Подельник эпохи: Леонид Леонов - Захар Прилепин

Михаил Храпченко, который вовсе не был матерым зубром от политики – напротив, интеллигентным и достаточно молодым, тридцати пяти лет, человеком, – должно быть, не совсем рассчитал пределы допустимого в описанных выше процессах. Но ему явно показалось, что замечательно написанная, злободневно реалистичная, с правильным финалом пьеса очень русского писателя Леонида Леонова придется весьма кстати.

Что до зрителей, то, как мы помним, с позицией Храпченко они согласились – овации «Метели» звучали по всей стране.

Но вот когда пьесу прочел Сталин…

По справедливости говоря, это не на полях сочинений Андрея Платонова, а на полях сочинений Леонова Сталин мог бы написать: «Сволочь!»

Мы уже приводили в свое время разговор поэта Сергея Михалкова и его сына, режиссера Никиты Сергеевича. Помните, когда сын спрашивал: «А жив ли Леонов?» – «Жив», – отвечает отец. «И все еще соображает?» – спрашивает сын. «Соображает, но боится», – отвечает отец. «Чего боится?» – интересуется Никита Сергеевич. «Соображать», – подводит черту Михалков-старший.

Ситуация как раз обратная. Достаточно почитать, что писали в те, 1930-е, годы и Сергей Михалков, и почти все их с Леоновым современники, чтобы понять, кто тут у нас – боялся, а кто – соображал.

Критик Георгий Адамович, поначалу просто влюбившийся в героя нашего повествования, а затем заметно разочаровавшийся в нем, однажды сказал, что Леонов, цитируем, «малодушный». Уж очень Адамовичу было обидно читать некоторые просоветские страницы леоновских романов, и тем более его публицистику.

Адамовичу, как и многим эмигрантам, легко было судить. Они не жили здесь. Только в России, на жутких температурах, можно было оценить степень писательского мужества.

Сказать, что Леонов прошел чрез все метели безупречно чистым, – значит, солгать. Но и мы не вспомним ни одного – понимаете, ни единого – имени, на чью чистоту и честь стоило бы равняться.

Однако и неправота Адамовича очевидна: Леонов был замечательного и редкого мужества человек. «Игра его была огромна».

И отвечал за свою игру он тоже по серьезным счетам.

9 сентября 1940 года состоялась встреча Иосифа Сталина с несколькими приближенными литераторами, в число которых Леонов не входил с начала тридцатых, зато входили, как известно, Фадеев и Асеев. Они и были в числе собеседников вождя.

Сталин сказал, что нужно бороться с авторами, которые не без яркой красочности описывают людей из числа «бывших», но куда менее любовно рисуют «новых» людей.

То есть вождь ввел литераторов в курс предстоящего разгрома. И они, по всей видимости, начали к нему понемногу готовиться.

16 сентября 1940 года состоялось заседание Оргбюро ЦК ВКП(б) по вопросам искусства. Помимо Сталина присутствовали Андрей Андреев, Андрей Жданов, Лазарь Каганович, Георгий Маленков, Лев Мехлис, Александр Щербаков.

Сам состав Оргбюро уже ничего хорошего для судьбы Леонова не сулил: Каганович и Мехлис Леонова давно, мягко говоря, недолюбливали – мы о том уже писали выше.

Результат был предсказуем: Леонова решено было осудить на государственном уровне.

18 сентября 1940 года решение Оргбюро дублирует еще и Политбюро, так все серьезно было.

Вот результат:

Выписка из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б).

Строго секретно.

О пьесе «Метель» (ОБ от 16. IX. 40 г., пр. № 52, п. 83-гс).

1. Запретить к постановке в театрах пьесу Леонова «Метель» как идеологически враждебную, являющуюся злостной клеветой на советскую действительность.

2. Указать председателю Комитета по делам искусств при СНК СССР т. Храпченко, что он допустил грубую политическую ошибку, разрешив к постановке пьесу «Метель».

Предупредить т. Храпченко, что при повторении подобных ошибок он будет смещен с должности.

22 сентября газета «Советское искусство», где не так давно Леонов, к удовольствию всей редакции, читал свою пьесу, начнет новую кампанию против Леонова, подобной которой еще не было. Статья о Леонове будет называться просто и внятно: «Клеветническая пьеса».

Леонов, да и не только он, прекрасно помнил, чем и в 1937-м, и в 1938-м, и в 1939-м заканчивались для большинства критикуемых литераторов публичные обвинения в клевете. Так начинали убивать Киршона, так начинали убивать Ясенского, так начинали убивать Бабеля.

«Перед нами новая пьеса Л.Леонова “Метель”, -писала газета в редакционной, не подписанной никем, статье. – Она была разрешена Комитетом по делам искусств и включена в репертуар ряда театров (в том числе Малого театра в Москве), критика встретила ее благожелательно, в отдельных случаях даже восторженно.

Расточая бесчисленные комплименты по адресу автора пьесы т. Леонова, критик В.Залесский писал в газете “Советское искусство” (18 мая 1940 г.): “В «Метели» лирические тона драматического повествования перемежаются с почти эпической ясностью утверждения этического начала… Эта пьеса отмечена поисками эпического обобщения каких-то основных, главных, определяющих начал человеческой жизни”.

Сказанное Залесским не имеет к пьесе Леонова никакого отношения. Если уж говорить о “главных, определяющих началах”, то начала эти в пьесе Леонов не только чужды, но и прямо враждебны нам».

Можно представить, как падало сердце Леонова при чтении этой статьи: на каждом абзаце, на каждой строке. И стояла позади Татьяна Михайловна в ужасе, а две дочки играли в комнатах, ни о чем не подозревая.

«Это произведение фальшиво с начала до конца, – утверждало „Советское искусство“. – Лживы и надуманны его ситуации, нравственно и умственно уродливы его образы. Где и когда видел драматург Леонов людей, подобных персонажам его пьесы? Они целиком вымышлены автором и представляют собой злостную карикатуру на советских людей».

Надо было еще добавить, что и тысячи зрителей по всей стране, аплодировавшие этой пьесе стоя, тоже являют собой «злостную карикатуру» на советских людей.

«Насквозь порочна житейская “философия” людей, выведенных в произведении Леонова. Один из центральных персонажей “Метели” Катерина говорит: “Все не без пятнышка!.. Только одни таскают его на плечах, а другие прячут за пазуху…” Почти все персонажи произведения испещрены этими пятнышками. Речь большинства персонажей сдобрена обывательскими пошло-двусмысленными сентенциями. <…> Мы даже не станем приводить их здесь, потому что они оскорбительны для советского читателя. Но они вовсе не случайны в устах леоновских персонажей».

Именно что не случайны! И настолько оскорбительны, что газета даже не решается их цитировать. Бумага под ними может загореться потому что.

И попробуйте еще раз доказать, что советская критика была неумна.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});