Вихрь преисподней - Глеб Соколов

– Вот видите!.. Ведь я же говорил! Говорил!.. – в отчаянии воскликнул старик-фотограф. – Что ты затеял?!..

– Не скажу! Нет у меня к тебе больше никакого доверия.

Неожиданно он повернулся к Лебоку:

– Это ты, ты нарочно все подстроил! – закричал на него подросток. – Ты с самого начала все знал! Ты нарочно разыграл эту историю с этим страшилищем! Ты, ты все это подстроил!

Лебок пожал плечами и спокойно сказал Эльвире:

– Скажите правду, как все это было! Будьте честны!

– Я и так не вру... – проговорила она. – Сейчас я живу в квартире у Ивана Бобылева...

Подросток не двигался.

– Как?! – удивился Не-Маркетинг. – Разве вы живете не в гостинице возле Измайловского парка!

– Какая там гостиница! У меня нет денег!.. Я целую ночь проболталась по городу! Ночевала в разных местах... – ее начало трясти. – Зачем вы задаете мне все эти вопросы?! Зачем вы меня мучаете?! Разве я, сирота, и без того не настрадалась достаточно в этой жизни?! Зачем вы задаете мне эти вопросы, вам что, обязательно надо довести меня до истерики?!

Подросток, тем временем, смотрел то на Эльвиру, которая была чуть-чуть выше его ростом, то на Не-Маркетинга.

– Но ваш родственник – он же устроил вас в гостиницу! Он мне сам говорил, – продолжал Не-Маркетинг.

Подросток как-то странно посмотрел по сторонам. Что-то должно было произойти.

– Какой там устроил!.. Он даже за одни сутки не заплатил!.. Там был такой грандиозный скандал!.. Я еще осталась должна!.. У них мой паспорт в залоге. Сейчас я живу у Ивана Бобылева. Больше мне деваться здесь некуда. Это хороший человек, певец, он сделает из меня певицу! Он готов усыновить моего будущего ребенка, хотя он даже точно и не может быть уверен, что является его настоящим отцом. Хотя, может быть, он и действительно его настоящий отец!

Охранник хмыкнул:

– Странно!.. Как же он может быть его отцом?!..

Подросток как-то странно наморщил лицо.

– Может! Может! Я давно, давно его знаю... Мы виделись прежде... Он – певец! Я тоже хочу стать певицей... Он согласен на все, он уже любит этого ребенка, он хочет его!..

В этот момент слезы брызнули из глаз у подростка.

– О, бедный мой, постой, не плачь! – закричала Эльвира. – Я не виновата, он... Он изнасиловал меня!..

– Э-э, вот это поворот! – воскликнул старик-фотограф. – Неожиданный поворот дела!

Иван Бобылев, который все это время стоял чуть поодаль, но все прекрасно слышал, захохотал:

– Ложь! Ложь, господа! Я не делал ничего подобного, напротив, она сама чрезвычайно настаивала на том, чтобы это произошло, говоря, что иначе ей неудобно у меня жить!

– Сволочи! – крикнула Эльвира. – Ненавижу вас!

«О, прекрасный Великий город! – пронеслось у Эльвиры в голове. – Ты стоишь того, чтобы ради тебя перетерпеть любые мерзости, перемочь любые гадости. О, как я хочу воссоединиться с тобой: с твоими яркими рекламами, с твоими улицами, с твоими потоками противоречивой сюрреалистической информации, с твоими площадями, даже с потоками мрачной сюрреалистической лжи – с ними тоже хочу соединиться, потому что они – плоть от твоей плоти. Даже с ужасным забытым певцом Иваном Бобылевым готова соединиться, потому что он тоже часть тебя, даже с дебильным подростком – и с тем, потому что соединение с ним дает соединение с тобой, о, Великий город, а ты стоишь того, чтобы с тобой соединиться в любой форме».

И тут подросток воскликнул:

– Хватит! Хватит! – он как будто был уже в полуобморочном состоянии. Во всяком случае, Не-Маркетинг точно видел, что подросток пошатнулся, словно теряя сознание.

Но он не упал:

– Хватит противоречивых информаций!.. Это все ложь, ложь! В ней невозможно разобраться!.. Ложь! Ложь! Кругом мрачная сюрреалистическая ложь!.. Город наполнен мрачной сюрреалистической ложью!

Опять он – и это было заметно всем, – пошатнулся:

– Вы с этой ложью заодно, вы хотите помешать моей программе возмужания. Но я силен и не дам вам этого сделать, я доведу программу возмужания до конца! Никакие трудности не остановят меня на полдороги! Я стану бороться с ложью!.. И да здравствует моя программа возмужания!.. Она нужна мне как базис для выполнения других программ. Без программы возмужания темные инстинкты одолеют меня, отвлекут, заберут все мои силы. Их надо успокоить. Это и должна сделать программа возмужания. Я даже не знаю, что я стану делать, если она не выгорит и я их не успокою! Тогда и всем остальным программам – конец, останутся одни лишь сумасшедшие темные инстинкты. Эльвира – ты одна способна помочь мне!.. Ты одна – моя спасительница!..

– Вот видишь!.. Я рада, что ты понял это! Кто, как ни я, стояла у истоков твоей программы возмужания, кто, как ни я, открыла тебе чувственное счастье, успокоил твои темные инстинкты?! А твоя родня грозит упечь меня в тюрьму за совращение несовершеннолетних!.. – крикнула она. – Гад! Зачем ты рассказал им все так рано?! Не мог подождать?!..

– Я не гад, я не рассказывал! Я выполнял все твои инструкции!.. Поверь мне: я давно действую только по твоим инструкциям!

– Не надо! Я этого не требовала!..

Не-Маркетинг подскочил к Эльвире и дал ей увесистую оплеуху. Тут же с визгом она кинулась прочь, не дожидаясь продолжения, в сторону лифтовых холлов, а Не-Маркетинг – за ней. Ей в последнюю секунду удалось вскочить в лифт, двери которого закрывались. Не-Маркетинг с разбегу ударился об них, – он слышал как с гудением ушла вверх кабина. Она уносила Эльвиру.

Но странно – одновременно с этим и только что шатавшийся подросток бежал из лобби, причем бежал он настолько быстро, что автоматическая дверь не успела сработать и он с размаху ударился об нее. Подскочивший охранник сгреб его в охапку:

– А-ну ка стой, а-ну ка успокойся!

Подросток дико озирался на старика-фотографа, он бежал, должно быть, от него, но тот и не думал его догонять.

– Что такое с тобой?!.. Убирайтесь отсюда! – крикнул охранник остававшимся в лобби старику-фотографу, Бобылеву и Лебоку. – Хватит здесь устраивать черти что!..

Тем временем Не-Маркетинг сел в подошедший лифт и поехал куда-то наверх.

Иван Бобылев крикнул в ответ охраннику:

– Не черти что, а столкновение противоречивых информаций!

Подросток отчаянно вырывался, здоровенному охраннику еле удавалось держать его.

– Что, доигрался, дебил! А я тебе говорил, что ты доиграешься, потому что ты – дебил! – проговорил старик-фотограф, который уже был рядом с внуком. – Пороть тебя надо было, пороть! А они все с тобой цацкались, демократы! Либералы, чертовы! Вот теперь получили плоды своего либерализма, теперь пусть посмотрят, к чему вся эта демократия приводит! Вот она тебе, твоя современная технология! Мы тебя с охранником, на цепи держать теперь будем! Другого ты ничего не признаешь!

Подросток, тем временем, немного успокоился и охранник слегка ослабил хватку. В этот момент с улицы в здание бизнес-центра вошел Пенза. Узнав его, охранник улыбнулся и отпустил подростка. Тот побежал на улицу. Старик-фотограф не торопился догонять его.

Глава XXX

Тропа мертвых

Выскочив из бизнес-центра Не-Маркетинг увидел подростка сразу – в тот момент, когда взгляд Не-Маркетинга упал на него, тот стоял и, видимо, о чем-то мучительно размышлял. Различить издалека было трудно, но Не-Маркетинг мог поклясться – какие-то странные гримасы обезображивали лицо подростка. Несколько раз подросток дернулся и вдруг рванулся с места и быстро пошел – прочь, туда, где была граница бизнесцентровской территории. Но тут же шаг его замедлился, словно какие-то сомнения охватили его.

Подросток обернулся... Опять вздрогнул, медленно пошел дальше.

Пристально глядя на подростка (он даже чуть не столкнулся с неким, перешедшим ему дорогу, человеком), Не-Маркетинг ринулся за ним следом и меньше чем через минуту догнал его.

Тот опять вздрогнул, встрепенулся, уставился на Не-Маркетинга, но тут же, ничего не сказав, опустил глаза.

Не-Маркетинг торопливо заговорил:

– Я не понимаю, что с тобой произошло? Вся эта история... Здесь что-то не так!

– Все так! – мучительная боль отразилась на лице подростка.

– Не так, не так! Что-то здесь, наверное, кроется... Откуда все это взялось? Эта дикая ситуация...

– Я же вам говорил – это была программа возмужания! Ничего здесь не кроется! Так было нужно!

Опять – это была примета этих дней, характерная, повторявшаяся – в погоде что-то произошло, нечто неуловимое поначалу, какая-то перемена, с каждой минутой делавшая окружающий мир все мрачнее и мрачнее – надвигалась какая-то могильная сырость, то ли туч стало еще больше толи свет окончательно меркнул и становилось темнее и темнее, но да, конечно! – пришло время сумерек, и так должно было случиться! Но какие-то странно мрачные, странно унылые сумерки наступили для Не-Маркетинга и подростка, так похожего на него такого, каким он был, когда был подростком...