Вкус подчинения (СИ) - "StilleWasser"

– Ох, Драко, – чувствуя, как ее охватывает всепоглощающая нежность к этому человеку, который, действительно знал ее лучше всех – не считая Северуса, – Гермиона слегка покраснела и, сев на подлокотник его кресла, ласково потрепала его по волосам. – Ничего. Главное, что и ребенок, и Астория в порядке. Ты, судя по всему, тоже.

– Да, – улыбнулся он, снова любуясь дочерью. – Я более чем отлично.

– Правда? В последний раз, когда мы виделись, это было не совсем так…

Драко вздохнул, принявшись легонько покачивать Кассиопею, издавшую во сне недовольный писк.

– Мы с Асторией… поговорили, – наконец сказал он, когда девочка успокоилась и снова крепко заснула. – Поговорили намного откровеннее, чем в прошлый раз… и позапрошлый… и до того… В итоге мы договорились… попробовать, – Драко поднял на Гермиону посветлевший взгляд. – Есть ведь совсем легкие практики, которые наверняка не вызовут у нее отторжения. Но это всё потом, когда она восстановится и придет в себя, – он снова посмотрел на дочь и счастливо улыбнулся. – Кажется, у нас теперь появился смысл бороться за нашу семью.

Гермиона улыбнулась, глядя на Драко, бережно прижимающего к себе ребенка. Эта крохотная девочка, похоже, могла стать тем якорем, который удержит его метущуюся душу рядом с Асторией. По крайней мере, Гермиона видела в его глазах безграничную любовь к новорожденной дочке и робкую затаенную надежду на то, что они с женой смогут достичь взаимопонимания. Драко снова принялся покачивать на руках ребенка, и казалось, весь мэнор затих, опасаясь неосторожным шорохом потревожить покой наследницы рода Малфоев.

Понимая, что и дальше хочет видеть своего друга таким – счастливым и умиротворенным, Гермиона осторожно положила руку ему на плечо и тихонько сжала.

– Драко…

– Да? – не поворачиваясь, отозвался он, с улыбкой глядя, как Кассиопея забавно морщит носик во сне.

– Помнишь, ты давал мне карт-бланш? Обещание, что выполнишь любую мою просьбу?

Драко медленно поднял голову, инстинктивно покрепче прижав к себе ребенка, и в его глазах мелькнуло опасение, тут же сменившись предостережением. Малфой оставался Малфоем. Только что он говорил, что Гермиона его близкий друг, а теперь успел подумать, что она может его шантажировать. Впрочем, слизеринцы не умели дружить иначе. Гермиона лишь улыбнулась в ответ.

– Я хочу, чтобы ты выполнил всё в точности, как я скажу… – она глубоко вздохнула, отметая промелькнувшую в голове предательскую мысль, что этот карт-бланш еще мог бы пригодиться в деле с «Наркозом», и выпалила: – Будь счастлив, Драко. Не Касси, не Астория, а именно ты. Пообещай мне, что сделаешь всё для этого. Своей семье ты и без всяких клятв подаришь счастье – уж в этом-то я уверена.

Явно ожидавший чего-то другого Малфой потрясенно застыл, и Гермиона, ласково растрепав его волосы, наклонилась и нежно поцеловала в щеку. Легонько погладив по голове свою будущую крестницу, она направилась к выходу.

Ее еще ждал Северус.

Комментарий к 23.

Мои контакты:

https://vk.com/stillewasserfanfiction

https://author.today/u/stillewasser/

https://archiveofourown.org/users/StilleWasser

https://www.instagram.com/stillewasserfanfiction/

https://t.me/stillechilling

https://t.me/snapeverse (Telegram канал по снейджеру)

Буду благодарна вам за поддержку моего творчества 4274 3200 6126 3383 (Сбер)

========== Эпилог ==========

Комментарий к Эпилог

Потрясающая elena_veila (https://www.instagram.com/elena_veila/) нарисовала прекрасный арт к эпилогу. Посмотреть его без цензуры можно у меня в группе VK или в Telegram канале (ссылки у меня в профиле или в конце главы). Осторожно, арт может быть спойлером!

В канун Рождества Коукворт окутало белое пушистое покрывало снега, отчего обшарпанный провинциальный городок стал выглядеть почти празднично.

Направляясь к залитой светом «Агонии», Гермиона любовалась огоньками гирлянд, которые несколько дней назад повесили над входом шутливо переругивающиеся Генри и Мэтт. На двери висел красивый еловый венок, украшенный золотыми лентами и ягодками остролиста – совместное творение Кэрол и Томми, который, к ужасу матери, в процессе создания венка заляпал клеем всю кухню.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Толкнув приветливо скрипнувшую дверь, Гермиона застыла на пороге, услышав тот же самый волшебный голос невзрачного мужчины, который в самый первый ее визит в «Агонию» пел красивую любовную балладу на итальянском. Но на этот раз в Сочельник песня тоже была рождественской, и Гермиона ощутила, как теплеет на душе.

Собравшиеся в баре рабочие замерли, внимая певцу. Гермиона заметила за одним из столиков Генри, который сверкая беззубой улыбкой, что-то страстно нашептывал на ухо зардевшейся Матильде. В какой-то момент она, развернувшись, отвесила ему оплеуху и гордо отвернулась, отчего он ухмыльнулся еще шире. Гермиона приветливо кивнула им обоим, и Генри заговорщицки ей подмигнул.

За стойкой бара, как всегда, натирал стаканы счастливый Мэтт. Воспользовавшись тем, что все отвлеклись на певца, он отложил полотенце и, украдкой оглядевшись по сторонам, запечатлел мимолетный поцелуй на губах сидящей перед стойкой симпатичной девушки. Вспомнив рассказ Кэрол о многочисленных поклонницах Мэтта, Гермиона лукаво усмехнулась, гадая, которая это была из них.

Приглядевшись, она заметила прямо за спиной Мэтта новую картину, заменившую одну их старых, и ее сердце замерло: на этот раз грубыми резкими штрихами Мейбл Уоррен изобразила дымящуюся трубу ткацкой фабрики, окутанную ночной темнотой. Даже изображенный на картине уличный фонарь не был способен осветить пейзаж. Единственным светлым пятном там была фигура человека, стоящего спиной к зрителю. От него исходило едва заметное свечение, которого не касалась нависшая над городом тьма. Он был одинок, и Гермиона, чувствуя, как заныло сердце, поспешила в подсобку, чтобы подняться наверх.

Из-за двери кухни был слышен радостный визг Томми и возбужденные возгласы Кэрол.

– Мама, мама, смотри! Она склеилась! Чашка сама склеилась! Я захотел, чтобы она стала целой, и она стала! Теперь ты не будешь меня ругать?

– Господи, Томми, – в голосе Кэрол послышались слезы. – Это же просто чудо! Северус будет тобой очень гордиться.

– Я теперь великий колдун, как он, мама?

– Великий, – всхлипнула миссис Уитби. – Как он.

Гермиона замерла у приоткрытой двери кухни и сморгнула выступившие на глазах слезы. Заглянув внутрь, она увидела, как Кэрол обнимает перемазанного мукой Томми, который явно помогал ей замешивать тесто. На столе уже стояла первая партия свежеиспеченного имбирного печенья, от которого исходил сладкий аромат пряностей… и домашнего уюта. Когда-то такое печенье на Рождество пекла Гермионе мама, и в сердце встрепенулась неясная тоска.

Осторожно прикрыв дверь, Гермиона поспешила наверх и без стука ввалилась в кабинет Снейпа. Его взгляд на мгновение обжег холодом, но тут же потеплел, поэтому она, едва избавившись от пальто и сумочки, сразу же обошла стол и забралась к нему на колени. Спрятав лицо у него на груди, она крепко обняла его, стремясь укрыться от собственной тоски, которая, словно хищник, выбирающий больное животное, прицельно вцепилась ей в душу в этот предпраздничный день. Снейп ничего не сказал, лишь принялся медленно поглаживать ее по волосам, расслабляя и убаюкивая.

– Северус… – наконец пробормотала Гермиона, и его рука на миг замерла, но сразу же продолжила свои гипнотические поглаживания. – Я знаю, что по плану сессия у нас завтра, но…

Она запнулась, не зная, как продолжить, и подняла голову, чувствуя, как краснеют щеки. Снейпу хватило одного мимолетного взгляда, чтобы понять ее желания. Змейки на шее встрепенулись, превращаясь в ошейник.

– Иди в душ, – просто сказал он, и на губах Гермионы появилась робкая смущенная улыбка. В последний раз взъерошив ее волосы, Северус мягко подтолкнул ее к двери.

Стоя под горячими струями душа, она осознала, насколько замерзла. Сочельник выдался особенно холодным, и плиточные полы в Министерстве оставались ледяными, даже несмотря на магию домовиков, поэтому Гермиона мерзла целый день. Лишь в «Агонии» ее наконец окутало долгожданное тепло, а в горячей воде она отогрелась окончательно.