Боги и чудовища - Шелби Махёрин

Объединил ли он нас, наконец?

Огюст указал на дым над головой, обугленную каменную церковь, почерневшие и разрушенные здания. Шассеры стояли у каждой развалины, сдерживая пламя.

– Нет, – прошептал Огюст, его взгляд задержался на их синих мундирах. – Мне так не кажется. Не думайте, что я не слышал ваших перешептываний! – Он перешел на крик. – Не думайте, что я не видел ваших сомнений! Не бойтесь, что Петры и Иуды, отступники и предатели, будут и дальше разгуливать на свободе среди вас! Нет. Наш народ разобщен – мы стоим на самом краю пропасти, – но я скажу вам правду здесь и сейчас: мы выстоим.

Он схватил Лу за подбородок.

– Эта ведьма, эта дьяволица, может быть похожа на женщину – возможно, на вашу мать. Сестру или дочь. Но это не так, дорогие мои. Эта тварь не человек, и уж точно она не способна любить. Нет, эта демоница прокляла наше королевство на смерть и упадок. Она крала ваших детей и пропитание, она развратила нашего некогда великого и благородного защитника. – Опустив подбородок Лу, Огюст повернулся ко мне, скривив губы.

Я всеми силами пытался почувствовать что-нибудь в руках. Хоть что-нибудь. Золотые узоры замерцали.

– Рид Диггори. – Огюст покачал головой. – Предатель. Убийца. Ведьмак. Ты величайшее разочарование королевства.

Ашиль закатил глаза.

Выглядело это весьма неуместно, и я нахмурился. Ладони внезапно кольнуло, а Лу приподняла голову.

– Лу, – прошептал я в отчаянии.

Ее голова снова поникла.

– Слушайте меня. Слушайте внимательно! – Огюст поднял факел с дикой страстью во взгляде.

Люди смотрели, затаив дыхание, жадно следя за факелом.

– Больше я не буду обманут, мои любящие подданные! Я схватил наших великих врагов. С их смертью мы вступим на путь победы и спасения. Я проведу вас по нему. Наследие Лиона будет жить!

Отец Гаспар громко крикнул из толпы, народ подхватил. Люди топали ногами, хлопали в ладоши, даже когда Филипп и шассеры обменивались настороженными взглядами. Кажется, я мельком увидел блеск волос, серебристых как лунный свет. Протянув факел Ашилю, Огюст сказал:

– Ну же, отец. Убейте их – убейте этих тварей, которых вы так жалеете, – или присоединитесь к ним в Аду.

Ашиль колебался, но у него не было выбора. Он медленно обхватил факел. Я нахмурился сильнее. Его пальцы выглядели… прямее, чем я помнил. Кожа казалась более гладкой. Рыжевато-коричневой и молодой. Я посмотрел на лицо Ашиля. Его щеки, кажется, стали больше, они шевелились, кости медленно поднимались выше. Его глаза стали больше, как и нос. Седая борода выпала клочьями, волосы потемнели, морщины исчезли, и он подмигнул мне.

Затем повернулся к королю.

– Знаешь, отец, – протянул он, и последние черты лица отца Ашиля растаяли при этих словах, – и ты еще говоришь о великих разочарованиях.

Бо с отвращением покачал головой.

Я уставился на него, разинув рот.

Бо.

– Но ты… ты был… – Приоткрыв рот, Огюст окинул сына взглядом и громко щелкнул зубами. На его лбу вздулась вена. – Магия.

Настоящий отец Ашиль вышел из-за переулка за собором. С суровым выражением лица он держал за руку девочку с каштановыми волосами, которая подбежала ко мне тогда. Радостно помахав рукой, Клод Деверо вышел из-за его спины, а с ним… Коко. Она торжествующе улыбнулась мне, посылая воздушный поцелуй. Порез на ее ладони все еще кровоточил.

Они пришли.

Облегчение захлестнуло меня такой мощной волной, что я едва не рассмеялся.

Лу прерывисто выдохнула.

– Рид…

Теперь у меня уже покалывало не только ладонь, но и пальцы. Узоры начали становиться четче.

– Я здесь, Лу. Они все здесь.

– Прости, что опоздали, сестренка. – Бо бросился к Лу, стараясь не обжечься о свой факел. Шассеры рванулись вперед, их крики затерялись среди внезапного хаоса. Филипп отчаянно махал руками, а люди разбегались. Они кричали. Оттаскивали детей или прижимались ближе, чтобы посмотреть, проталкивались мимо королевской стражи, констеблей. Один мужчина даже вскочил на помост с яростным криком: «Сожжем короля!» Филипп схватил его за воротник и швырнул обратно на землю.

– Держать строй! – взревел он.

Шассеры рванулись на помост, но из-под него показались Блез, Лиана, Терранс, Тулуз и Тьерри. Оборотни уже обратились наполовину, их глаза светились, а клыки удлинились. Еще десятки их сородичей вышли из толпы и присоединились к ним, рыча и клацая зубами. Полностью обращенные в волков оборотни выскакивали из каждого переулка. Они встретили сталь охотников когтями и зубами.

Бо одной рукой потянул за веревки Лу. Спешно. Неуклюже.

– Оказывается, Башня шассеров – настоящая крепость. Кто ж знал. Мы не смогли добраться до вас там, но здесь… – затараторил он, но замолчал, когда Лу застонала. Он посмотрел на кровь на ее сорочке. Проколы на руках, груди. – Что, черт возьми, с ней случилось? – угрожающе спросил Бо.

Руки у меня дергались, их сводило судорогой, и я не мог с легкостью ими пошевелить. Не мог помочь. Я напрягся, чтобы вновь обрести контроль над телом.

– Отравленные стрелы. Поторопись…

– Ты посмел выбрать их? – прошипел Огюст. На его шее забилась еще одна вена. Теперь он выглядел совсем не таким красивым. Скорее безумным. – А не родного отца?

Бо не успел ответить – Филипп наконец прорвался на помост, и Огюст сделал выпад.

Время словно замедлилось.

Бо развернулся, чтобы отбросить его назад, широко размахивая факелом. Единственная искра взметнулась в воздух. Секунду – тысячу секунд – она висела неподвижно, а затем почти лениво упала на помост. На сено.

Мне оставалось лишь в ужасе смотреть, как пламя охватывает нас.

Поток света

Рид

Черный огонь распространялся быстрее, чем обычный. За считаные секунды он спалил стог сена и начал лизать наши ноги.

Адское пламя. Вечное пламя.

«Не поможет им никакое средство, – сказала мне тогда Коко, – и растения в том числе».

«Откуда ты знаешь?»

«Оттуда, что пожар вспыхнул из-за моего горя. А чтобы унять горе, никакого средства нет. Только время».

Несмотря на страшную жару, мороз пробрал меня до костей. Я звал Лу, кричал ей. Повернулся к ней, чтобы защитить. Защитить от неизбежного. Я не сдамся. Не отступлю. Если бы мы могли освободиться, убежали бы в безопасное место…

Запаниковав, Филипп врезался в Огюста, сбив его с помоста. Пламя коснулось рукава короля. Огонь охватил его мгновенно, и Огюст упал на землю, крича и корчась. Филипп быстро сорвал с короля львиную мантию, попытался снять с него горящую рубашку. Но ткань уже вплавилась в его кожу. Филипп мгновенно отпрянул, поняв, что битва проиграна.

– Олиана! – Огюст замахал жене, стоявшей рядом с помостом.

Не говоря ни слова, та