Оружие особого рода - Константин Крайнюков

— На вас, партийных вожаков, — сказал в заключение генерал М. А. Козлов, — все беспартийные воины должны смотреть как на пример для подражания, прислушиваться к каждому вашему слову, идти за вами в огонь и в воду.

В своих донесениях политорганы довольно точно указывали, сколько коммунистов в войсках, сколько среди них агитаторов, какое количество лекций прочитано, сколько распространено листовок и памяток.

Но никакая статистика не в состоянии была со всей полнотой отразить ту, на первый взгляд, незримую, но всегда ощутимую деятельность партийных организаций, сотен тысяч армейских коммунистов, повседневно, ежедневно, ежечасно влиявших на солдатские массы.

Во время активных боевых действий центр тяжести партийно-политической работы перемещался в роты первой линии, на передний край, в траншеи и окопы. Коммунисты являли собой образец верности идеалам ленинской партии, несгибаемой воли и героизма.

Именно потому все наши политорганы, от Главного политического управления Красной Армии до политотделов соединений и отдельных частей, сосредоточивали главное внимание на руководстве первичными партийными организациями.

Когда обстановка изменилась…

Было за полночь, когда настойчиво зазвонил телефон.

— Степин слушает, — взяв трубку, назвал свой фронтовой псевдоним Иван Степанович Конев и широким, энергичным взмахом руки показал членам Военного совета, чтобы они задержались в кабинете.

— Как готовимся к переселению? — переспросил командующий войсками фронта и с подчеркнутой бодростью ответил: — Нормально! Переселение начнем в срок.

Понять смысл этой фразы непосвященному было трудно. Речь шла о наступлении войск 1-го Украинского фронта, намеченном на 20 января 1945 года. Когда Конев разговаривал по ВЧ с Москвой, в кабинете командующего находились генерал армии В. Д. Соколовский, генералы Н. Т. Кальченко, Ф. В. Яшечкин, Н. А. Новиков и я. Командующий и Военный совет уже закончили уточнение некоторых вопросов, связанных с подготовкой Висло-Одерской операции, и мы собирались расходиться.

Все шло своим чередом, и ничто, казалось, не могло нарушить размеренного и четкого ритма подготовки операции. Впрочем, фронтовая действительность нередко чревата неожиданностями.

Так случилось и в этот раз.

Внимательно наблюдая за Иваном Степановичем, я заметил, что хорошее настроение мгновенно покинуло его и он недовольно нахмурился.

— Сложную задачку вы нам задали, очень сложную, — озабоченно произнес И. С. Конев и после небольшой паузы уже твердо сказал: — Приказ Верховного будет выполнен. Переселение начнем в установленный вами срок.

— Да, дела, — положив трубку, задумчиво протянул командующий, потирая ладонью бритую голову. Он встал, достал папиросу и закурил, что делал не часто. Затем, опершись руками о стол, командующий взглянул на лежавшую перед ним карту и стал излагать нам суть только что состоявшейся беседы.

Оказывается, звонил Коневу по поручению Верховного Главнокомандующего генерал армии А. И. Антонов, исполнявший обязанности начальника Генштаба. Он сообщил, что Ставка изменила сроки нашего наступления. Войска 1-го Украинского фронта должны были начать Висло-Одерскую операцию не 20, а 12 января 1945 года.

— Союзники в Арденнах попали в беду, надо выручать их, — пояснил Иван Степанович.

— Конечно, мы честно выполним союзнические обязательства, — заметил сидевший рядом со мной член Военного совета Н. Т. Кальченко. — Жаль, однако, что англоамериканские войска не спешили прийти нам на помощь и не открыли второй фронт, когда фашистские танки рвались к Москве, когда женщины и дети блокадного Ленинграда гибли от голода и холода, когда советский солдат на берегу Волги стоял насмерть, защищая Сталинград…

Мы тогда очень мало знали об истинном положении на Западном фронте. Но даже скупые газетные сообщения свидетельствовали о том, что наступление вермахта в Арденнах застало американцев врасплох и гитлеровцы продолжают развивать успех.

В ночь на 1 января 1945 года противник нанес на Западе еще один сильный удар, развернув наступление на ряде участков фронта между Саарбрюкеном и Карлсруэ. Положение англо-американских войск стало еще более тяжелым.

Английский премьер У. Черчилль, как известно, умолял И. В. Сталина побыстрее начать наступление советских войск. В послании от 6 января 1945 года Черчилль писал: "На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения… Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях… Я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть"{58}.

Буквально на другой день, 7 января 1945 года, И. В. Сталин сообщил премьер-министру Великобритании: "…Учитывая положение наших союзников на западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января"{59}.

Сталин, как известно, на ветер слов не бросал, ревностно оберегая авторитет Советского государства. Он поставил перед нами даже более сжатые сроки, чем те, которые были указаны в письме премьер-министру Великобритании.

Определив новую дату начала наступления, Ставка учитывала, что мы заблаговременно усилены крупными резервами и что на направлении главного удара уже сосредоточены основные силы фронта. В соответствии с замыслом и планом операции, на участке предполагаемого прорыва на сандомирском плацдарме были созданы высокие плотности пехоты, танков и артиллерии, что обеспечивало значительное превосходство над противником.

К началу Висло-Одерской операции 1-й Украинский фронт располагал необходимым запасом материальных средств, хотя не все запланированные перевозки были осуществлены. Боеприпасы шли на плацдарм непрерывным потоком. Необходимое для артиллерийской подготовки количество снарядов выкладывалось непосредственно у орудий.

Во всех звеньях нашего огромного войскового хозяйства шла большая подготовительная работа. Напряжение нарастало.

Если мне память не изменяет, распоряжение Ставки Верховного Главнокомандования о переносе сроков наступления мы получили в ночь на 9 января 1945 года. До начала операции оставалось трое суток. Надобно было завершить переброску на плацдарм некоторых частей и подразделений и сделать все необходимое для боевого и материально-технического обеспечения операции. Военный совет фронта обязал командиров, штабы и политорганы, всех воинов строго хранить тайну, неукоснительно выполнять требования оперативной маскировки. От внезапности удара во многом зависел успех наступления.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});