До первого снега - Алиса Гордеева

оказалось, сладкой ложью.

— Рита, — сквозь темноту и тупое отчаяние прорывается знакомый шёпот, а лица касается шероховатая ладонь. — Рита.

Испуганно открываю глаза и упираюсь в бескрайние молочно-голубые озёра Сальваторе. Всё в той же красно-белой форме, со сбитым дыханием и испариной на лбу, Вик стоит так близко, что физически ощущаю его тепло и сумасшедшее волнение. Он алчно скользит по мне взглядом, как совсем недавно делала я. Изучает. Вспоминает. Может быть, сравнивает. А потом находит в моих руках своё же письмо.

Мимо проносятся какие-то люди: игроки, тренера, журналисты… Матч закончился, все позади. Шум. Суета. Со всех сторон летят поздравления в адрес Сальваторе и команды. Но мы оба ничего не замечаем вокруг.

— Вик, — пересохшими губами произношу его имя, как сокровенную молитву.

— Ты здесь, — он проводит ладонью по моей щеке, привычно собирая непослушные слёзы. Голову дурманит его близость и до смешного обезоруживает взгляд.

— Прости, я не знала, что ты в Буэнос-Айресе. Я не должна была приезжать. Я…

— Тшш, — указательным пальцем Сальваторе прерывает поток моих бессвязных слов и оставляет едва уловимый поцелуй на кончике носа, посылая врассыпную мурашки по коже. — Почему ты плачешь? Почему ты здесь? Почему не дождалась меня в ложе?

— Там твоя девушка…, — бормочу в оправдание, утопая в своих ощущениях. Новая подруга парня подождёт, верно? Это мгновение рядом с Сальваторе сейчас мне нужнее кислорода!

— Моя, кто? — брови Вика удивлённо взлетают.

— Девушка. Палома или Паула, я не запомнила…

— Рита! — смеётся парень, заправляя за ухо прядь давно отросших волос. — Мою девушку зовут Рита! Рита Морено! Поверь, об этом знает каждая собака в стенах этого комплекса. Я так долго ждал тебя, Рита!

— Ты простил меня?

— Глупышка, — тёплая ладонь Сальваторе затрагивает мою, похищая письмо. — Я и не сердился. Просто ждал, когда ты наконец поймёшь, что я не шутил.

Эпилог

5 лет спустя.

Июль.

Аргентина.

— А я тебе, чёрт лысый, говорю, что размером он был ничуть не меньше любой твоей овцы!

— Ага, заливай дальше! Ещё скажи, на обычную удочку его поймал!

— И поймал! Не веришь?

— Да я скорее поверю, что Винсенто к ужину прилетит! Алехандро, ну, хватит уже ерунду городить! Поймал он…

— Может, вмешаемся? — подбородком утыкаюсь в плечо Вика.

— Погоди! Ещё до спора не дошло, — хмыкает парень, поправляя плед. — Пусть немного погорланят, тем интереснее будет финал.

Мы сидим на диване напротив камина, в котором с приглушённым треском догорают поленья, и пытаемся согреться. Тёплый плед — один на двоих, впрочем, как и огромная кружка с горячим шоколадом.

— Представляешь глаза Анхеля? — снова хихикаю. — Всё-таки нужно было предупредить деда!

— Ну уж нет! — Сальваторе качает головой и сильнее прижимает меня к себе. — Старый жук нас сюда обманом затащил, так что пусть теперь и сам получит свою порцию удивления!

— Хорошо! — мурлыкаю на плече мужа, невольно вспоминая, как пять лет назад впервые пересекла порог этого дома.

За эти годы мы с Виком успели совершенно отвыкнуть от холода. Ещё бы, примерно с мая по октябрь мы теперь живём в Мадриде, наслаждаясь испанским солнцем и за одним, занимаясь с местными ребятишками гандболом. Да-да, я теперь тоже фанат этой игры, как и полагается жене чемпиона. Частная спортивная школа в центре Мадрида стала свадебным подарком отца и веской причиной наведываться в Испанию. Впрочем, со стороны жениха родственники тоже решили не отступать и сумели найти свои рычаги влияния. Гаспар на пару с Анхелем выкупили у Муниципалитета тот самый домик у озера, в котором когда-то давно Вик впервые сказал мне «люблю». Ну а чтобы жилище не пустовало долгими холодными вечерами и всегда было готово к нашему приезду, здесь поселился Алехандро. После серьёзных проблем с сердцем отпускать старика обратно в горы стало весьма опасной затеей, но и жить в Тревелине ему было до невозможности скучно. Поэтому, когда Вик предложил деду перебраться к озеру, тот не возражал. Любимая рыбалка, реликтовые леса и горный воздух моментально вернули старика к жизни, а близость к Тревелину обеспечила спокойствие всем остальным.

— Да что ты говоришь?! — возбуждённо кряхтит Анхель и вскидывает руки в стороны.

Пока мы с Виком отогреваемся у камина, наши старики упорно спорят о размерах рыбы в местном озере: Алехандро, как истинный рыбак, любит немного преувеличить, ну а Анхель обожает докапываться до правды.

— Спорим? — с вызовом кричит дедушка Вика.

— Легко!

— Дай пять! — хохочет Сальваторе и делает глоток согревающего напитка. — Очередной спор!

— Интересно, что на этот раз.

Кстати, мы с Виком посреди аргентинской зимы оказались в этом домишке тоже на спор! Не знаю, что не поделили пожилые друзья, только пару дней назад Анхель позвонил мне на сотовый и еле живым голосом произнёс всего одно слово «Приезжай», а потом отключил телефон. Глупая шутка и сумасшедшее желание деда встретить свой 77-й день рождения в окружении семьи стоили нам с Сальваторе первых седых волос на голове. Впрочем, не только нам.

— Это кого ещё нелёгкая принесла? — позабыв про спор, старики на пару следуют на внезапно раздавшийся громкий стук в дверь, а мы с Виком хихикаем, как нашкодившие малыши.

— Пойдём, — вскакиваю и, засунув ноги в тёплые тапочки, тяну Вика за собой. — Я хочу это видеть!

— Ладно, — кивает парень и следует за мной.

По знакомым коридорам выходим в прихожую и замираем в нескольких шагах от деда. О том, что Винсенто, до смерти перепугавшись за отца, бросил все дела и очередную жену и с нами прилетел в Аргентину, Анхель узнал только что.

— Сынок? — голос старика дрожит от слёз, да и глаза Винсенто начинают неестественно сиять.

Сколько они не виделись? Больше двадцати лет?! Гордость Анхеля все эти годы не позволяла тому прилететь в Мадрид, а Винсенто всё никак не мог набраться смелости. И вроде они давно возобновили общение по телефону, но оба боялись встречи, как огня.

— Папа, — глухо выдыхает отец и с размаху захватывает старика в свои объятия. — Прости меня,