Решающее лето - Памела Джонсон

— Что ж, разные люди, разные и эмоции. Что у вас нового?

Я не собирался рассказывать ей об Эване, которого она не знала. Крендалл может посвятить ее во все мои семейные неурядицы, если захочет. Вместо этого я рассказал ей о предстоящей работе на севере Англии, заметив, что к тому времени надеюсь жениться.

Хэтти дула на пену в кружке, пока в ней не образовался маленький темный кратер, и смотрела, как лопаются в нем пузырьки.

— На ком? — наконец спросила она спокойно и с достоинством.

— Ее зовут Элен Эштон.

— Она лучше меня? Впрочем, можете не отвечать.

Голос прозвучал настолько резко, что я невольно вздрогнул. И тут я впервые заметил, что Хэтти, всегда мило болтавшая и не умевшая повышать голос, лениво и медленно строившая фразы, говорила теперь быстро и тембр ее голоса неузнаваемо изменился. Она производила впечатление человека, который отчаянно спешит куда-то, на что-то нацелился и боится что-то упустить. Разговаривая со мной, она беспокойно обегала взглядом бар, останавливаясь на лицах посетителей, словно боялась чего-то не заметить, пусть это был бы сущий пустяк.

— Нет, я не должна иронизировать. Ведь я сама собираюсь замуж. Да, да. Не верите?

— Почему же не верю?

Она рассеянно улыбнулась и тут же сосредоточила свое внимание на одной из посетительниц — пожилой толстой женщине, сидевшей с кружкой пива на сквозняке, в проходе между открытой входной дверью и занавеской, закрывающей дверь в туалеты.

— Итак, мне нечего рассчитывать на вас, Клод?

— Я недостаточно богат для вас, Хэтти.

— Мы могли бы поделить расходы. Право, нам было бы совсем неплохо вместе. Зачем мне богатый муж? Я сама богата. Но как ни странно, я выхожу замуж за богатого. Это одна из причин, почему я согласилась. Странное чувство — жадность.

Теперь она разглядывала юношу в вельветовых брюках, с тусклым взглядом, опущенными уголками рта и тяжелым, мясистым подбородком.

— Уверена, что он важная персона, — заметила Хэтти. — Как вы думаете? Он похож на какую-то знаменитость.

— На Оскара Уайльда.

— Вот именно. Мне сразу показалось, что он кого-то напоминает. Во всяком случае, он явно подражает Уайльду. Что за причуда? Вы знаете, что Вирджи Румер разводится с мужем?

Это было полной неожиданностью, я вспомнил взаимную симпатию, которая в Нью-Йорке связывала меня с Вирджинией Румер.

— Опять виноват Дел. Отбился от рук. Не знаю, встречали ли вы Ронни Тейлор, когда были в Америке?

— Кто он?

— Это она, Вероника Тейлор. Толстая маленькая потаскушка, которую привел в дом старший сын Дела. Как только она увидела Делмара, ей уже было на все плевать. Он, разумеется, был польщен, а она еще больше польщена тем, что он польщен, и все пошло кувырком. Вирджи с горя занялась спиритизмом.

Я отказывался верить.

— О, в этом нет ничего удивительного. Вирджи только кажется уравновешенной и разумной, на самом же деле, как только что-нибудь случается, она тут же впадает в мистику. Клод, вы не допьете мой портер, он ужасный! Знаете, на этот раз даже я испугалась за Дела. Он всегда был легкомысленным, но мне казалось, что он в конце концов образумится. Когда-то он был увлечен мною, правда недолго. Я не поощряла его, и это прошло.

Она наклонила голову, пытаясь заглянуть мне в глаза.

— А, понимаю, Вирджи все вам рассказала. Ну и змея! Уверена, что она выставила меня в самом ужасном свете.

— Это меня не должно касаться.

Хэтти рассмеялась.

— О нет. Разумеется, нет. Но, клянусь, вам до смерти хочется услышать и мою версию.

— Отнюдь нет.

— Уверена, что да. Вы человек, такой же, как и все. Дел был настойчив, я слаба. Я согласилась поехать с ним; ведь лучший способ победить соблазн — это поддаться ему. Хотя особого соблазна для меня, разумеется, не было, но Дел был одержим. Длилось это удивительно недолго. Все кончилось очень быстро и безболезненно. Но Вирджи не умеет прощать. Она не понимает, что если бы я не поехала с ним, он не избавился бы от этой страсти и преследовал бы меня еще бог знает сколько. Ведь он такой. В сущности, я даже оказала ей услугу.

Она засмеялась так звонко и весело, что все головы невольно повернулись в нашу сторону.

— Что здесь смешного? — спросил я.

— О! Если бы вы только видели сейчас свое лицо. Клянусь, что ни одно лицо не выражало еще столь благородного негодования.

— Вот как? Я не подозревал.

— Вы возмущены?

— Мне нравится Вирджиния.

— Ну если так, тогда вы, конечно, должны презирать меня. А меня всегда тошнило от ее игры в простушку. Она недобрая. Она сделала все, чтобы настроить вас против меня, не так ли? Вы думаете, я не поняла этого?

Хэтти, помрачнев, уставилась куда-то в пространство, затем состроила гримаску и снова засмеялась.

— Но теперь это уже не имеет значения. Элен красива?

— Мне кажется, да.

— Глупо спрашивать об этом. И, разумеется, умна?

— Неглупа.

— Мой собеседник, кажется, не расположен к откровенности. Хорошо, тогда еще один совсем невинный вопрос: брюнетка или блондинка?

— Светлая шатенка.

— Высокая?

— Нет.

— Когда же свадьба?

— Еще не знаю.

— Вы должны поторопиться, Клод! — горячо воскликнула Хэтти. — Советую вам как друг. Не тяните, время не ждет.

— Не ждет?

— Новая война.

— Я больше не собираюсь воевать, — заверил ее я.

— Будете. Вас и не спросят.

Я заметил не без любопытства, что Хэтти искусственно поддерживает в себе это лихорадочное состояние возбуждения, и сказал ей об этом.

— Какое состояние?

— Взвинченности, страха.

— Вы, англичане, ничего не понимаете, — рассердилась она. — Не видите даже того, что творится у вас под носом.

Парнишка, похожий на Оскара Уайльда, бросил монетку в игральный автомат и с сосредоточенным видом нажимал рычаги. Автомат громко щелкал. Старая женщина отнесла пустую кружку к стойке, молча попрощалась со всеми и ушла. В дальнем углу мужчина средних лет примерял девушке колечко, сделанное из фольги от шоколада, а она зачарованно глядела на его губы.

— Бросьте это, Хэтти, — сказал я. — Я уже говорил вам не раз — вам ничто не угрожает. Вы просто не отдаете себе отчета в том, что говорите. Вы похожи на ребенка, играющего в гангстеров.

Возбужденная до предела своими вымышленными страхами, с горящими, но какими-то пустыми глазами, с ярко рыжими волосами, взбитыми в замысловатую прическу в виде шлема, обрамлявшую лицо, Хэтти без умолку болтала, напоминая бешено мчащийся экспресс, который с грохотом пересекает стрелки. Она говорила о том, что надо спешить, спешить и спешить: спешить жениться, спешить любить, хватать, брать, наслаждаться, заполняя до отказа каждую минуту — еще, еще и еще! Ничего, если минута не выдерживает нагрузки, если в нее не вмещаются все чувства, впечатления и она готова лопнуть по швам… — Если бы мне удалось прогнать это выражение с вашего лица!.. — без передышки тараторила она. — Я желаю вам только добра, Клод. Я выхожу замуж за Роберта, потому что не знаю, что будет со мной завтра, и если нам всем суждено взлететь в воздух, я не хочу в эту минуту, в эту секунду, в это мгновение быть одна…