Иная. Песнь Хаоса - Мария Токарева

подношениям. Создание Хаоса мы заберем в зверинец. Но сперва мне выпала великая честь выбрать новых наложниц для гарема моего господина.

Из паланкина степенно вышел высокий мужчина с седой бородой. Его ястребиные глаза тут же впились в девушек, рассматривая каждую из них. Он поднялся на помост и принялся заглядывать под покрывала, рассматривать со всех сторон лица, оценивать состояние кожи и зубов.

Котена поморщилась, когда вымазанные каким-то жиром или душистым маслом пальцы надавили ей на щеки. Так продавали лошадей на базаре. Но никак не людей. Впрочем, в Ветвичах людьми никогда не торговали.

– Подойдут, – кивая на разных девушек, приказал человек султана.

В число «избранных» Котена не вошла. Но она уже знала, куда повезут Вен Аура – в зверинец правителя.

– Что, не султану тебя продают? Ему бы юных да свежих. А ты поистрепалась в скитаниях, – прошипел Вхаро, подскочив к Котене. – Ноги что подошва, руки что колотушка. Хе-хе, чудовище.

– Похоже, все твои планы рушатся, – победно улыбнулась ему Котена.

Она не боялась, более свободная в цепях, чем работорговец с плеткой.

– Ишь ты, вернулся. Зато в клетке наконец-то, как и полагается зверю, – пробормотал Вхаро. – В Хаос вас обоих. Надоели со своей песней. Обоснуюсь в этой стране, возьму себе пять жен. Каждая будет ласки дарить, да не по зову, а по приказу. Только продам сначала тебя повыгоднее.

Котена не слушала его, ее лицо искажала застывшая улыбка – торжество пополам с горечью. Постепенно она понимала, как выжил возлюбленный. Вспоминался случай в тереме Игора, когда простая девушка, заточенная в горнице, была обречена задохнуться в дыму. Тогда Вен Аур поделился с ней жизненной силой и успел вытащить.

«Теперь я отдала ему свою жизненную силу», – догадалась Котена, памятуя и свою болезнь без очевидной лихорадки, и бессилие. Нет, она не теряла песню, она не теряла Вен Аура. Просто отдала ему свои силы. И он выжил. Главное – он выжил. Если смерть не сравняла счет, если не перебила хребет, борьба продолжалась.

К тому же на площади среди ревущей толпы доносились едва уловимые ауры Хаоса. Теперь-то Котена вновь слышала и их, и множество других, из-за Барьера.

«Это Генерал Моль? И… и Огневик? Ну же, добрые создания, помогите нам! Век не забудем!» – умоляла Котена.

Но для двух существ Хаоса на площади собралось слишком много стражи, поэтому они просто наблюдали издалека. Возле порта мелькнули две едва уловимые фигуры в серых накидках, да и скрылись. Толпа способна растоптать даже созданий Хаоса. Впрочем, теперь прославленный воин наконец-то получил шанс настигнуть Вхаро. Генерал Моль его точно видел, все его злодеяния, всю его продажность.

«Ничего, у нас есть друзья! Нас найдут!» – утешала себя Котена, когда клетку с Вен Ауром увлекли дальше по дороге во дворец султана.

Она осталась одна на помосте в окружении наиболее старых рабынь, Вен Аур же метался по своей темнице, оглашая площадь леденящим душу воем. От этого звука толпа замирала и ужасалась.

«Вен, я найду тебя. Обязательно найду. И мы отправимся на Отрезанный Простор. А лучше к Забытым Островам», – пообещала Котена, грустно опуская плечи. Вновь разлучали их, вновь разрывали на части.

Она погружалась в новое сонное безразличие, ожидая, кто ее купит или чем закончится торг. Значение имела только песня, которая все удалялась и удалялась. Котена надеялась, что дворец султана находится не в другом городе. Лучше бы ее купили для гарема! Теперь приходилось ждать неизвестно кого, неизвестно чего. Паланкины прибывали на площадь и покидали ее. Некоторые господа с гиканьем влетали в толпу верхом. Один из таких показался под конец торга. Вхаро уже постепенно собирался, а рабыни измучились от жары и голода.

– А, Вхаро! Привез новый товар? – небрежно бросил всадник.

– Да, Юлкотеон эфенди, – непривычно рассыпался в поклонах работорговец.

– Юлкотеон?! – прошептала пораженно Котена и пригляделась к всаднику.

Он восседал на вороном тонконогом скакуне. Кафтан нежданного покупателя не уступал по роскоши одеждам уехавшего приближенного султана. На чалме красовалось яркое перо, закрепленное переливчатым изумрудом. Но Котену поразила не богатая одежда и не добрый конь. Она услышала имя, она узрела лицо. Не старое, но уже и не молодое, смуглое, с крупным заостренным носом. Обрамляли его не по годам смоляно-черные борода и усы. И Котена узнала эти жесткие волевые черты, вспомнила образы из далекого детства. Что-то сломалось в ней, и она закричала, срывая с лица покрывало:

– Отец! Отец!

– Молчи… – рыкнул Вхаро, хватаясь за плетку.

Но Юлкотеон-эфенди поднял руку, призывая стихнуть, сошел с коня и поднялся на помост к невольницам. Он встал напротив Котены, и тогда у нее совсем не осталось сомнений. Разве могла она позабыть? Как странно сбывались все ее детские мечтания о далекой стране. Как нелепо и неправильно. Что сулила эта встреча? Чудесный дворец или булатный нож? Не так она себе представляла. И все же, возможно, именно Юлкотеон помог бы спасти Вен Аура. Все-таки… отец. Пусть и оставивший, пусть и бросивший.

– Кто ты? – спросил он.

– Твоя дочь, – уверенно отозвалась Котена.

Но Юлкотеон лишь рассмеялся, повергая в смятение:

– Да мало ли у меня байстрюков по всем домам увеселенья!

– Нет! Я из заснеженной страны Ветвичи! – запротестовала Котена и выставила перед собой левую руку, на которой под кандалами блестел уцелевший браслет: – Я – Юлкотена. Помнишь? Ты сам меня так назвал! А это твой подарок. Матушка берегла его мне в приданое. Отец, пожалуйста…

Повисла тишина, нежданный покупатель рассматривал с разных сторон Котену и морщил лоб, выдавая тем свой возраст. Нет, в воспоминаниях детства он оставался молодым и прекрасным, почти как Вен Аур. Ныне кожа его обветрилась и кое-где покрылась темными пятнами, возле губ и между бровей залегли морщинки. Котена не знала, как относиться к этому мужчине напротив нее, и не знала, как он относится к ней. Она слабо надеялась на чудо, на великую милость. Что угодно! Лишь бы кто-то помог ей выбраться из плена и убраться подальше от Вхаро.

– Значит, Юлкотена, – наконец обстоятельно проговорил отец и словно смягчился. – Помню. Те пять лет в холодных Ветвичах среди варваров сложно забыть. Ладно, Юлкотена-кызым. Гляжу, ты такая же строптивая, как твоя мать. Да, неприятная вышла история.

– Что? Дочь? – поражался Вхаро.

– Дочь, – властно кивнул ему Юлкотеон. – Эй, работорговец, освободи ее. Плачу полцены.

– Как вам будет угодно, эфенди, – встрепенулся Вхаро, но уже без прежнего радушия.

Когда он расковывал Котену, то морщился так, словно его заставляли есть что-то невыносимо кислое. Но Юлкотеон быстро умалил негодование, купив за полную стоимость еще двух рабынь