Могло быть и так, или Эльфы тоже люди - Андрей Трегубов

«Змеи, пауки, сон… Теперь ходячие деревья! Это какая-то игра? Мне она нравится!»

Однако Лорешинад ярился всё сильнее: в этой битве он оказался бесполезен. Вильв'Ори легко рубил сучья и проходил сквозь неповоротливые стволы… Но урон получался слишком незначительным, чтобы убить и без того мёртвые деревья.

— ALU RIKHEL WUND OLOG RATH!!![75] — в конце концов вскричал он.

Он прицепил оружие к поясу и, подобрав у одной из палаток небольшой нож, кинулся на ближайший ствол, с трудом удерживаясь и выводя на нём руну «взрыв-заряда».

— Ты что творишь, Чудь-твою-юдь?! — кричал кто-то, но эльф не обращал внимания, обезьяной прыгая от древня к древню. Последнего, до которого эльфу было далеко, забили сами ролевики всем скопом.

Спрыгнув с последнего дерева, Лорешинал начал подбирать с земли шишки.

Перед эльфом появилась Хельга:

— Что. Ты. Творишь?!

— Лев скас-зал делать щ-щепки.

Он бросил шишку в самое дальнее дерево, перед которым не было ролевиков. Снаряд угодил точно в руну, и беззвучный, беспламенный взрыв разнёс врага на тысячи кусочков, изрешетив палатки, но никого не задев.

— ЛОЖИСЬ! — рявкнул Лев.

Все попадали на землю, прикрывшись щитами, а эльф с мрачным удовлетворением продолжил обстрел. Некоторые парни присоединились, дело пошло быстрее.

Когда осела пыль, полностью довольный жизнью Лорешинад оглядел кучи деревянного мусора, из которых с проклятиями выкапывались остальные ролевики, развернулся и пошёл к воротам базы.

— Далеко собрался? — окликнули его сзади.

Оглянувшись, эльф понял, что впечатления от битвы были неполными до этого момента.

— Далеко собрался, я спрашиваю? — Хельга попыталась сдуть с лица прядь волос.

— Домой, — честно ответил Лорешинад, откровенно любуясь «причёской» и горящими глазами девушки. — Тханец с-здесь с-закончщен.

— Ты! Разнёс тут всё к такой-то бабушке, а восстанавливать кто будет? Я чуть не поседела от твоих выходок: спецэффектами раскидался, спьяну побуянил, щепками тут всё завалил и радуется! Что ты улыбаешься, я спрашиваю?! И вообще, не подходи! Надоело! Тебя ни на минуту оставить нельзя, ты как ребёнок: если в комнате затих, значит, что-то доламывает!..

Она распалилась настолько, что хотела ударить его. Впрочем, эльф того и ждал: перехватив её руку, он крепко прижал к себе Хельгу и запечатал её губы поцелуем.

Пару секунд девушка вырывалась и протестующе мычала, но, в конце концов, расслабилась и ответила.

— Всё… равно, ты… выпендрёжник! — припечатала она потом сквозь сбившееся дыхание.

— Ну и ладно, — печально протянул стоящий неподалёку Лев. — Мы и так уже сворачиваться собирались: осень, холодно…

Глава 60. Пасторально-токсичная

Мир эльфов.

Четырнадцатый натужно вспоминал родной язык того, к кому пришёл в сон:

— Монсеньор Леруа. — Поклон. — Разрешите приветствовать Вас.

— Здравствуй, Генрих.

Один из последних тамплиеров, один из пятёрки серых Властителей, Мартин Леруа в холщовой одежде и сбитых сандалиях альпийского пастуха с доброй улыбкой смотрел на юнца, прибежавшего к нему с котомкой. Он опирался на длинный неровный посох, светлая борода закрывала шею, на голове красовалась шапка из овчины.

Четырнадцатый огляделся. Нежно-зелёный плед лугов со швами-тропинками, прорехами-камнями, клубками-деревьями расстилался по пологим горам. Аромат цветущих орхидей и львиного зева парил над стадом овечек, смешиваясь с их ненавязчивыми запахами шерсти и навоза, но становясь от этого более гармоничным. Дальше к горизонту горы уходили в синеву дымки, забирая цвет себе и сливаясь с небом, высоким недостижимым небом.

Четырнадцатый никогда не был в Альпах, но сообразил, что находится не в предгорьях Тирин'Шахри: слишком мирным был этот пейзаж и слишком одухотворённым — лицо Мартина Леруа.

— Могу я чем-то помочь тебе? Ведь ты пришёл не о здоровье моём справиться? — скорее утвердительно произнёс пастух.

Горделивый, статный, он остался повелителем, только в меньших масштабах. От этого сравнения Четырнадцатого передёрнуло.

— Скажите, монсеньор, Вы находитесь на одном месте в горах или путешествуете? — Генрих перешёл к сути.

— Я ищу мою Марию, — так просто, без кулуарной манерности, само собой разумеется…

Генрих-Саид помнил эту немку-деревенщину — дородную, строптивую, крепкую простолюдинку. Чем она взяла утончённого аристократа-француза, ещё и воинствующего монаха, для араба со стороны всегда было загадкой. Женщины его родной страны вспоминались ему тихими, покорными и мудрыми, являли полную противоположность этой северянке, занимавшей, казалось, всю комнату и лихо, с охотой пьющей наравне с мужчинами…

— Вы обошли ещё не всю горную цепь? Где Вы сейчас?

— На северо-востоке, я так полагаю.

— Мне нужно укромное место, более-менее ровная площадка, окружённая скалами, естественная крепость. Чтобы «свои» могли подойти, а враги не нашли.

— Тебе нужно спрятать свою маленькую армию против Якоба и эльфов? — небрежно спросил Мартин.

Четырнадцатый похолодел.

«Неужели я ошибся, и он снова сидит в замке, тянет вино с этим подонком и вылавливает во снах вольнодумцев?

Почему я решил положиться на этого Леруа?! Настолько ли равнодушен француз, что не побежит с докладом в «Гнездо»?»

Но Мартин не стал ждать ответа или эмоций, даже не усмехнулся по-отечески или презрительно в усы — не выказал никакой реакции и ровным голосом продолжил:

— Есть пара таких мест. Может, и больше, спроси у местных… Одно — недалеко от замка, но это может быть плюсом: то, что под носом — менее заметно, Якоб долго не узнает. Второе — на восточном берегу Карред-Ирауна: там тихо, и будет вдосталь воды. Третье такое я видел недавно, но дорогу туда описать не смогу, придётся тебе самому искать на северо-востоке.

— Подождите, а разве серые не сползлись за водой к реке?

Мартин пожал плечами:

— Да нет. Маленькие речушки на протяжении всей гряды уходят в озёра в сырых гротах, потом к Подземным… В основном люди сбились к побережью на востоке.

— Grazie di cuore, — склонился Четырнадцатый.

— Не сбивайся — это итальянский, — улыбнулся Мартин.

Генрих смутился, но французское «благодарю», как назло, напрочь вылетело из головы…

— Ступай, Генрих. Да исполнится то, что ты задумал, — искренность и теплота звучали в голосе старика, но он прощался, предлагая Генриху уйти.

Тот поклонился снова, заметил на тропинке фигуру женщины, спешащей в их сторону, уловил блеск в глазах Мартина.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});