Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой - Валерий Шамбаров

Его фронт выгнулся огромной дугой. В центре 7-я и часть 11-й армии так и не смогли продвинуться вперед. Но на южном фланге 9-я армия углубилась на 120 км, а на северном 17-й корпус 11-й, 8-я и 3-я армии углубились на 80 км. Число пленных с начала Брусиловского прорыва возросло до 378 тыс., число захваченных орудий до 496. Брусилов был награжден «Георгиевским оружием, бриллиантами украшенным». Ставка признала Юго-Западный фронт главным, сюда теперь перебрасывались все резервы, ряд соединений с Западного фронта.

Бои шли не только на земле, но и в воздухе. «Отцами» российской истребительной авиации стали кубанские казаки Вячеслав Матвеевич Ткачев и Евграф Николаевич Крутень. Весной 1916 г. они выступили инициаторами создания специальных истребительных отрядов, сами же и возглавили их. Ткачева, командира 1-го отряда, называли «Казачьим соколом». Он был не только великолепным пилотом, но и видным теоретиком, умелым авиационным начальником. Написал первый отечественный учебник по тактике воздушного боя, был назначен инспектором авиации Юго-Западного фронта, а потом начальником управления авиации при Ставке Верховного Главнокомандующего — фактически стал первым командующим ВВС.

Капитан Крутень командовал 2-м отрядом. Он тоже много сделал для развития теории воздушного боя, разработал 20 способов атаки, был автором 9 работ по авиационным вопросам. Обучал молодых пилотов маневрировать, бороться за высоту и «мертвый конус» (заходить в хвост непрятеля). Будущий маршал авиации С. А. Красовский служил у него радиотелеграфистом и вспоминал: «Крутень был худ, подобран, в глазах блеск. Казалось, он весь был устремлен вперед и только ждал команды на вылет». В качестве истребителя он провоевал меньше года (погиб в 1917 г.), но успел сбить 17 вражеских самолетов.

В России хватало и других талантливых летчиков. Почетное прозвище «ас» родилось на Западе, его присваивали пилотам, уничтожившим 5 и больше неприятельских машин. В наших вооруженных силах было 26 асов. Самым знаменитым считали капитана Александра Александровича Казакова, называли «асом из асов» — он сбил 32 самолета (погиб в гражданскую). У Петра Мариновича было на счету 22 самолета, у Ивана Смирнова и Виктора Федорова по 20, у Василия Янченко 16, у Михаила Сафонова, Бориса Сергиевского и Эдуарда Томсона по 11, у Федора Зверева, Георгия Шереметьевского и Ивана Орлова по 10.

Заслуженной славой пользовалась семья авиаторов Прокофьевых. Отец, в прошлом артист оперетты (игравший под псевдонимом Северский), стал бомбардировщиком, старший сын Жорж — испытателем и инструктором, а младший Александр — морским истребителем. При неудачной посадке у него взорвалась бомба на подвеске, и он потерял ногу. Но он научился летать с протезом и все так же одерживал победы, сбил 13 немецких самолетов (в эмиграции стал авиаконструктором, советником президента США).

Подвиг Маресьева предварил еще один летчик, корнет Юрий Гильшер, ему разворотила ногу разрывная пуля, и он с протезом поднимался в небо. Среди истребителей славился и кавалер ордена Св. Георгия Е. К. Стоман. Перед каждым вылетом он имел обыкновение жаловаться механику: «Собьют, чувствую — собьют». Но возвращался с очередной победой и будто оправдывался: «Повезло…». Впоследствии он стал ведущим инженером в КБ Туполева. Когда готовил к перелету через Северный полюс знаменитый АНТ-25 Чкалова, точно так же сетовал: «Завалится, чувствую — завалится…» Всего за время войны наши истребители уничтожили свыше 2000 самолетов и 3000 пилотов противника.

По-прежнему водил на врага эскадры «Муромцев» «отец» бомбардировочной авиации Г. Г. Горшков (в 1919 г. был расстрелян в кампании «красного террора»). Знаменитыми бомбардировщиками были Е. В. Руднев (впоследствии эмигрировал), Н. Н. Данилевский, А. М. Костенчик — в апреле 1916 г. он бомбил станцию Даудевас, и в его «Илью Муромца» попало два немецких снаряда. Костенчика контузила и тяжело ранило, но он сделал еще круг, сбросил остаток бомб. Потом стал терять сознание. Штурман перехватил штурвал, кое-как посадил машину. В ней насчитали 70 пробоин, но все члены экипажа остались живы…

В период, когда армия страдала без снарядов и винтовок, туго пришлось и авиации, большинство самолетов были иностранными. Но и здесь кризис преодолели не за счет поставок, а силами отечественной промышленности. Заводы «Руссо-Балт», «Дукс», Щетинина, Антре начали выпускать по заграничным лицензиям «фарманы», «вуазены», «ньпоры», «мораны». Были и свои оригинальные конструкции. После «Ильи Муромца» был создан еще более мощный бомбардировщик «Святогор», появились истребители РБВЗ-С-16 и РБВЗ-С-20, гидропланы Григоровича, разведчик «Лебедь-12». Летом 1916 г. на фронте действовало около 600 самолетов.

Велись дальнейшие научные разработки в области авиации. При Московском Высшем техническом училище организовался кружок воздухоплавания профессора Н. Е. Жуковского. Ему помогали будущие знаменитые конструкторы Андрей Туполев, Владимир Петляков, Борис Стечкин, Павел Сухой (потом ушел на фронт, служил прапорщиком в артиллерии). А в Гатчинской школе капитан К. К. Арцеулов (сбивший в боях 18 вражеских самолетов), в 1916 г. впервые в мире преднамеренно ввел свой «ньюпор» в штопор и сумел вывести в горизонтальный полет. Штопор считали «злым демоном авиации» — русский летчик нашел способ бороться с ним (впоследствии Арцеулов стал одним из ведущих советских конструкторов и испытателей планеров).

В летних сражениях 1916 г. совершалось множество подвигов. Героями становились пехотинцы, кавалеристы, артиллеристы, гражданские люди. Время и бурные события революции стерли память о них. Но ведь они были… В июле на Западном фронте немцы пустили газы на позиции Грузинского и Мингрельского полков. Противогазы имелись, их надели. Но солдаты перестали слышать команды. Враг поднялся в атаку, и началась неразбериха, паника. Тогда полковник Отхмезури снял маску, стал отдавать приказания. Его примеру последовали все офицеры. Паника улеглась, неприятеля отбили. Большинство солдат уцелело. Офицеры отравились и погибли.

На том же Западном фронте проявляла чудеса храбрости унтер-офицер Мария Бочкарева. Дочь бедного крестьянина из Томска, она в 1914 г. подала прошение идти на фронт добровольцем. Вопрос решал лично царь, дозволил такое исключение. Она начала службу рядовым в 28-м Полоцком полку, четырежды была ранена. Метко стреляла, дралась в штыковых, когда доверили отделение, стала умелым командиром. Девушка заслужила полный Георгиевский бант из 4 крестов и 4 медалей, была произведена в прапорщики. А другая русская женщина, В. В. Мещерякова, всюду ездила с Преображенским полком, где служили три ее сына. Один погиб, а мать каждый раз провожала в бой и встречала из боя оставшихся.

Дерзко сбежал из плена генерал Корнилов. Его содержали в крепости Нейгенбах под надежной охраной. Он принялся морить себя голодом, чтобы у него был больной вид, попал в тюремный лазарет и оттуда удрал. Разумеется, генерала искали, рассылали погони. Он прятался, шел ночами, питался тем, что находил на полях. Где-то разжился австрийским солдатским мундиром, выдавал себя за дезертира. Прошел через Австрию, Венгрию, добрался до Румынии и оттуда вернулся к своим. После этих приключений Корнилов стал национальным героем, а царь назначил его командиром 25-го корпуса.

На Юго-Западном фронте немецкие самолеты бомбили село Рожище. Взорвались ящики с пироксилиновыми шашками, и загорелся расположенный неподалеку лазарет. Уполномоченный Красного Креста Г. М. Хитрово бросился спасать раненных. В дыму и пламени руководил эвакуацией, сам вытаскивал людей, пока на него и других спасателей не обрушилась крыша… А 9-й Казанский драгунский полк на Юго-Западном получил приказ атаковать. Неприятель вел жестокий огонь, кавалеристы не могли двинуться с места. Но вперед вдруг выехал на своей смирной лошадке полковой священник о. Василий (Шпичек). Его знали как очень тихого и скромного человека, а он крикнул: «За мной, ребята!» Безоружный поскакал на врага. За ним ринулись офицеры, присоединился весь полк, и смели противника.

Подвиг о. Василия был далеко не единичным. С крестом в руке возглавил атаку 318-го Черноярского полка и был убит о. Александр (Тарнаутский). Таким же образом погибли еще несколько священников гвардейских и армейских полков. Священники нередко брали на себя другое опасное дело, выносить с поля боя раненых. Всего же за время войны через службу в армии прошло свыше 5 тыс. священнослужителей. Из них 14 были награждены орденом Св. Георгия IV степени, 227 — наперсным крестом на Георгиевской ленте, 288 — орденом Св. Владимира III и IV степени, 543 — орденом Св. Анны II и III степени. Более 30 военных священников были убиты, свыше 400 получили ранения, больше 100 попали в плен. Протопресвитер армии и флота Георгий Шавельский разъяснял по этому поводу: «Пленение священника свидетельствует, что он находился на своем посту, а не пробавлялся в тылу»…