Банальное убийство - Рекс Тодхантер Стаут

зависящее, чтобы его воскресить, если бы это было возможно. Но ведь вы от меня ждете не только сочувственных слов, да?

– Но… – Она удивилась. – Я подумала… Разве не ясно, что они хотят сделать? Вернее, я хочу сказать: не ясно, что они не хотят ничего делать? Раз мой отец убил мистера Эшби из-за меня и покончил с собой, то что же тут сделаешь? На том и поставят точку или уже поставили. Так что мне нужно сделать что-то самой, а я не знаю что, вот и решила прийти к вам, потому что отец сказал… – Она замолчала, прикрыла рот растопыренными пальцами. Это было ее первое быстрое, сильное движение. – О! – произнесла она сквозь пальцы и опустила руку. – Конечно. Прошу прощения. – Она открыла сумку, большую коричневую кожаную сумку, и что-то достала. – Я должна была это сделать раньше. Отец не тратил тех денег, которые получал от вас. Они все здесь, все ваши долларовые купюры. Он говорил, что когда-нибудь потратит их на что-то особенное, но не говорил на что. Но он сказал… – Она замолчала и прикусила губу.

– Не надо! – приказал Вулф.

– Знаю, – кивнула она. – Не буду. Я их не считала, но тут, наверное, почти пятьсот долларов. Вы ведь платили ему три раза в неделю три года подряд. – Она встала с места, положила деньги Вулфу на стол и снова села. – Для вас это, конечно, мелочь, это не пятьдесят тысяч, так что все равно я прошу вас работать бесплатно, но ради отца, а не ради меня. В конце концов, это будет означать, что три года вы бесплатно чистили туфли.

Вулф перевел глаза на меня. Согласен, это я впустил ее, но он глядел так, будто я убил и Эшби, и Пита, а в придачу еще и ее соблазнил. Я посмотрел на него в ответ, склонив набок голову, и он отвернулся.

– Мисс Вассос, вы просите меня доказать невиновность вашего отца и вашу невинность. Я правильно понял?

– Моя невинность не имеет значения. Я хочу сказать, речь не о том.

– Речь о невиновности вашего отца, так?

– Да. Так!

Вулф ткнул пальцем в пачку долларовых купюр, перевязанных резинками:

– Ваши деньги… Заберите. Это, как вы и сказали, все равно что бесплатно за такую работу. Если уж я решу донкихотствовать, чаевые мне не нужны. Я ничего не обещаю. Если бы нужно было дать ответ сейчас, я сказал бы «нет». Уже полночь, пора спать, и я устал. Скажу о своем решении утром. Ночевать вы будете здесь. У нас есть свободная комната, удобная и для вас вполне подходящая. – Он отодвинул кресло и встал.

– Но я не… У меня с собой нет вещей…

– Зато есть вы. – Он хмуро смотрел на нее сверху вниз. – Допустим вот что. Допустим, догадки полиции верны, мистер Эшби вас соблазнил, ваш отец об этом узнал, по этой причине убил его, после чего, опасаясь разоблачения, покончил с собой. Предположим также, что вы, все это зная, со всеми этими мыслями возвращаетесь домой, где вас теперь никто не ждет. Что бы вы в такой ситуации сделали?

– Но ведь это неправда! Он никого не убивал!

– Я же сказал: допустим. Допустим, что все так и есть. Что бы вы в такой ситуации сделали?

– Я… покончила бы с собой. Наверное.

– Думаю, вполне вероятно, – кивнул Вулф. – И если сегодня или завтра вы умрете при обстоятельствах, допускающих вероятность самоубийства, то люди, включая полицейских, именно так и подумают. Убийце это известно, и, поскольку его попытка выдать гибель Эшби за самоубийство чуть не увенчалась успехом, а попытка выдать за самоубийство гибель вашего отца почти увенчалась успехом, он наверняка захочет сделать это еще раз. Если вы с ним знакомы, то он знает, что характер у вас есть – вы показали это, придя ко мне, – значит само ваше существование станет для него смертельной угрозой. Ночевать будете здесь. Утром я занят до одиннадцати, но мистер Гудвин просыпается рано, и вы ему расскажете все, что знаете и что может оказаться полезным. Если я решу вам помочь ради вашего отца, мне понадобится вся информация, какая есть. Не пытайтесь что-либо утаить от мистера Гудвина. Он прекрасно знает привычки привлекательных молодых женщин. Спокойной ночи. – Он повернулся ко мне. – Проверь, все ли в порядке в Южной комнате. Спокойной ночи. – И вышел.

Когда стукнула дверь лифта, наша клиентка сказала:

– Мистер Гудвин, возьмите деньги вы. Я не хочу…

Ее затрясло, она опустила голову и закрыла руками лицо. Хорошо, что она сумела сдержаться, пока великий человек не ушел.

ГЛАВА 3

В среду утром, без пятнадцати одиннадцать, я сидел за машинкой. А тремя часами раньше, в семь сорок пять, постучавшись в дверь Южной комнаты, которая находится у нас на третьем этаже над комнатой Вулфа, я увидел, что Эльма уже проснулась и оделась. Она сказала, что выспалась, хотя ее вид говорил об обратном. Сам я завтракаю обычно в кухне, но Фриц не захотел, чтобы и она завтракала там, потому накрыл стол в столовой, и Эльма съела все, что стояло перед ней:

апельсиновый сок, два блинчика, два ломтика бекона, яичницу из двух яиц с луком-шалот, – и выпила две чашки кофе. После чего мы перешли в кабинет, где почти целый час, с восьми сорока до девяти тридцати, я задавал ей вопросы, а она отвечала.

Она начала работать в «Шпульках Мерсера» два года назад, и с тех пор площадь их помещений увеличилась вдвое, а штат сотрудников – втрое. То есть их офис продаж и исполнительный офис в здании на Восьмой авеню. Она не могла сказать, насколько увеличился рост производства на их фабрике в Нью-Джерси, но знала, что вырос намного. Все в компании понимали, что это случилось благодаря способностям и усилиям одного человека – Денниса Эшби, который три года назад был назначен ответственным за продажи и продвижение их товаров на рынке. Он добился того, что они стали делать не только шпульки; теперь они производили двадцать с лишним позиций из списка швейной промышленности.

Она дала характеристики доброй дюжине сотрудников компании, и вот некоторые из них.

ДЖОН МЕРСЕР, президент. В сентябре ему исполнился шестьдесят один год, и в компании отметили это событие тортом и пуншем. Мистер Мерсер унаследовал свое дело от отца. Все понимают, что ему принадлежит бóльшая часть акций. Почти все свое время он проводит на фабрике, в нью-йоркский офис