История своей судьбы (СИ) - Солманская Элина

Когда пёс перестал дышать, она закрыла лицо руками и расплакалась в голос. Спустя мгновение, словно опомнившись, она резко обернулась назад и посмотрела на отца, который стоял у дерева и, облокотившись рукой о ствол, склонил голову, словно потерял что-то и искал на земле. Она поднялась на ноги, заметив, как он медленно оседает прямо на снег, словно потеряв опору под ногами.

Милана бросилась к отцу. Бежала быстро, проваливаясь в глубокий снег, падая, поднимаясь и снова стремительно направляясь к нему.

Поравнявшись с ним, она опустилась возле него на колени и коснулась пальцами его бледного лица.

– Папочка… Тебе плохо?

– Милана, таблетки в кармане, – прошептал он, едва слышно.

Она расстегнула ворот его рубашки и быстро опустила пальцы в нагрудный карман его куртки, извлекая блистер с таблетками. Замёрзшие пальцы плохо слушались. Наконец, достав одну таблетку, она протянула её отцу.

Он положил её под язык и прикрыл глаза.

– Паша! Вызывай срочно скорую! – закричала Милана Романову.

Она снова посмотрела на отца и провела пальцами по его щеке.

– Папочка, сейчас приедут врачи. Они тебе помогут. Потерпи немножко, потерпи. Держись.

Она вытирала руками стекающие по щекам слёзы и гладила его холодные руки.

– Слава! Слава! Слава, что случилось?

Ольга Григорьевна опустилась на снег рядом с мужем, крепко обхватывая его руку своей ладонью.

– Ну что ты, Славочка, открой глаза. Ты слышишь меня?

Святослав Дмитриевич слегка приоткрыл веки и посмотрел на жену.

– Сейчас, родной, сейчас. Ты принял лекарство?

Он кивнул.

– Только не двигайся. Главное, сиди неподвижно.

Казанцев перевёл взгляд на маленькую Лизу, которая закрыв ладошками рот, плакала навзрыд рядом с ним.

Заметив его взгляд, она подошла ближе и погладила его ладошкой по волосам.

– Дедушка, ты заболел?

Он попытался улыбнуться.

– Да, солнышко, заболел. Ты извини, я не смогу пойти с тобой сегодня на озеро.

Лиза заплакала ещё громче и прижалась к нему.

– Только не уходи, как моя мама, только не уходи, пожалуйста! Я так тебя люблю! Я её тоже любила, но она ушла! А ты не уходи! Я прошу тебя!

Милана взяла её за руку и крепко прижала к себе.

– Лиза, котёнок успокойся. Не плачь, малыш! Не плачь!

– Мама, а дедушка не умрёт?

Милана крепко прижала её к себе и, уткнувшись лицом в её волосы, расплакалась.

Святослав Дмитриевич тяжело задышал и снова прикрыл глаза.

Милана услышала звуки приближающейся неотложки и увидела взмахи рук Павла, который встречал их у края дороги, показывая путь.

Казанцева погрузили на носилки и, подключив к оборудованию для реанимации, принялись оказывать ему первую помощь. Милана присела с ним рядом, судорожно наблюдая за действиями врачей. Кислородная маска на его бледном лице и бесконечное, как ей казалось количество внутривенных уколов за весь путь, который они проделали до больницы.

Она молча стояла у машины скорой и лишь наблюдала за быстрыми действиями врачей, которые стремительно везли отца в реанимацию. Время казалось, остановилось, хотя минуты, а уже после и часы утекали безвозвратно. А ей по-прежнему казалось, что оно стоит на месте, и о состоянии отца по-прежнему нет никаких известий.

Милана пристально всматривалась в стеклянные двери реанимации, и провожала взглядом входящих и выходящих оттуда медицинских работников. Она не заметила, как Лиза и Ольга Григорьевна оказались рядом. Она ходила как заведённая из угла в угол, меряя шагами длинный коридор. От всей суеты, творящейся вокруг, ей казалось, что у неё кружится голова. Она беспрестанно доставала телефон и пыталась дозвониться Павлу, но он не брал трубку. Наконец почувствовав, что ноги больше не держат, она опустилась на скамью и, прижав к себе Лизу, прикрыла глаза и невольно отключилась.

В коротком сумбурном сне отец гладил её по голове и шептал не переставая: «Прости меня, прости меня доченька».

Милана резко распахнула глаза и подскочила на месте.

– Что с тобой, родная? – Павел прижал её к себе.

– Папа, господи… Папа!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она оттолкнула руки Павла и, соскочив на ноги, бросилась бежать по коридору в сторону реанимации.

– Милана, подожди! – Павел догнал её и прижал к себе.

– Паша, пусти! Пусти меня! Он попрощался со мной! Пусти, я чувствую, что с ним что-то случилось! Пусти меня! Папочка!

Павел поднял её лицо к себе.

– Успокойся! Успокойся, девочка моя. Он спит…

– Что?

У неё подкосились ноги, и она невольно ухватилась пальцами за руки Павла.

– Врач только что выходил и говорил с нами.

– Твой отец в тяжёлом, но стабильном состоянии.

– Ты говоришь мне правду?

– Конечно, правду!

Милана прижалась к его плечу и громко расплакалась.

Романов погладил её по голове.

– Милана, поехали домой, тебе отдохнуть нужно. Он всё равно будет спать до утра.

– Нет. Я буду здесь. Я хочу увидеть его утром, когда он проснётся, а вы с мамой и Лизой поезжайте домой. Им отдохнуть нужно. Да, и тебе тоже.

– Ну, хорошо. Я отвезу их домой и приеду через два часа к тебе.

– Хорошо.

Павел коснулся её губ своими и, взяв Лизу за руку, направился по коридору на выход из отделения.

Милана стояла у стены до его возвращения, у реанимационной палаты отца, и только лишь, когда перед ней снова появился Павел, она опустилась на кушетку, стоявшую в коридоре, и прикрыла глаза, прижавшись к его плечу. Они просидели всю ночь рядом, крепко держась за руки. Павел пытался утешать её и просил хоть немного поспать. Но она лишь отрицательно качала головой.

Утром её, наконец, пустили ненадолго к отцу. Милана зашла в палату и заметила его бледное лицо и отсутствующий взгляд. Но когда она подошла ближе и склонилась к нему, прикоснувшись своими пальцами к его руке, Святослав Дмитриевич попытался улыбнуться.

Она коснулась его руки губами.

– Папочка, как я рада тебя видеть. Как ты себя чувствуешь?

Казанцев попытался ей ответить, но голос пропал, и он мог лишь слегка прохрипеть, пытаясь складывать буквы в слова.

– Не напрягайся. Не надо разговаривать, – прошептала она. – Ты выздоровеешь. Ты обязательно поправишься. Я люблю тебя.

– Милана Святославовна, время… – лечащий врач отца осторожно коснулся рукой её плеча.

– Уже иду. Папочка, отдыхай. Врач не позволяет мне больше, находится с тобой, но я приеду обязательно вечером. Мы приедем все вместе, как только тебе станет немного лучше.

Казанцев натянуто улыбнулся и прикрыл глаза.

Милана вышла в коридор и обратилась к врачу.

– Скажите, а папа поправится?

– Приступ стенокардии мы купировали, но у него оказывается хроническая форма заболевания. Он никогда не жаловался вам на сердце?

– Я плохая дочь, доктор. И редко спрашивала у своего отца о состоянии его здоровья. Если об этом и знает, то только мама.

– Период его реабилитации будет длительным и сложным, но если лечение даст стабильный результат и его удастся оградить от стрессов и переживаний, то ваш отец сможет жить полноценной жизнью много долгих лет.

– Я поняла. Постараемся создать ему такие условия. Спасибо вам большое!

– Не за что. Если возникнут какие-нибудь вопросы, то обращайтесь.

Милана повернулась и, заметив Павла, сидящего на скамье, направилась к нему, и присела рядом. Она опустила свою ладонь в его руку.

– Врач сказал, что…

– Я знаю. Я говорил с ним полчаса назад. У твоего отца есть шанс вернуться к нормальной жизни.

– А как же теперь вся эта уголовная процессия? Неужели они в таком состоянии захотят его привлечь к суду?

– Нет, конечно. Я говорил с Антоновым по телефону. Он сказал, что после заключения, которое дадут врачи уже завтра, дело твоего отца будет пересмотрено без его участия, и скорее всего он сможет избежать наказания. Знакомый адвокат моего отца приедет уже завтра из Москвы, и мы тогда узнаем с тобой всё наверняка.

– Что с Ольховским?