Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой - Валерий Шамбаров

К великому сожалению, в полной мере сказалась слишком мягкая натура Алексеева. Для военачальника она оборачивалась серьезнейшим недостатком. Он не считал себя вправе вмешиваться в прерогативы командования фронтов и армий. Например, при наступлении Брусилова 17-й корпус 11-й армии и 32-й корпус 8-й армии завязли в лобовых боях на р. Икве. Алексеев подсказал решение, оставить на Икве лишь заслон, оба корпуса сдвинуть севернее и ударить с фланга на Рудню-Почаевскую. Но при этом начальник штаба Верховного Главнокомандующего счел нужным деликатно извиниться: «Позволяю высказать мнение только потому, что хорошо знаю район и условия ведения в нем действий» (подсказка была верной, 15 июня Рудню взяли, и оборона по Икве рухнула сама собой). Конечно же, Ставка должна была гораздо раньше заняться делами Западного фронта. Но Алексеев точно так же деликатничал. Взялся Эверт наступать у Молодечно — пусть готовится. Объявил, что там наступать нельзя — тоже не настаивал. Да и на чем настаивать? Но том, чтобы ломануться на неприступную оборону и захлебнуться кровью? А пока переигрывали то так, то эдак, было потеряно время…

Разработали новую директиву. Наконец-то стали снимать войска с Западного фронта, 2 корпуса передавали на Юго-Западный. Эверту предписывалось наносить два удара, 4-й армией на Барановичи и Брест, а 3-й армией на Пинск, защитить фланг Брусилова. Ну а Юго-Западный фронт должен был развивать наступление на северо-запад, на Ковель. Стрелы на Брест и Ковель сходились рядышком, противостоящую группировку неприятеля, вроде бы, брали в клещи. Но Брусилов протестовал против очередного сдвига сроков. Сообщал, что против него сосредотачиваются крупные силы врага, и у него не получится не только развивать наступление, а придется вообще остановить его. Действительно, немцы и австрийцы задумали устроить «Танненберг» глубоко вклинившейся в их расположение 8-й армии Каледина.

Им приходилось спешить — пока на Юго-Западный фронт еще не подвезли подкреплений, пока Западный не двинулся вперед. Всех соединений, направляющихся из Италии и Франции, дожидаться не стали. Собрали на флангах выступа 12,5 дивизий и 16 июня обрушились с двух сторон. Нацеливались подрезать под основание. С севера атаковала группа генерала Руше. У Киселина знаменитая германская Стальная дивизия столкнулась с Железной стрелковой. Наши воины 4 дня держались под жестокими артобстрелами, отбрасывали врага. Немцы оценили упорство, выставили плакат: «Ваше русское железо не хуже нашей германской стали, а все же мы вас разобьем!» Им вывесили ответ: «А ну, попробуйте!»

Они попробовали. Предприняли 42 атаки. После этого от дивизии мало что осталось, ее отвели на переформирование. Но и Железная стрелковая была повыбита, в некоторых полках осталось в строю по 300–400 человек. А 19 июня перешли в наступление соседи Каледина, 3-я армия Западного фронта. На ее участке загремела артподготовка, солдаты поднялись в атаки. Неожиданно испортилась погода, залили дожди. Поднялась вода в Припяти, смыла мосты, и вся операция была сорвана. Но и немцы, наседавшие на 8-ю армию с севера, начали перестраиваться против нового противника, проломить боевые порядки русских так и не смогли.

Зато с юга группировка Марвица, 6 дивизий и 25 тяжелых батарей, вклинилась на стыке 8-й и 11-й армий. На р. Стырь у деревни Гумнище 2 дивизии, германская и австрийская, навалились на позиции 126-ю ополченской дивизии, смяли ее и разрезали пополам, захватили много пленных. Фронт был прорван. Генерал Сахаров узнал, что неприятель сокрушил его правый фланг, приказал отходить. Но тогда открывался левый фланг 8-й армии, ей тоже пришлось бы отступать. Брусилов приказ отменил. Наоборот, потребовал немедленно нанести удар и выправить положение. Единственным резервом Сахарова были 2 драгунских полка, Архангелогородский и 4-й Заамурский. Их и послали в контратаку.

Они ринулись в конном строю. Немцы и австрийцы уже ощущали себя победителями, двигались в глубь нашей обороны, и вдруг на них налетела кавалерия, принялась рубить. Неприятели не разобрались, какие силы напали на них, побежали. Рядом случайно оказались несколько рот Прагского полка, увидели бой, скомандовали в штыки и бросились помогать драгунам. Отбили пленных ополченцев. Они хватали немецкие и австрийские винтовки, присоединялись к пражцам. Опомнились и подключились полки разорванной 126-й дивизии. Под общим напором враги покатились прочь. В суматохе взорвали мосты через Стырь, а половина их войск была еще на русском берегу, их прижали к реке и уничтожили.

Ну а у Брусилова нервы были крепкими. Он четко выполнил собственную установку: не заниматься латанием дыр, не дергать для этого соединения с других направлений. Пока его правый фланг отражал контрудары, на левом 9-я армия продолжала наступать и вышла к г. Черновцы. Австрийцы еще в 1914 г. взялись укреплять его и превратили в сильнейшую крепость. Город опоясывал сплошной железобетон казематов и дотов, джунгли проволочных заграждений с пропущенным током, на окрестности взирала сотня жерл тяжелых и сверхтяжелых орудий вплоть до 12-дюймовых (305 мм) — их снаряды оставляли 10-метровые воронки. Но наши войска пошли на штурм с ходу.

У Лечицкого во всей армии было лишь 47 тяжелых орудий, остальные легкие. Артиллерию собрали вместе и стали сосредотачивать ее огонь на отдельных участках, а потом пехота занимала их. По очереди, бросок за броском, овладели системой предмостных укреплений на левом берегу Прута. Неприятели могли обороняться еще долго, но их дух уже надломился. Части 9-й армии стали обтекать Черновцы, обходить с северной стороны, и в городе началась паника. Гарнизон взорвал мосты через Прут, принялся поджигать и взрывать склады, тяжелые батареи, эшелоны на станции. Рота капитана Самарцева из Новоузенского полка на подручных средствах переплыла реку и ворвалась в город. Это усилило переполох. Но остальные наши войска река задержала, и австрийцы успели удрать. 18 июня Черновцы были заняты. Рухнул весь южный фланг вражеского фронта. Армия Лечицкого двинулась за противником, давила части, еще пытающиеся обороняться. Взяла целый ряд городов, вошла в Карпаты. Дальше всех углубился 3-й кавалерийский корпус графа Келлера, захватил г. Кимполунг (ныне в Румынии).

Между тем, в Полесье обе стороны вели перегруппировку. К немцам один за другим подходили эшелоны солдат, у г. Маневичи сосредотачивались силы для нового контрудара по северному флангу армии Каледина. А Брусилову Ставка теперь подчинила и 3-ю армию Леша, он готовился наступать совместно с Западным фронтом. 3 июля заполыхали орудия в Белоруссии, Литве, Латвии. 3 корпуса 4-й армии Рагозы пошли на приступ германских позиций под Барановичами, захватили 2 линии окопов, 3 тыс. пленных. Немцы считали положение угрожающим, начали вывозить из Барановичей все ценное. Другие армии Эверта и Северный фронт Куропаткина предпринимали демонстрации. У оз. Нарочь и под Двинском наши солдаты заняли передовые укрепления противника.

Но германское командование знало о предстоящем наступлении и тоже готовилось. На разных участках армии Гинденбурга и Леопольда Баварского сами обрушили на русских артобстрелы, волны газов, ожесточенные атаки, старались сковать, отвлечь на себя. А у Барановичей ситуация была уже иной, чем в июне. Вражеских войск было больше, оборону усилили. Эверт опять действовал по иностранным переводным инструкциям, его корпуса пробивались по узкому коридору в 8 км. На таком пространстве о каком-нибудь маневрировании говорить не приходилось, пытались давить вперед. А немцы быстро заткнули коридор резервами, остановили русских контратаками и пулеметными ливнями. 4 июля Эверт повторил артподготовку, потом устроил третью. Бросал в прорыв свежие соединения, а германская артиллерия била их с флангов. 10 июля он доложил в Ставку — потери достигли 80 тыс. человек. Запрашивал, продолжать атаки или прекратить? Царь и Алексеев приказали прекратить.

Юго-Западный фронт начал наступление на день позже Западного, 4 июля. Немцы и австрийцы на этот раз хотели стянуть для контрудара кулак помощнее, под Маневичами генерал Линзинген поджидал, пока к нему подвезут побольше дивизий — и опоздал. Армия Леша атаковала его с востока. Линзингену пришлось разворачивать свои войска против нее, завязались упорные встречные бои. Но и 8-я русская армия, на которую собирались ударить немцы, развернулась, устремилась на врага с юга. Группировку Линзингена зажали с двух сторон, принялись громить. 7 июля разбитые немцы и австрийцы стали откатываться на запад. Были взяты Маневичи, Галузия, Городок.

Противник поспешно отступал за р. Стоход. Севернее держал оборону фронт Леопольда Баварского, его правому флангу тоже пришлось бросать понастроенные позиции и отходить назад. Людендорф писал: «Это был один из наисильнейших натисков на Восточном фронте… Несмотря на то, что русские атаки в любой момент могли возобновиться, мы продолжали выискивать отдельные полки, чтобы поддержать левое крыло фронта Линзингена северо-восточнее и восточнее Ковеля». Преследуя неприятеля, наши части вышли на Стоход, захватили несколько плацдармов за рекой. Но в руках немцев оставался Ковель, крупный железнодорожный узел, сюда непрерывно подвозили поезда с подкреплениями, их бросали навстречу русским, оборудовали новые рубежи обороны. Брусилов приостановил атаки, чтобы пополнить войска, подтянуть отставшую артиллерию.