После ссоры - Анна Тодд

– Тесса?

Я едва не потерял сознание от боли.

– Она, ну… в общем… она… – запнулся я.

– Кто она? Твоя жена?

Слова Натали ранили меня в самое сердце. Она посмотрела, есть ли на моем пальце кольцо.

– Нет, она была… была моей девушкой.

– Надо же, так ты теперь заводишь отношения? – пошутила она с осторожностью, явно почувствовав, как мне больно.

– Нет… ну, только с ней.

– Понятно. И теперь она уже не твоя девушка?

– Нет. – Я стал дергать пальцами кольцо в губе.

– Что ж, жаль это слышать. Надеюсь, у тебя все наладится – так же как у меня, – сказала она.

– Спасибо. Поздравляю с помолвкой и… ребенком, – неловко проговорил я.

– Спасибо! Этим летом мы собираемся пожениться.

– Так скоро?

– Ну, мы помолвлены уже два года, – засмеялась Натали.

– Ого!

– Все случилось быстро, почти сразу после нашей встречи, – пояснила она.

Чувствуя себя идиотом, я спросил:

– Не слишком рано?

Но она лишь улыбнулась в ответ.

– Мне почти двадцать один год, и ждать теперь нет смысла. Мне повезло уже в таком возрасте найти человека, с которым я хочу провести всю жизнь, – так зачем тратить время, когда именно об этом он меня и сам просит? Я безумно рада, что он хочет жениться на мне. Можно ли еще прекраснее выразить свою любовь?

Пока она говорила, мне казалось, что я слышу голос Тессы.

– Наверное, ты права, – ответил я, и она улыбнулась.

– О, вот и он! Мне пора – я замерзла и беременна, а это не лучшее сочетание.

Она засмеялась, а потом подняла свои пакеты и помахала парню в шерстяной жилетке и коричневых брюках. Его улыбка при виде невесты, ожидающей его ребенка, была такой яркой, что засияла среди мрака унылой английской погоды, клянусь вам.

Седьмой день длился долго. Каждый день длился долго. Я все думал о Натали и ее прощении: лучшего времени для встречи с ней и быть не могло. Правда, чувствовал я себя хреново, и она это поняла, но я узнал, что она нашла счастье и любовь. И скоро у нее будет ребенок. Ее жизнь оказалась не такой, как я думал.

И слава богу.

Весь день я провел в кровати. Я даже не хотел поднимать чертовы жалюзи. Мамы с Майком долго не было, так что я долгие часы мог упиваться своим несчастьем. С каждым днем становилось все хуже. Я постоянно думал, чем она занимается, с кем она. Плакала ли она? Было ли ей одиноко? Вернулась ли она в нашу квартиру, чтобы меня найти? Почему она больше не звонила?

Не о таких страданиях я читал в книгах. Это не просто боль от моих мыслей, не просто телесные страдания. Это разрывающая душу, вскрывающая мое сердце боль, и мне кажется, я этого не выдержу. Никто бы не выдержал.

Должно быть, именно так чувствовала себя Тесса, когда я принес ей столько мучений. Не могу представить, как эта хрупкая девушка справляется с такими мучениями, но она явно сильнее, чем кажется. Намного сильнее, раз она столько от меня вытерпела. Ее мама как-то сказала, что если она действительно дорога мне, я оставлю ее в покое, иначе я все равно сделаю ей больно.

Она была права. Надо было еще тогда оставить ее. Надо было оставить ее в тот самый первый день, как только она зашла в общежитие. Я пообещал себе, что скорее умру, чем снова заставлю ее страдать… это оно и есть. Я умираю, но это даже хуже, чем смерть. Это больнее. Это должно быть больнее.

Весь восьмой день я пил. Не мог остановиться. И с каждым глотком молился, чтобы она покинула мои мысли, но этого не случилось. Не могло случиться.

Ты должен разобраться со всем этим дерьмом, Хардин. Ты должен. И я тоже. Обязательно.

– Хардин… – От голоса Тессы у меня по спине бегут мурашки.

– Малыш… – говорит она.

Я поднимаю глаза и вижу, что она сидит на мамином диване – в руках у нее книга, и она улыбается.

– Иди сюда, прошу тебя, – просит она.

Вдруг открывается дверь, и в комнату заходят несколько мужчин. Только не это!

– Вот она, – говорит низкий, тот самый, который каждую ночь является мне в кошмарах.

– Хардин? – Тесса начинает плакать.

– Не подходите к ней, – предупреждаю я, когда они приближаются.

Кажется, они меня не слышат.

Они срывают с нее рубашку и бросают на пол. Грязные руки скользят по ее бедрам, и она зовет меня.

– Пожалуйста… Хардин, помоги мне!

Она смотрит на меня, но я застываю. Я не могу сдвинуться и не могу помочь ей. Мне приходится смотреть, как они избивают и насилуют ее. Она лежит вся в крови и не издает ни звука.

Мама меня не разбудила, никто не разбудил. Я должен был выдержать это, выдержать все, и когда я проснулся, реальный мир оказался еще хуже, чем мой кошмар.

Сегодня девятый день.

– Ты слышал, что Кристиан Вэнс переезжает в Сиэтл? – спрашивает мама, а я копаюсь ложкой в миске с хлопьями.

– Ага.

– Здорово, правда? Новый отдел в Сиэтле.

– Думаю, да.

– В воскресенье он устраивает ужин. Он думал, что ты придешь.

– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я ее.

– Он мне сказал, мы с ним иногда общаемся. – Она отводит взгляд и наливает себе еще кофе.

– Почему?

– Потому что можем – давай ешь свои хлопья.

Она говорит со мной сердито, как с маленьким ребенком, но у меня нет сил, чтобы придумать какой-нибудь остроумный ответ.

– Я не хочу идти, – говорю я и через силу подношу ложку ко рту.

– Ты теперь нескоро его увидишь.

– И что? Я и так нечасто с ним вижусь.

Она смотрит на меня так, словно хочет сказать что-то еще, но молчит.

– У тебя есть аспирин? – спрашиваю я, и она кивает и уходит за лекарством.

Я не хочу идти на долбаную вечеринку в честь того, что Кристиан и Кимберли уезжают в Сиэтл. Мне надоели разговоры об этом Сиэтле, и я знаю, что Тесса тоже придет к ним. Мысль о встрече с ней отдает такой болью, что я едва не падаю со стула. Я должен держаться от нее подальше, я обязан сделать это ради нее. Если я смогу остаться здесь еще на несколько дней или, может, недель, мы оба сумеем двигаться дальше. Она найдет кого-нибудь вроде жениха Натали, кого-нибудь, кто ее достоин.

– Я все равно думаю, что тебе стоит пойти, – повторяет мама, когда я глотаю аспирин, хотя знаю, что таблетки не помогут.

– Я не могу туда пойти, мам… даже если бы захотел. Мне пришлось бы уехать отсюда уже завтра утром, но я не готов уезжать.

– В смысле, ты не готов столкнуться с тем, что там осталось? – говорит она.

Я не могу больше сдерживаться. Я закрываю лицо руками, и боль наполняет меня, я тону в ней. Я радуюсь этой боли и надеюсь, что она меня убьет.

– Хардин…

Голос мамы кажется тихим и успокаивающим. Она обнимает меня, и все мое тело содрогается от рыданий.

Глава 81

Тесса

Когда Карен уезжает, чтобы отвезти Лэндона в аэропорт, я сразу это чувствую. Я чувствую, как меня наполняет одиночество, но я должна игнорировать его. Должна. Мне хорошо и одной. Постоянное бурчание в животе напоминает, как я голодна, и я спускаюсь на кухню.