Вексель судьбы. Книга вторая - Юрий Шушкевич

— Молодец! А знаешь - я ведь тоже так же считаю: нечего тебе тут сидеть.

— Искренне благодарю. За такие слова не грех и выпить - ведь ещё немного осталось.

— Да, выпьем, разливай! Только вот, слушай: сегодня тебя освободить не удастся.

Рука Алексея от этих слов слегка дрогнула, и несколько капель пролились на стол.

— Почему?

— Сведения о тебе ушли в Киев, тебя теперь надо с контроля снимать. Завтра с утра займусь.

— Спасибо. То есть я могу рассчитывать, что завтра меня выпустят?

— Есть такая надежда. Ну ладно, пей, давай. Бытовые условия нормальные? Кормят хорошо?

Алексей подтвердил, что претензий не имеет. Генерал дать понять, что встреча окончена, и Алексея вернули в камеру, сказав, что в шесть часов принесут ужин. После четырёх рюмок и обещания скорого освобождения всё было бы не столь уж плохо, если б не разрывающий сердце лязг засова и мрачность корявых, небрежно покрашенных стен, насквозь пропитанных человеческим бессилием и тоской.

Однако на следующий день, в четверг, Алексея никуда не вызвали и никто не пришёл с ним поговорить. Настроение сделалось прескверным, и даже обильная и по-домашнему вкусная еда, обязанная, казалось бы, вызывать у арестантов симпатию за проявляемую заботу, стала казаться частью обмана и издевательством.

Вечером в четверг отпустили цыган - Алексей слышал, как шумно привечают их приехавшие соплеменники, и острое чувство одиночества с новой силой полосонуло по сердцу.

Из-за того что шумных цыган не стало, Алексей стал различать новые звуки, наполнявшие коридор, и среди них безошибочно обнаружил кашель и глухое бормотание Якова, голос которого хорошо запомнился ему со времени майского знакомства. От одной лишь мысли, что этот бедолага томится здесь без следствия и суда уже третью неделю, становилось не по себе.

В пятницу ранним утром, словно специально не дав прикончить завтрак, Алексея вызвали к генералу. Тот встретил в хорошем настроении, приветливо полуобнял и сразу же указал на стоящую в углу его сумку. “Неужели всё состоится?” — запело в душе. Потребовалось внутреннее усилие, чтобы восстановить самообладание и не спугнуть удачу.

— Подпиши!— сказал генерал вместо приветствия, указывая пальцем на лежащий на столе лист бумаги.

— Что это?

— Акт о том, что все твои вещи на месте. Перечень барахла на бумаге. Хочешь - проверяй.

Алексей отрицательно покачал головой, давая понять, что доверяет СБУ, однако прежде чем подмахнуть опись, бегло пробежался по ней. Всё было указано правильно, даже сумма в сто тысяч рублей оказалась включена - видимо, пачка денег по-прежнему покоилась на дне баула. “Хорошо, что успел утопить пистолет”,— пронеслось в голове, однако он тут же вспомнил про веер из трёх тысяч долларов, который хотел было вручить Владе. “Не иначе как пошли в оплату за почиревок и гуляш,” — усмехнулся он про себя, и не раздумывая, размашисто поставил под списком свою подпись.

— Молодец, всё правильно понимаешь!— похвалил Алексея генерал.— А теперь смотри: вот твой авиабилет. Сегодня ты улетаешь из Львова в Москву. В Москве, не выходя из аэропорта, делаешь пересадку и летишь до Ставрополя. На выходе тебя встретит человек с табличкой “Колхоз “Кавказ”, ты поедешь на его машине туда, куда он скажет, и затем встретишься там с человеком по имени Петро. Этому Петро ты передашь несколько украинских сувениров и рукопись диссертации его племянницы, которые возьмёшь с собой. У Петро ты проживёшь дня три. Затем он отвезёт тебя в Волгоград…

Алексей остолбенело слушал длинную инструкцию, исходящую из уст генерала украинской разведки, стараясь запомнить все имена и адреса, и одновременно - ужасаясь беспросветной предрешённости ситуации, в которую он угодил. Скверным было не то, что украинская спецслужба вербует его злокозненно и цинично - в конце концов, ради выполнения своей большой задачи он готов перетерпеть и не такое, лишь бы добраться до первой же лазейки к свободе,- пугала необходимость возвращаться в Россию, на территории которой он теперь, как известно, не сможет сделать и двух шагов. Но разве допустимо о подобных вещах рассказывать этому, как оказалось, прожжённому лгуну и негодяю, в добрые намерения которого он столь непредусмотрительно поверил?! Зря, зря он пошёл с генералом на контакт. Значительно лучше было сознаваться в нарушении границы и сесть в тюрьму - большого срока всё равно бы не дали, зато оставались бы шансы на вызволение. Правда, в случае тюрьмы украинцы должны будут уведомить российского консула - выходит, кругом безысходность, тупик?

— Мне нельзя въезжать в Россию,— вежливо, но твёрдо ответил Алексей, когда генерал закончил озвучивать свою шпионскую инструкцию.

— Почему?

— Видите ли - я не рассказал вам, хотя должен был рассказать… Причина, по которой я пересёк украинскую границу действительно нелегально, состоит в том, что из России мне пришлось убегать. Меня там ищут.

— Из-за чего ищут?

— Долгая история. Личная. Не хотелось бы вдаваться в подробности.

— Ну и не вдавайся. Только зря ты думаешь, что мы здесь такие наивные, чтобы о том не догадаться,— произнёс в ответ генерал с нескрываемой ухмылкой на лице.— Ты полетишь в Россию по паспорту с другим именем. Вот, полюбуйся!

С этими словами генерал протянул внутрироссийский паспорт …Якова Херсонского, в который была мастерски вклеена фотография Алексея.

В глазах генерала зажёгся озорной огонь и прочитывалось буквально: “Ну что, сделал я из тебя еврея, я же говорил!”

— А как же он сам?— поинтересовался изумлённый Алексей, кивая в направлении коридора, где в своей камере должен был находиться Яков.

— А что с ним будет? Не бойся, мы его не убьём и сало насильно жрать не заставим. Когда отпустим - дадим справку на возвращение, а дома пусть заявляет, что паспорт потерял. Но пока ты будешь путешествовать по России, он посидит у нас. Не волнуйся, ему здесь неплохо. Ягнятиной мы его кормим.

— Хорошо,— немного успокоившись, ответил Алексей, решив до появления других вариантов подчиниться неизбежному.— Но тогда когда и где закончится моё путешествие по России? Мне сейчас очень не хотелось бы там задерживаться.

— Понимаю. В Польшу хочешь?

— Вообще-то да.

— Будешь в Польше. В двадцатых числах сентября откроется охота на благородного оленя, и я прикачу в Беловежу. А ты, давай-ка так решим, приедешь в Хайнувку, это центр тамошнего повята [административного района (польск.)], и в этой самой Хайнувке мы с тобой да и повстречаемся.

— Вы охотник?

— Ещё бы!— мечтательно выдал генерал, на несколько секунд потерявший, как показалось Алексею, контроль над своим образом вершителя судеб и сделавшийся человеком с простыми и понятными привязанностями.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});