Шрамы и песни (ЛП) - Кристина Золендз

Обхватив Грейс за талию, я закинул ее себе на плечо, а она захихикала.

— Это проблема Блисс. Она вызовет клининговую службу. — Я понес ее, перекинув через плечо — попой к потолку, одной рукой держа ее под бедра, вышел за дверь и запер ее за нами. — Помнится, кто-то таким сексуальным голоском просил отвести ее домой. И сейчас я могу думать только об этом, Грей.

Она шлепнула меня по заднице и приказала идти быстрее.

Однако, так как у меня самые дерьмовые друзья на свете, когда мы добрались, Такер и Алекс сопели в своих спальных мешках на полу спальни Грейс. Брейден громко храпел на диване, а Леа пыталась приготовить всем горячий шоколад. Итан развалил свой зад на одном из кресел в гостиной и ржал над нами.

Нахрен. Я схватил огромную металлическую сковородку и металлическую ложку и начал громко стучать ими над головой Алекса, при этом крича. Этот придурок только громче захрапел. Такер даже не пошевелился. Пришла мысль, а дышит ли он, но на самом деле мне было пофиг, так что я вышел из комнаты. Я вернулся в гостиную и в компании огромных посиневших шаров сел смотреть ужастик над головой у остальных любителей обламывать.

Грейс сидела на полу, спиной прижавшись к дивану, касаясь плечом моей ноги. Посреди первого фильма она положила голову мне на колено, и я перебирал её волосы, накручивая шелковистые прядки себе на пальцы. Она повернула голову, чтобы посмотреть на меня, и я крепче вцепился в ее волосы. Я склонил к ней голову, смахивая волосы и шепча ей на ушко:

— Пойдем в постельку со мной, давай ляжем.

Позволив волосам выскользнуть из рук, я обнял ее за талию и мягко потянул вверх. Держа за руку, я повел ее по коридору к спальне. Уже в комнате она повернулась ко мне лицом, так трогательно надула губки и кивнула в сторону спящей парочки. Я только пожал плечами и обнял ее.

— Мне ужасно хочется обнимать тебя, — шепнул я. Так в обнимку, почти касаясь ее губ, я и довел ее до кровати и рукой откинул покрывало с постели.

Она забралась на кровать, и, скользнув следом, я прильнул к ней. Она развернулась ко мне, и теперь наши лица почти касались друг друга. Бледный свет луны сквозь распахнутые шторы мягко струился по постели.

Я смахнул упавшую ей на лицо прядку волос, заправив за ухо, и провел кончиками пальцев по ее шее. Она задрожала.

— Расскажи мне подробнее о Габриэле, — прошептал я.

— Мне бы очень не хотелось говорить о нем, Шейн. Я не хочу, чтобы ты к нему приближался. Он чудовище, — пробормотала она.

Я положил голову себе на руку и пристально посмотрел в ее глаза, желая, чтобы она рассказала мне все, желая, чтобы она взяла и спросила, кем я был, но мне осталось просто улыбнуться и без всяких объяснений сказать как есть:

— Клянусь тебе, Грейс, я не позволю ему навредить тебе. И если понадобится, я буду оставаться здесь с тобой каждую ночь.

— Я верю тебе. И думаю, если ты будешь проводить здесь каждую ночь, мне станет чуточку лучше, — хихикнула она и показала насколько чуточку, немного разведя большой и указательный палец.

Большими пальцами я погладил ее губы.

— То, как ты сегодня пела мне, это было... меня просто потрясло, Грейс, — прошептал я. Я немного придвинулся к ней, и теперь наши тела прижимались друг другу во всех местах.

— Мы не пели так с моего прослушивания, согласен?

— Да, именно. — С незапамятных времен, любовь моя.

Все еще поглаживая ее нижнюю губу, я медленно погрузил палец ей в рот.

— Я мог думать только о том, каково это — коснуться губ женщины, которая умеет так петь. — Это я, Села. Прими меня, я твой на веки вечные.

Сердцебиение в ее груди ускорилось. Я почувствовал, как оно забилось, словно крылья бабочки, а мое тут же сравняло свой ритм. Медленно лаская пальцами линию ее челюсти и опустившись к шее, я провел губами от щеки к уху.

— Почему ты решила спеть именно эту песню?

— Мне хотелось объяснить тебе, что я чувствую. Объяснить, почему я так к тебе относилась, Шейн, — прошептала она.

Немного отстранившись, я вгляделся в ее глаза, надеясь, что она разглядит меня настоящего.

— Потому что чувствуешь себя сломленной?

Глаза ее наполнились слезами.

— Вдребезги, — произнесла она надрывным шепотом. У меня разрывало сердце. Как мне загладить свою вину? Как мне все исправить? Тысячи лет боли и страданий, неизвестности, лжи. Одиночества.

Я нежно смахнул ее слезинки. Она резко втянула воздух, когда мои влажные от слез ладони оторвались от ее щек и обхватили ее талию. Я плавно перевернул ее, нависая над ней, мое колено проникло ей между ног, раздвигая их. Она задрожала, когда я медленно опустился на нее, а потом она обхватила меня своими великолепными ножками, крепко сжимая.

Одной ладонью я потянулся к ее лицу, проводя подушечками пальцев вдоль губ.

— Тогда доверься мне, потому что я клянусь, я найду все вдребезги разбитые осколки твоей души и склею их, кусочек за кусочком, Грейс. Всю свою долбанную жизнь я готов посвятить этому... Я залечу все твои раны, — прошептал я.

Мы оба перестали дышать. Время остановилось, планета вращалась, а мы словно были ее единственными жителями.

Губами я обвел контур ее губ; паря над ними, касаясь и замирая, ее теплое дыхание смешалось с моим. Запустив пальцы в ее волосы, я прижался к ее губам и скользнул между ними языком. Мое тело содрогнулось, когда ее язык встретился с моим, и она простонала мне в рот. Ее ладони поднялись вдоль моих рук, ногти впились в спину, и мы углубили наш поцелуй. Мы поглощали губы друг друга, совершенно растворились в яркости поцелуев. Отчаянные, жаждущие большего.

Опираясь на одну руку, я вцепился в край ее футболки, задирая. Наши губы оторвались на мгновение, чтобы стянуть ее через голову. Обхватив Грейс за затылок, я с низким рыком вернулся к ее губам. Мои ладони путешествовали по ее обнаженной коже, обхватывая, сжимая. Я прикусил ее губу и громко застонал от прилива ощущений. Только она, только Грейс дарила мне такие ощущения. Я совершенно растворился в ней; она целиком и полностью завладела мной.

— Эй!

Это был голос Такера. Голос Такера? Какого черта? А потом ко мне вернулось чувство реальности. Алекс и Такер были с нами в одной комнате. Чеееррт, я чересчур громко стонал. Мы с ней замерли, затихли и не шевелились. Ее ладошка по-прежнему сжимала меня, и прости Господи, но я блин медленно подался в нее. И, может, даже не один раз. Честно, я прекратил, только когда она затряслась от смеха, и это, вроде как, было хорошо.

— Эй, Алекс! Просыпайся! Шейн вот-вот трахнет Грейс! — Дальше раздались грохот и ругань Алекса. Скатившись с Грейс, я схватил ее футболку и натянул ее ей через голову.