евреев из западных территорий Польши в польское «остаточное государство», которое было теперь перенесено на восток, и сконцентрировать их там в городских гетто. В деталях было проведено различие между «конечной целью (которая требует более длительного времени) и этапами выполнения этой конечной цели». На данный момент евреи должны были быть как можно быстрее изгнаны из новоприсоединенных районов и до начала строго засекреченных «запланированных общих мер (то есть конечной цели)» сосредоточены в нескольких городах Генерал-губернаторства с хорошим транспортным сообщением в специальных оцепленных районах[16]. Чуть больше конкретики стало известно 13 декабря, когда «2‑й краткосрочный план» предписал «зарегистрировать всех без исключения евреев, независимо от возраста и пола, в принадлежащих Германии восточных гау и депортировать их в Генерал-губернаторство Польша». Это указание затронуло до 600 тысяч человек[17].

Эти депортации, особенно в Радом и Люблин, начались в январе 1940 года. Они проходили совершенно нерегламентированно, без учета погоды и питания, и вопрос размещения евреев в Генерал-губернаторстве также был совершенно не решен. В результате планы несколько раз пересматривались, а целевые показатели были снижены. Не удалось реализовать и запланированные депортации евреев из Германии. Чтобы освободить место для германских переселенцев с оккупированных территорий Советского Союза, в начале 1940 года тысяча евреев с территории рейха, из Штеттина и из Шнайдемюля, была вывезена в Люблинский район – что, поскольку это происходило почти публично, привлекло значительное внимание международной прессы. Генерал-губернатор Франк в Кракове также выступил против этих «переселений», заявив, что для этих людей не хватает места в Генерал-губернаторстве. Таким образом, транспортировка евреев из рейха была в марте 1940 года временно приостановлена[18].

Теперь рассуждения о том, куда девать евреев с аннексированных территорий, все больше сосредотачивались на проекте «еврейской резервации», которая должна была быть создана в окрестностях Люблина. Главное управление имперской безопасности уже с конца сентября 1939 года говорило о создании «имперского гетто» «за Варшавой и вокруг Люблина», куда будут помещены «все политические и еврейские элементы, подлежащие выселению из немецких гау». С этой идеей превращения по крайней мере восточной части Генерал-губернаторства в «еврейскую резервацию» поначалу согласился и Франк, высказавшийся о судьбе депортированных с наибольшей откровенностью: «Особых проблем с евреями не было. Очень приятно, что мы наконец-то можем физически расправиться с еврейской расой. Чем больше их погибнет, тем лучше; встреча с ним [евреем] – это победа для нашего рейха. Евреи должны почувствовать, что мы пришли. Мы хотим получить от ½ до ¾ всех евреев к востоку от Вислы»[19].

Затем в Главном управлении имперской безопасности в Берлине начальник отдела переселения Адольф Эйхман начал депортацию нескольких тысяч евреев из восточной части Верхней Силезии в лагерь в западном округе Люблина, недалеко от небольшого городка Ниско на реке Сан. Но после того, как руководство вермахта выступило против поселения евреев в приграничной с Советским Союзом зоне, этот план также был отменен. Отныне, объявил Гиммлер, не только Люблинский район, но и все Генерал-губернаторство должно рассматриваться «как место сбора тех, кто по расовому признаку не годится для Германии»[20].

Однако планы по депортации всех евреев из инкорпорированных районов в Генерал-губернаторство оказались невыполнимыми. Из примерно 600 тысяч евреев в этих регионах к концу 1940 года было депортировано 110 тысяч; из примерно 350 тысяч германских евреев, все еще проживавших на территории рейха, – около 20 тысяч; из примерно 30 тысяч немецких синти, подвергавшихся преследованиям со стороны германских властей и также подлежавших депортации, – около 2800.

Таким образом, не позднее марта 1940 года стало ясно, что депортация всех польских евреев – куда бы то ни было – неосуществима, по крайней мере в краткосрочной перспективе. После этого, как Гейдрих объявил уже в сентябре, немецкие власти начали постепенно создавать еврейские гетто – закрытые городские районы – во всех больших и многих малых городах присоединенных территорий и Генерал-губернаторства, где в течение нескольких следующих месяцев была сосредоточена значительная часть еврейского населения. Здесь условия вскоре стали плачевными – как и в Лодзи, куда свозили евреев не только из города, но и из дальних окрестностей, так что вскоре более 160 тысяч человек вынуждены были жить в районе площадью не более четырех квадратных километров.

Эта импровизированная «геттоизация», не рассчитанная на долгосрочную перспективу, была, таким образом, лишь промежуточным вариантом, пока не решат, куда в конечном итоге депортировать евреев и где их поселять. Наспех выделенные еврейские кварталы совершенно не подходили для размещения таких масс людей, и вскоре в каждом таком гетто стало не хватать всего – еды, жилья и работы, а также медицинского и гигиенического ухода для сотен тысяч человек. Начались голод и эпидемии, результатом стали черные рынки и контрабанда продовольствия. Это, в свою очередь, побудило немецкие власти принять дальнейшие, еще более жесткие меры против евреев – катастрофические условия в гетто, которые они сами и создали, только еще раз подтвердили им, что это евреи принесли с собой эпидемии, тайную торговлю и преступность, как и предсказывали эсэсовцы в ноябре 1938 года: повергнутые в несчастье, евреи обязательно стали бы преступниками, и тогда их можно было бы уничтожить как преступников[21].

Убежденность в том, что геттоизация была лишь временной мерой, за которой вскоре или, по крайней мере, в обозримом будущем последует окончательное решение о том, куда отправить польских евреев, оказалась фактором огромного значения. Для немецких хозяев польских провинций существовала циничная логика в создании этих гетто исключительно как промежуточного пункта, поскольку плохие, а вскоре и чудовищные условия жизни в «еврейских жилых районах» недвусмысленно указывали на крайнюю «неприемлемость этих условий», которые должны были закончиться в результате ожидаемой депортации евреев. Решение о переселении в «гетто» сотен тысяч людей без создания каких-либо условий для их размещения и питания нельзя понимать только как организационно не продуманное решение, которое затем привело к хаосу и, как реакция на него,