Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

Дураки. Кто-то заплатит за эту неудачу. Сискритт мог бы сделать намного лучше.

Правда, кое-кто из неудачников — неважно, был он виновен или нет — уже был выбран одним из своих ближних сородичей, и суматошная драка вспыхнула мгновенно, словно трут, пока относительный порядок не был восстановлен пронзительным шквалом угроз и похвальбы, исходившим от мощной крысы в мутно-зелёной броне клана.

Пока Сискритт наблюдал за тем, как разворачивалась эта небольшая интермедия, суматоха на улице ощутимо усилилась. Внимательно разглядывая толпу, он с лёгкостью смог разглядеть огромного покрытого чёрной шерстью скавена, появившегося из одной из боковых улиц.

Это был Криззак, первый помощник Лапы Ада и второй по старшинству командир во всём клане. Он вместе со своими элитными штурмовиками пробил себе путь сквозь ряды своих меньших братьев, в то время как небольшая группа невысоких фигур шла за ним по пятам, сжимая в своих лапах разнообразное оружие, выглядевшее крайне зловеще.

Нос Сискритта дёрнулся.

Смазка…ускоритель…коктейль из химических веществ, которых он не мог идентифицировать, но отлично помнил по опыту, доставшемуся тяжёлой ценой, так что мог узнать за версту. Восхитительный запах варп-камня достиг его ноздрей с мрачной неизбежностью.

Метатель варп-огня!

— Нет, нет, нет. Не сейчас-сейчас, не прежде чем Сискритт доберётся до жалкой людской твари!

Он повернулся к последней двери, на которой был вырезан какой-то монстр с перьями. Грифон…или, возможно, василиск? Не важно. Это было лишь последним препятствием между ним и первым шагом на его пути к величию. Мех крысолюда начал покалывать.

Выхватив меч, он с рычанием ударил в дверь. Раз. Другой.

На третьем ударе замок поддался и дверь распахнулась. Сискритт бросился сквозь дверной проём, испытывая браваду, которая могла прийти только после абсолютного смертельного ужаса, выставив перед собой клинок, словно тот был взбесившейся чумной крысой, которую он держал за хвост.

В этот самый момент боковая стена таверны расплылась в сгустке варп-огня, выпущенного стоявшей внизу командой. Всё ещё бывшие целыми окна взорвались внутрь, когда огненные щупальца лизнули балки и штукатурку.

Тилейский купец упал на пол и завопил, когда Сискритт бросился на него, расплывшись в ореоле чёрно-зелёного пламени. Оловянный кубок, который он сжимал в руке, выпал из дрожащих пальцев, правда, к тому времени его кроваво-красное содержимое уже пропитало шёлковые одеяния человека.

Не обращая никакого внимания на глупого человечишку, Сискритт шипел и рычал, хлопая лапами, пытаясь сбить язычки огня, перекинувшиеся на его мех и одежду, кончик его бешено размахивающего, подпаленного хвоста сплёл паучью паутину из остаточных изображений. Его обезумевший взгляд метался по комнате в поисках спасения…

Но в это мгновение он увидел талисман.

Его дыхание перехватило, а глаза сузились, жестокая, ревнивая жадность мгновенно подавила ужас. Он был здесь. Он будет его!

Курясь дымком от подпаленной варп-огнём шкуры, он двинулся к хнычущему человечку, раздавив упавший кубок под своими лапами, пока тот отползал назад. Он был непобедим. Я Сискритт, страшный и большой, кара человечишек и скоро-быстро стану любимцем Рогатой Крысы!

Человечек, которого, как знал Сискритт, звали Амброзио, отползал до тех пор, пока не уткнулся в угол комнаты и теперь смотрел на него широко раскрытыми от страха глазами, на его дряблом лице было непонимание. Сискритт не испытал ни капли сочувствия, пока подбирался к нему короткими, быстрыми шагами. Несмотря на все доказательства, в которые его чуть ли не тыкали отвислым носом, человечек по-прежнему отвергал саму мысль о существовании скавенов.

Тилейцы из всех людей обитали ближе всех к тени самого Скавенгниля, так что должны бы были знать больше.

— Ч-чт…что, — человечишка съёжился, словно обезьяна, загнанная в угол хищной птицей. Этот может быть лучше одет, чем обезьяны, может быть более высоким, но его хлопающие губы лепетали не меньшую тарабарщину.

— Тихо, человечек. Заткнись-умолкни.

— В-вы говорите по тилейски! Вы демон, посланный наказать меня?

Сискритт ответил взрывом чирикающего смеха.

— Да-да. Я демон от…от… человеческих богов. Отдай мне талисман, и я уйду далеко-прочь.

Он выжидательно вытянул лапу, надеясь, что человечек не заметит, как она дрожит, а слабый нос не учует исходящую от него вонь страха.

Человечишка начал плакать, слёзы проделали две дорожки по его обветренным щекам. Амброзио, согнувшись в три погибели, ползал у ног Сискритта, или в рассеянности или в слепоте, не замечая запёкшуюся кровь людишек на них, жалкий и дряблый, словно желе.

Сискритт склонил голову в недоумении, когда человек начал шептать молитву о покаянии, прося прощения за многочисленные грехи, в которых он, само собой, раскаивался. Спектакль был бы довольно забавен, если бы у него было больше времени. Спина покрылась волдырями от страшной жары, и тревожные стоны истязаемых деревянных балок, разносились по таверне. Не так уж и далеко внизу под ногами он услышал, как рухнули тяжёлые двери таверны.

Там не было необходимости, в какой бы то ни было организации. Масса толп воинов просто продавит ближайших к таверне скавенов сквозь повисшую над зданием занавесь пепла, а затем и в само здание, где укрылись испуганные людишки. Первый десяток, возможно, умрёт, ступая в расплавленный металл, когда танцующее пламя подожжёт их мех и одежды.

Уже неистовые крики скавенов и людишек эхом наполнили задымленные коридоры, словно неупокоившиеся духи проклятых. И, пока Амброзио пускал сопли на ковре, звуки хаоса и резни становились всё громче.

Только огромным усилием воли Сискритт сдержался, чтобы не расклеиться, подобно человечку на ковре. Он держал лапу протянутой.

— Талисман, человечек. Быстро-быстро.

— М-мой талисман? Конечно. Он принадлежал человеку, которого я продал, как раба. Буду ли я наказан за этот грех? Если я выкуплю его на свободу, вы оставите меня в живых?

— Да-да, человечишка, ты будешь жить! Просто отдай талисман быстро-быстро, иначе глупый-глупый человечек умрёт!

Липкими от пота пальцами Амброзио сдёрнул с шеи цепь, разрывая её звенья, в спешке зацепившиеся за всклокоченную бороду, так спешил он избавиться от этой вещи. Он с таким нетерпением вложил талисман в лапы Сискритта, как если бы сбрасывал с себя проклятие богов.

Сискритт сиял от восторга. В некотором роде, так оно и было.

Его взгляд остановился на талисмане, что он сжимал в своих лапах, как будто притянутый верёвочками кукольника. Хаос битвы отступил, когда талисман забрал на себя всё внимание. Долгие секунды он не слышал ничего, кроме собственного дыхания, а стоило закрыть глаза, тихий шёпот раздавался внутри головы, поздравляющий его, такого умного скавена. Так много труда, так много риска, столько подготовки, но теперь он был его. Любовно Сискритт провёл когтями по поверхности талисмана.

Талисман представлял собой чёрный янтарь, заключённый в платиновую решётку, и висел на длинной цепочке. Даже если бы он не был волшебным, то сам по себе он мог позволить купить ему собственный клан. Но магия в нём была, Сискритт чувствовал это. Талисман был неестественно и несоразмерно тяжёлым в лапе, в нём ощущалось присутствие, словно бы приветствующее Сискрита в ответ.

Он отбросил навеваемые этим гнетущие мысли в сторону и надел цепь на шею, так что талисман повис на уровне его бедра.

Он чувствовал себя сильным. Человечишка носил его скрытно под своими шелками, но Сискритт будет гордо нести его поверх своих лохмотьев. Пусть другие видят, что я — скавен, с которым нужно считаться!

Амброзио опустился на одно колено, словно его путешествие через океаны безумия завершилось и он, наконец, вышел на другую сторону.

— Я служил тебе, слуга богов. Сдержишь ли ты данное мне обещание? Позволишь ли ты мне жить?

Сискритт подошёл к купцу и протянул лапу за мечом в руке человека. Купец без сопротивления разжал хватку. Сискритт с восхищением смотрел на клинок, который оказался в его лапах. Это было длинное и красивое оружие, обоюдоострое с крестообразным эфесом и сужающимся к концу в злобную точку лезвием, которое словно призывало пустить кровь, когда Сискритт сжал пальцы на рукояти. Элегантная гравировка вилась по лезвию от кончика клинка до эфеса. Он признал арабийскую вязь, но понять то, что было там написано, было не легче, чем понять разум человечка перед ним.

Это действительно было прекрасное оружие.

Сискритт посмотрел на Амброзио.

— О, конечно я сдержу, человечек. Ты помогаешь-помогаешь — я спасаю-спасаю.

Купец вышел за ним в коридор, но остановился, глядя на разбитые окна. Ветер был яростен, его горячее дыхание наполнено запахами зелёно-огненного пламени, жареного мяса и крови, словно неизменный, всепроникающий железный шепоток на языке, крови.