Банальное убийство - Рекс Тодхантер Стаут

совет Вулфа, надраивал до блеска мои, я на нем тренировался. Рассуждения о том, что детектив обязан всегда строго придерживаться фактов, – чушь собачья! Одна хорошая версия иногда может дать больше, чем сто разрозненных фактов. Потому я минут десять тренировался, изучая Пита Вассоса. Мог ли он полчаса назад убить человека? Если бы сейчас полицейские нарыли факты, которые говорили бы, что мог, но при этом вопрос оставался открытым, что бы я выбрал? В конце концов я выбрал, что нет, не мог. Не хватало мотива. Ради денег Пит не стал бы убивать. Ради мести – зависело бы от того, за что мстить. От страха – само собой, если бы его хорошенько припекло. Потому окончательно я так и не выбрал.

Через час, когда Вулф отправил меня в банк, а туда я хожу пешком, на углу Восьмой авеню я остановился. Тело погибшего мистера Эшби уже унесли, но тротуар перед зданием был огорожен, чтобы следы не затоптала толпа добровольных помощников, и там работали два эксперта из отдела убийств, а три копа регулировали дорожное движение. Я задрал голову и увидел несколько голов в окнах, но на десятом этаже, третьем сверху, никого не было.

Дневной выпуск «Газетт» приносят в начале шестого, когда в старом особняке из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице, в котором Вулф живет и работает – если работает, – наступает полная тишина. Вулф в это время наверху в оранжерее, где с четырех до шести занимается орхидеями в компании с Теодором, Фриц в кухне колдует перед духовкой или над кастрюлей, а я убиваю время. Потому в тот день, когда пришел дневной выпуск, я обрадовался и узнал все, что было на тот час известно о смерти мистера Денниса Эшби. Мистер Эшби выпал из окна бизнес-центра утром в 10:35 и умер сразу. Никто не видел самого момента падения, но посчитали, что выпал он из окна своего кабинета на десятом этаже, поскольку в 10:28 секретарша в приемной, мисс Фрэнсис Кокс, разговаривала с ним по его телефону, а остальные окна на этаже поблизости от места падения не открывались.

Если полиция уже и знала, был это несчастный случай, самоубийство или убийство, то об этом в статье ничего сказано не было. Если кто-то и находился в кабинете у Эшби, когда тот выпал из окна, то и об этом молчали. Никто не входил в кабинет начиная с того момента, когда в 10:35 тело Эшби шлепнулось на тротуар, и до тех пор, пока примерно через пятнадцать минут не появился чистильщик обуви по имени Питер Вассос, ежедневно чистивший мистеру Эшби обувь. Полицейский, установивший личность погибшего по документам, обнаруженным у него в кармане, поднялся на десятый этаж через несколько минут после того, как Вассос ушел. Через некоторое время его нашли у него дома на Грэм-стрит в Нижнем Ист-Сайде, в Манхэттене, и доставили в офис окружного прокурора для беседы.

Деннис Эшби – тридцать девять лет, женат, бездетный, вице-президент компании «Шпульки Мерсера, инк.» – отвечал за продажи и продвижение товаров на рынке. Судя по словам вдовы и деловых партнеров, мистер Эшби был здоров, успешен, и у него будто бы не было никаких причин сводить счеты с жизнью. Вдова по имени Джоан от горя была вне себя и отказалась от встреч с репортерами. Ростом Эшби был ниже среднего, 5 футов 7 дюймов, вес 140 фунтов. Последний абзац был вполне в духе «Газетт», этакий намек на то, что человека с таким ростом и весом выбросить в окно легче легкого, а значит, не исключена вероятность убийства, а значит, покупайте завтрашнюю «Газетт», узнаете что и как.

В шесть часов из коридора донеслось дребезжание спускающего с я лифта, а затем в кабинет вошел Вулф. Я подождал, чтобы он пристроил свою седьмую часть тонны в огромном кресле, после чего сказал:

– Пит в офисе окружного прокурора. Наверняка он не вернулся, и они…

Раздался звонок в дверь. Я поднялся, вышел в прихожую, включил свет на крыльце, увидел через одностороннее прозрачное стекло знакомую подтянутую фигуру и вернулся.

– Кремер.

– Что ему нужно? – рявкнул Вулф.

Это означало: впустить. Если Вулф не желает по какой-либо причине или без, чтобы я впустил в дом инспектора Кремера из отдела по расследованию убийств Южного Манхэттена, он просто рявкает: «Нет!» Если впустить можно, но он из-за этого злится – опять же по какой-либо причине или без, – то говорит: «Я занят». И Кремер тоже является к нам в разном настроении. Может, едва я открою дверь, прошагать в кабинет, даже не сказав «здрасте», а может поздороваться как положено. Раза два он даже назвал меня Арчи, но это он, конечно, случай но. В тот день, о котором я говорю, он позволил мне взять у не го пальто и шляпу, а когда я вошел в кабинет, то уже сидел в красном кожаном кресле напротив Вулфа, хотя сидел прямо, не откинувшись на спинку. Красное кожаное кресло глубокое, а Кремер ставит ноги вместе. Я никогда не видел, чтобы он положил ногу на ногу.

Он сказал Вулфу, что разговор не займет много времени, просто нужно кое-что уточнить, и Вулф хмыкнул.

– Насчет того чистильщика, который приходил к вам сегодня утром, – сказал Кремер. – Питер Вассос. В котором часу он пришел?

– Вам лучше знать, мистер Кремер, – покачал головой Вулф. – Вам виднее. Я же отвечаю только на те вопросы, которые продиктованы вашими обязанностями и имеют отношение к моим обязательствам, и то по своему усмотрению.

– Ну да, конечно. – Кремер сжал зубы и сосчитал до трех. – Ну да. В простоте ничего не сделаете, даже если сложностей-то нет. В этом вы весь. Я веду дело о неестественной смерти, где есть вероятность убийства, а также вероятность, что совершил его Питер Вассос. Если это убийство и убийца он, то он пришел к вам сразу после убийства. Знаю, он ходит к вам три с лишним года три раза в неделю чистить обувь и сегодня пришел раньше обычного. Мне нужно знать, что он вам рассказал. Мне нет необходимости напоминать вам о том, что вы частный детектив, а не адвокат и ваша с ним беседа не является конфиденциальной. Так во сколько он пришел и что сказал?

Брови Вулфа приподнялись.

– Факт убийства не установлен. Ваших «есть вероятность» недостаточно. Человек может выпасть в окно и без посторонней помощи.

– Этот – нет. Почти наверняка. На его столе лежал большой кусок отполированного окаменевшего дерева. Так вот он оказался вытертым. На такой штуке на мужском столе должны быть отпечатки пальцев или, в конце концов, какие-нибудь загрязнения, а там – ничего. А на затылке, у основания черепа, след от некоего гладкого округлого предмета. На тротуаре нет ничего, что могло бы его оставить. В газете об этом пока не писали, но в утреннем выпуске будет.

– Тогда о вашей второй «вероятности». – Вулф скривился. – Допустим, что его в самом деле ударили этой штукой и вытолкнули из