История своей судьбы (СИ) - Солманская Элина

– Не вспоминай о нём.

Он взял её ладони в свои руки и поднёс к губам.

– Не замёрзла?

– Нет. Мне тепло. Такие прекрасные выходные, Паша. Я даже уезжать отсюда не хочу.

– Ты права. Это лучшие выходные за последние несколько недель. Знаешь, а я рад, что мы сейчас остались с тобой наедине.

– Почему? – она удивлённо на него посмотрела.

– Мне твой отец вчера сказал, что вопрос с твоим разводом практически решился, и на следующей неделе ты получишь свидетельство о расторжении брака.

– Да. Я очень надеюсь, что этому уже ничто не помешает. И я, наконец, смогу избавиться от этой ненавистной для меня фамилии.

Павел улыбнулся.

– Надеюсь, ты не собираешься возвращать свою девичью фамилию?

– Ну, я же не могу остаться бесфамильной, другой у меня нет.

– Я как раз хотел поговорить с тобой об этом, именно сегодня, и именно сейчас в этом удивительном месте.

Он достал из внутреннего кармана пальто небольшую коробочку и, раскрыв её, встал на одно колено. Милана затаив дыхание, смотрела то на него, то переводила взгляд на тоненькое золотое колечко с тремя маленькими бриллиантами, которое лежало в футляре.

– Милана, я прошу, выходи за меня замуж. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я хочу, чтобы ты взяла мою фамилию и стала официально частичкой нашей с Лизой семьи.

Она внимательно на него смотрела, и лишь спустя несколько минут, улыбнулась.

– Ты согласна? – спросил он у неё тихо.

– Согласна. Конечно, я согласна. Я хочу стать твоей женой, Паша.

Романов улыбнулся и, поднявшись на ноги, вытащил кольцо и надел его на палец Милане. Она обхватила его за шею руками, и он, обняв её за талию, закружил на месте. Резко остановившись, склонился и накрыл её губы своими.

– Как трогательно!

Милана резко отстранилась от Павла и, подняв голову, замерла на месте, от раздавшегося совсем рядом с ними хриплого голоса, услышать который она больше не ожидала никогда в своей жизни.

Глава 29

– Это ты?

Милана с ужасом смотрела на Ольховского, который стоял прямо перед ними. Вид у него был помятый, лицо небритым, пальто расстёгнутым, а некогда роскошный шерстяной шарф болтался на шее, завязанный в небрежный узел.

– А я смотрю, ты снова собралась замуж при живом муже.

– Послушай, Ольховский… – обратился к нему Павел.

– А ты заткнись! Я не с тобой разговариваю, а со своей женой.

– Она больше не твоя жена и вообще тебе не кажется, что ты слишком много берёшь на себя. Я тебя предупреждал, чтобы ты больше не появлялся в нашей жизни.

Павел двинулся в его сторону, но Влад вытащил из кармана пистолет и взвёл курок, направляя ствол в сторону Романова.

– Стой, где стоишь!

Милана схватила Павла за руку.

– Паша, не надо. Не трогай его.

– Послушай, Ольховский, что ты пытаешься сейчас этим доказать? Своё превосходство? Ты в розыске, так не усугубляй и дальше то, что уже натворил. Опусти пистолет, – Романов протянул руку.

– Не дёргайся, я сказал, и стой на месте. Что ж, я в тюрьму, а вы решили сыграть свадебку на моих костях. А я ведь пока что её муж и развода ей не давал.

– Ты больше не мой муж. Наш брак расторгнут. Ты совершил преступление, идёт следствие, и ты находишься в розыске, так что для развода с тобой мне твоё разрешение не понадобилось. Тебе нужно сдаться властям. Тебя всюду ищут.

– Что ты говоришь? Сделала открытие. Да, меня ищут и всё благодаря твоему папаше и твоему любовнику. Твари! Как же я вас всех ненавижу! И откровенно говоря, ещё неделю назад думал, что уеду и так и не смогу поквитаться с вами, и вдруг такой неожиданный подарок судьбы. Все вместе явились ко мне в мои собственные руки. Нет, всё-таки в этом мире есть справедливость. Итак, с кого начать? Кому из вас будет больнее пережить другого? С тебя? – он направил пистолет в сторону Павла. – Или с тебя? – он направил ствол в сторону Миланы.

– Влад, послушай. Перестань. Оружие – это не игра, это всё серьёзно. Опусти пистолет! Ты не в себе!

– Заткнись, шлюха!

– Послушай, ты! Выбирай выражения! – закричал Романов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– А ты заткнись, защитник.

Ольховский размахивал пистолетом, то в сторону Романова, то Миланы. Он смотрел на неё, пронзая яростным взглядом.

– Тварь, испортила мне всю жизнь. Ненавижу! Нужно было от тебя избавиться ещё семь лет назад, когда твой папаша навязал мне тебя.

– Влад, что ты такое говоришь?

– Заткнись и слушай. Хотя бы сейчас перед смертью знай, всё, что я о тебе думаю. Я тебя ненавидел, с момента, как твой отец обязал меня жениться на тебе. Чистая, наивная девочка…

Он громко рассмеялся.

– Ты жила рядом со мной, а меня раздражало всё. Твоя покорность, твоя забота обо мне, твоя вялость, твоё постоянное нытьё из-за своих книг и вечная депрессия из-за отсутствия у нас детей. А ты хоть раз задумалась о том, что я их никогда не хотел, а от тебя и подавно. Ты думала, я лечился вместе с тобой, когда ты потащила меня к врачам? Да, все эти диагнозы о бесплодии у нас обоих были проплачены мной. А те лекарства, что ты принимала, были хорошими противозачаточными средствами. Ты забыла, дорогая, что я отличный фармацевт и знаю, что нужно дать, чтобы добиться желаемого результата.

По щекам Миланы потекли слёзы. Она закрыла лицо руками и заплакала в голос.

– Ну, ты и мразь! Сволочь! Как тебя только земля носит…

Романов ринулся к нему навстречу, но Ольховский направил пистолет в голову Миланы.

– А ну стоять защитник, иначе она сдохнет. Всё пытаешься быть благородным и покорить её сердце? Ну что ж, тогда тот конец, который я вам приготовил, будет прекрасным завершением вашей любви. Помнишь, как в твоей «Безысходности» сначала умирает она, потом он, не справившись с жестокой потерей любимой. Бред редкостный. Но я думаю для вас это то, что нужно. Готовьтесь к смерти. Счастливого пути! – он направил на них пистолет.

Громкий лай, и злобное рычание оборвали гробовую тишину, царившую вокруг них.

Ольховский согнулся пополам и зашипел от боли. Он попытался руками отбиться от рассвирепевшей собаки, которая рвала его ногу.

– Норд, пошёл вон! Пошёл вон! – кричал Влад, и наносил удары пистолетом по голове собаки.

Но казалось, пёс не ощущал ударов. Он становился только агрессивнее, пытаясь защитить свою хозяйку.

– Мерзкая тварь! – закричал Ольховский и направил пистолет в сторону собаки.

Громкие хлопки выстрелов и жалобное поскуливание Норда разнеслись по округе, прежде чем он рухнул к ногам Влада.

– Норд, господи, нет! – закричала Милана и бросилась к собаке, но Павел удержал её на месте, крепко прижимая к себе.

Ольховский оттолкнул ногой собаку и снова направил пистолет на них.

– Ну что ж, теперь ваша очередь. Счастливого пути вместе со своим верным четвероногим другом.

Милана крепко зажмурила глаза и прижалась к Павлу.

Два громких выстрела охотничьего ружья прогремели в воздухе, заставляя Милану закрыть уши руками.

Ольховский громко вскрикнул и упал, словно подкошенный на снег, хватаясь руками за раненую ногу.

Павел бросился к нему, выбивая из его пальцев пистолет и, скрутив руки Влада за спиной, придавил его лицом в снег.

Милана открыла глаза и, развернувшись, посмотрела на корчившегося от боли и удерживаемого руками Павла Ольховского и лежавший чуть поодаль на снегу пистолет. Она молча направилась в сторону истекающей кровью собаки. Опустилась перед ним на колени и коснулась пальцами головы тяжело дышавшего Норда.

Слёзы покатились по её щекам. Она вдруг представила его перед своими глазами, маленьким щенком, когда отец впервые принёс его в дом десять лет назад. Вспомнила, как он спал с ней рядом первые месяцы в её спальне. Как каждое утро облизывал её лицо и как ждал каждого её приезда в дом, когда она вышла замуж. Она погладила его рукой и, заглянув в потускневшие собачьи глаза, прошептала:

– Прости меня, мальчик… Норд, прости меня и спасибо за то, что спас меня.