Жизнь коротка - Гордон Диксон

— Помню, — кивнул Марио. Я чувствовал его растерянность и разочарование — он не представлял, на чем здесь заработать.

— А почему ты запомнил мистера Кольвина? У вас… э-э… были какие-то дела?

— Нет, ему тоже не нужна была женщина. Я только познакомил его с Сумасшедшим Джулио из Пасинопердуто, моей родной деревни.

— Зачем?

Марио пожал плечами.

— Синьор Колвин торгует картинами. Сумасшедший Джулио, у которого в жизни не было лишней лиры, пришел ко мне с идиотской историей про найденную старую картину и попросил свести его с торговцем, лучше из другой страны. Я понимал, что это пустая трата времени, но если Сумасшедший Джулио был готов платить за услуги…

— Не ты ли, часом, переводил их разговор?

— Нет. Джулио знает английский. Не очень, конечно, — для этого он чересчур чокнутый.

— Можешь проводить меня к нему?

В Марио моментально проснулись хищнические инстинкты.

— Зачем вам Сумасшедший Джулио?

— Мы договорились, что ты отвечаешь на мои вопросы, — напомнил я. — Можешь?

Марио протянул руку.

— Сто долларов, — скромно сказал он.

— Вот тебе пятьдесят… Когда поедем?

— Завтра утром я возьму у матери машину и сам отвезу вас в Пасинопердуто. Ну как?

— Идет.

Марио кашлянул.

— Хочу предупредить, что за пользование машиной будет взиматься небольшая дополнительная плата. Видите ли, моя мать вдова, и лишь сдавая внаем оставленный отцом автомобиль она может позволить себе маленькие удобства.

— Ладно.

Коря себя за чересчур строгую оценку натуры Марио, я договорился о встрече и вернулся за столик к Кэрол. Она осталась настолько довольна моими успехами, что позволила перейти на «ты». Однако надежды на дальнейшее развитие отношений рухнули, когда она потребовала лечь спать рано и врозь, чтобы на утро подняться отдохнувшими.

В номере было холодно, и я едва уснул, а ночью мучался зловещими видениями подземелья и странной, похожей на колесо машины.

Мы ждали у гостиницы минут десять, прежде чем в забрызганном грязью «фиате» подкатил Марио. То было мое первое пребывание в Италии, и под впечатлением, будто в Средиземноморье тепло даже зимой, я захватил только легкий плащ. И в то время, как розовощекая Кэрол спокойно нежилась, закутанная в шерсть и меха, я отчаянно дрожал на пронизывающем ветру.

Когда Марио увидел Кэрол, его глаза вспыхнули.

— Три тысячи, — прошептал он мне на ухо. — Больше вам никто здесь не даст.

Я пихнул его на кресло водителя и проговорил:

— Сиди тихо, жаба. Мы, американцы, не продаем своих женщин. Кроме того, она не моя.

Марио еще раз взглянул на Кэрол, а потом с презрением посмотрел на меня.

— Вы большой глупец, синьор. Эта женщина просто вопиет о любви.

— Сейчас завопишь ты, если немедленно не поедешь.

Я захлопнул дверцу, но Марио опустил окошко и протянул руку.

— Двести километров по двадцать пять центов… итого пятьдесят долларов, — заявил он. — Плата вперед.

Машина, отчаянно скрипя, двинулась с места. Кэрол плотнее запахнула пальто и бросила на меня холодный взгляд.

— Ты очень щедр с моими деньгами, — сказала она. — Эту рухлядь можно купить за пятьдесят долларов.

Я промолчал, онемев от холода и несправедливости. Марио, казалось, вышел прямо из скабрезного фильма, но у меня было тяжелое чувство, что насчет Кэрол он прав. Возможно, как бы дико это ни казалось, она действительно жаждет ощутить над собой грубую власть мужчины… Я позволил себе долгий взгляд на как изваянные ноги Кэрол и замер в ожидании ее реакции.

— Любуйся лучше пейзажем, — отрезала она.

Плечи Марио колыхнулись — полагаю, от хихиканья. Я уставился в окно, однако пейзаж не мог приковать моего внимания, так как мы проехали два квартала, завернули за угол и остановились в темном полуразвалившемся гараже.

— Маленькая задержка, буквально минуту! — Марио выпрыгнул из-за руля и исчез под автомобилем. Через несколько секунд мы услышали пронзительный визг наподобие того, что издает бормашина. Я терпел, сколько мог, затем вылез и наклонился. Марио отсоединил провод спидометра.

— Марио! — взревел я. — Какого черта ты здесь возишься?

— Всего лишь сокращаю свои расходы, синьор.

— Что ты имеешь в виду?

— Я поклялся своей матери — честью, синьор! — что мы проедем всего двадцать километров, но заметил, что она все равно сняла показания спидометра. — В его голосе зазвучала обида. — Старая карга не доверяет даже собственному сыну! Как вам это нравится? Всякий раз я должен подводить счетчик, иначе она обдерет меня как липку!

Яростно взревев, я схватил Марио за лодыжки и вытащил из-под машины.

— Это твоя последняя возможность, — дрожа от возмущения сказал я. — Немедленно вези нас в Пасинопердуто, или сделка расторгнута!

— Хорошо-хорошо, вам незачем волноваться. — Марио украдкой оглядел гараж. — Между прочим, раз уж вы у меня… не интересуетесь наркотиками? Гаш, кока, травка?

— Здесь есть телефон? Я звоню в полицию.

Угроза подействовала на Марио быстро и благотворно. Он толкнул меня в машину, и мы сорвались с места, не отсоединив даже дрель от спидометра. Она громыхала по днищу машины, пока не оторвалась. Кэрол кинула на меня удивленный взгляд, но я знаком попросил не задавать вопросов.

В одном я был совершенно уверен. Если Марио хотя бы что-нибудь заподозрит, он ринется в наши дела с Сумасшедшим Джулио, как голодная акула, оказавшаяся в плавательном бассейне.

Поездка в отроги Альп была далека от приятной. Выяснилось, что в машине нет обогревателя. Закутавшаяся в меха Кэрол казалась далекой и высокомерной. Даже Марио молчал и не предлагал ничего противозаконного. Он вел с мрачным сосредоточением и время от времени резко крутил рулем, стараясь переехать какую-нибудь бродячую собаку. Когда через два часа мы достигли Пасинопердуто, я чувствовал себя стариком.

— Приехали, — объявил Марио, внезапно обретя голос. — И у меня есть отличная идея.

— Ну? — осторожно сказал я.

— Ферма Сумасшедшего Джулио в двух километрах к северу, и дорога там еще хуже. Вы с синьорой останетесь здесь, выпьете кофе, а я привезу вам Джулио.

Я покачал головой.

— Нет, Марио. Ты останешься здесь, а мисс Кольвин и я поедем на ферму.

— Это невозможно, сеньор. Страховка не позволяет вести постороннему лицу.

— Машина вовсе не застрахована, — предположил я.

— Кроме того, вы не знаете дороги.

— На таком расстоянии сработают мои пси-чувства.

— Неужели вы думаете, что я разрешу незнакомцу уехать в машине моей родной матери?

— Посмотрим. — Я оглядел пустынную торговую площадь, на которой мы остановились. — Кажется, я улавливаю полицейский участок.

— Поосторожней с тормозами, — сказал Марио, освобождая водительское место. — Тянут вправо.

— Благодарю.

Я отжал сцепление, и мы медленно поехали.

— Любопытное зрелище, — заметила Кэрол. — Но ты так жестоко обошелся с бедным мальчиком.

— Если этот бедный мальчик не в мафии, то лишь потому, что для них он чересчур бесчестен, — заверил я.

Дорога вела в усыпанную валунами гористую местность, которая явилась мне в видении предыдущим вечером. В одном месте — как будто на границе владений барона — дорога пересекала остатки некогда массивной каменной стены. Слегка удивленный, что какой-то средневековый феодал мог вложить деньги в столь малопригодную землю, я обозревал окрестности с нарастающим возбуждением. Когда дорога пошла направо к уединенному строению на склоне горы, я понял, что мы достигли цели. Машину бешено затрясло на камнях.

— Вот это? — В голосе Кэрол звучало неприкрытое сомнение. — Мало похоже на место, где можно приобрести подлинник да Винчи.

— Согласен. Но могу утверждать, что пару сотен лет назад здесь происходило нечто грандиозное. — Я остановил машину, прежде чем она успела развалиться на куски. — Да Винчи долгое время жил в Милане и запросто мог приезжать сюда.

— В эту лачугу? — презрительно бросила Кэрол.

— Для этого она недостаточно стара. Нет, здесь должна быть пещера; думаю, именно там Джулио нашел картину. — Мое сердце яростно заколотилось, потому что передо мной вновь предстал загадочный механизм. На этот раз я заметил кое-что еще: по окружности машины были установлены холсты. — По-моему, там много картин.

Затянутая в перчатку рука Кэрол коснулась моего плеча.

— Ты полагаешь, это какое-то подземное хранилище?

— Не думаю… — Я замолчал, потому что из ветхого строения показалась фигура старика и стала приближаться к нам. Старик был одет в дорогой серый полосатый костюм, но все впечатление портили грязная обтрепанная рубашка и рваные кеды. Сжатая в руках двухстволка окончательно убедила меня в его дурном вкусе.