Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок

тему вежливости.

Роза кивнула.

– Один клиент был. Судя по его виду – чокнутый какой-то. Посмотришь на него – чистый Моисей. Он приходил сегодня днем и разговаривал с мистером Пенниманом на веранде. Я думала, это друг мистера Пеннимана, но выяснилось, что ему нужна «полупостоянная» комната. Так он сказал. Я не совсем понимаю, что он имел в виду.

– Ты ему сказала – две сотни в месяц?

– Нет, до этого не дошло. А если бы дошло, то ничего подобного я бы ему не сказала. У него борода. Посмотрел бы ты на нее. Он похож на Гэбби Хейза[47], и на нем был халат.

– Халат для ванной?

– Нет, какой-то восточный, я думаю. Он сказал, что он член «общества» – не запомнила какого. Он был очарован нашим домом, так он по крайней мере сказал, в особенности твоими книгами. Он еще сказал, что в доме особая атмосфера. Видел бы ты его шляпу.

– Мои книги? Ты показывала ему мои книги? Какую шляпу?

– Это шляпа из тех, что не имеют названия, она похожа на старомодный клоунский колпак. Обычный конус с круглым низом и острым верхом.

Эндрю кивнул, ему все еще не нравилось то, что было недосказано про его книги, но хоть, слава богу, Роза не сдала ему комнату. Только этого им еще и не хватало – фанатика какого-то неведомого происхождения. Может быть, он атлантидец. И чего таких людей влечет в Южную Калифорнию, на побережье, в маленькую гостиницу?

– Так ты его выпроводила?

– Нет, я его не выпроваживала. Скорее уж мистер Пенниман отбил у него желание.

– Опять Пенниман! И две сотни в месяц как сдуло. Зачем эта скотина Пенниман сует свой грязный нос…

– Ничего он не совал. Ты бы сам не сдал комнату этому типу. Хотя постой. Ты бы сдал. Из вежливости, я думаю.

Эндрю вспылил.

– То, что я бы сделал, не имеет… а Пенниман не должен совать свой нос в наши дела. Нам не нужны его грязные деньги, вонь розовой воды и рыбьего жира по всему дому.

Роза встала и молча принялась убирать тарелки. После долгой минуты молчания она спросила:

– Почему ты так настроен против мистера Пеннимана? Не потому ли, что он стрижет и причесывает волосы?

Волосы Эндрю являли собой немыслимый клубок. Против этого он ни слова не мог возразить. Ему давно пора было постричься, потому что волосы его выглядели как встрепанный ветром куст. Как-то раз он занялся подсчетом, сколько часов провел он перед зеркалом, приводя в порядок свои волосы, размышляя, может быть, что если он уложит их как-то иначе, то увидит в них кого-то другого, настоящего Эндрю Ванбергена, уверенного в себе, твердого, как скала, способного пройти по улицам, запутанным паутиной, и не оставить следов. Но его волосы никогда не шли ему на помощь. Маленькие кудряшки завивались на концах прямых прядей, которые словно замирали в воздухе вокруг его головы, делая ее похожей на сломавшиеся мультяшные часы с поломанной пружиной, торчащей наверху. Часы, потраченные им на то, чтобы как-то намочить и уложить их, прибавляли к этому времени еще год с четвертью. Ну, точно не больше.

Роза позванивала тарелками в раковине.

– Не нужно бояться людей, если они не похожи на тебя, и поэтому ты не можешь их понять, – сказала она. – Иногда ты, кажется, презираешь все, что не можешь понять.

– Я? – сказал Эндрю. – А разве не ты не захотела сдавать комнату этому бородатому бедняге только потому, что он пришел в шляпе? Кому какая разница, кто что носит на голове. Да я бы и не заметил его шляпу. Я бы, может быть, даже позавидовал его шляпе. Да пребудет божья благодать с каждой шляпой.

Мимо них прошла миссис Гаммидж, маленькая и седая, согнутая и напевающая что-то себе под нос. Она остановилась у ящика со всякими кухонными мелочами.

– Я на секундочку, – извиняющимся голосом сказала она. – Не обращайте на меня внимания.

– Отлично, – покладисто проговорил Эндрю. – Так о чем я говорил?..

– У нас где-то есть маленькая пластмассовая коробочка с отвертками? – спросила миссис Гаммидж, скосив глаза на Эндрю.

– У нас? – переспросил Эндрю, широко раскрыв глаза, словно такая постановка вопроса сразила его наповал.

– Сзади, – сказала Роза.

– Ага. – Миссис Гаммидж наклонила голову, глядя на Эндрю. Она смотрела на него чуть ли не сочувственно, словно говоря: «Я знаю, как тебе достается, я и не думала обижаться». – Я ремонтирую замок на дверях ванной, просто у вас пока руки не дошли, мистер Ванберген. Мне нравится решать такие маленькие проблемы.

Он оставил ее слова без ответа, подавив в себе желание швырнуть в нее куриную кость. Когда она ушла, продолжая настаивать на том, что сожалеет о своем «вторжении», он спросил у Розы:

– У нас? Наши отвертки? Какой еще чертов замок? Какое она имеет отношение к дверям ванной?

Роза посмотрела на него холодным взглядом.

– Остынь, – сказала она. – Какая разница? Не будь таким мелочным. Она ничего такого не имела в виду.

После этих слов оба они замолчали. Эндрю ненавидел, когда ему говорили «остынь». Но практически был вынужден подчиниться, когда ему предлагали остыть, потому что, если ты не остывал, то тем самым подтверждал, что тебе следовало бы сделать это. Ты хотел взбеситься, заорать, начать бить посуду, но не мог. Он должен был понять причину. Он пытался заставить себя найти причину, понимая, что из-за миссис Гаммидж полностью потерял нить разговора с Розой. В тишине он слышал пипу, которая верещала на задней веранде, может быть, разговаривала с одним из котов.

– И я не боюсь Пеннимана, – сказал он, понизив голос. – Но я всегда распознаю плохого человека. Я собираюсь его вышвырнуть, вот в чем дело. Он лишил нас двухсот долларов в месяц, а это аннулирует те две сотни, что платит он, разве нет? Мы его вышвырнем и таким образом поквитаемся.

Роза намылила тарелки, смыла пузыри водой, расставила чистые тарелки в сушилку.

– Возмести их – и нет проблем, – просто сказала она.

– Нечего возмещать. Это же не математика. Это… как это сказать? – нравственность. Вот что это такое. Нечего якшаться с дьявольскими силами. Очень скоро всякая гниль начинает казаться нормой. Дай такому человеку, как Пенниман, точку опоры, и оглянуться не успеешь, как он возглавит дело. Он ведет себя так, словно уже здесь хозяин. Выгнал этого бородача! Говорил об оскорбительных бородах.

– Ты закончил есть?

– Что? – спросил Эндрю. – О, да. Пожалуй. Что этому человеку нужно было от моих книг?

– Ничего ему не было нужно от твоих книг.