На день погребения моего - Томас Пинчон

ее фирменный секрет, — роясь у огромной вешалки для шляп в виде лосиных рогов, они полностью были заняты шляпами, выбрал серое сомбреро, украшенное серебряными медальонами с инкрустацией из ляпис-лазурита и яшмы, работа индейцев зуни, похоже. — Один из ее секретов, во всяком случае. По дороге заберем моего парня Лумиса,

это оказался клерк с кольтом 44-го калибра, который ранее поприветствовал Фрэнка.

Они вышли с черного хода на Пасифик-Стрит и начали пробираться между упряжек быков и мулов, кабриолетов и трехрессорных фаэтонов, телег с дровами и больших траспортировочных фургонов, которые возили грузы с железнодорожного вокзала на шахты и в магазины, седоков в пыльниках, одеревеневших и похожих на призраков под слоем щелочи, китайских ручных тележек с высокими стопками белья для стирки — Элмор размахивал руками, шутливо изображал пальцем пистолет и иногда хватал кого-то, чтобы заключить мгновенную сделку. Большинство встреченных были настолько внимательны, что делали комплименты его шляпе.

«Лупита» находилась на клочке валунной глины, скрывающемся между Пасифик-Стрит и рекой Сан-Мигель, она напоминала скорее небольшую бухту, здесь имелась коллекция тесовых столов и длинных скамеек, окрашенных в небесно-голубой цвет, таких не было нигде больше в городе, сверху ржавая шедовая крыша на осиновых столбах. Кулинарные ароматы можно обонять уже на расстоянии полумили от заведения.

 Огромные чичарроны лежали грудой на стойке, как стратегический запас. Всюду висел сухой перец чили опасного темно-багрового цвета. Говорили, что по ночам он светится в темноте. Клерки и кассиры, ночные пташки, которые только что проснулись, ковбои из долины, мексиканские чернорабочие в кирпичной пыли, мошенники в ожидании поезда сидели рядом с неграми-газетчиками и благоверными женами в их лучших шляпах — все они без разбору заполняли скамейки, хватали еду руками и пожирали, как шахтеры в столовой, или стоя ждали, пока освободится место или один из парней, работающих на кухне, положит в их судок или бумажный мешок куриную торту, тамал из оленины, знаменитое фирменное блюдо Лупиты — тако с мозгами, бутылку крафтового пива, кусок персикового пирога и тому подобное на вынос.

Фрэнк, ожидавший увидеть более материнскую фигуру, был удивлен при появлении привлекательного эпонима такерии, миниатюрного торнадо, белизна и чернь, подчеркнутая золотом, она вихрем появилась из ниоткуда, остановилась на мгновение, чтобы одарить Элмора поцелуем в лоб, и у него вряд ли было время, чтобы приподнять шляпу, и, прежде чем исчезнуть снова в изменчивой атмосфере кухни, спела через плечо, кажется, ехидно: «Por poco te faltó La Blanca». (Ты только что упустил снежок').

—  О, черт, — обеспокоенно сказал Элмор, — накрылся весь мой день, я не знаю, что происходит, Лумис, нужно свозить ее в город?

 «La Blanca», или «Снежок» — это оказалось местное имя жены «Шнеллера Боба» Мелдрума — народ согласился, что это «жена», учитывая темную историю гнева Боба, прозвище ей дали из-за белой лошади сверхъестественной стати, на которой она всегда выезжала, обычно в Дикую Бухту и к высоким перевалам за ней следовал хвост, в основном невидимый, это были члены печально известной банды «Шинок», они неукоснительно держали дистанцию, ее губы были столь бескровны в этой ветреной прозрачности, что, казалось, совсем исчезли, глаза в обрамлении черных ресниц остались единственной чертой, по которой ее можно было запомнить после ее отъезда. Приезжие, например, техасцы, утверждали, что лошади вообще не могут скакать по таким склонам, потому что уровни грунта менялись слишком стремительно, слишком неожиданно, слишком много тут было расселин в тысячи футов глубиной, следующим пунктом этих американских горок была чертова отвесная скала, которая заставляла вас действовать — упасть прямо вниз или прыгнуть вверх, молясь, чтобы на скале не было льда, а лошадь достаточно хорошо ориентировалась в горах, чтобы оценить отчаянный склон, кровь индийского пони в таких случаях была очевидным преимуществом. Она освоила эту геометрию страха так непринужденно, что Боб однажды нашел ее в сказочном королевстве стеклянных гор, в эксцентричном Сан-Хуане, а придорожные поэты выстраивали предположения, учитывая ее затворничество —развевающийся черный капюшон, шляпа висит на спине, и свет Рая в ее волосах, платки из травчатого шелка, которые Боб купил ей в Монтрозе, трепетали холодным пламенем во время метели или весенней лавины, или под снегом августа, напоминавшим попкорн — она выезжала из-за тоски по дому, слишком страстной для этого царства заурядного серебра и золота, о котором слишком много знала, не говоря уже о том, чтобы быть его достойной.

Они жили возле шахты Томбой в коттедже, построенном из отходов горной выработки, но наособицу, их вообще редко можно было увидеть вместе, что порождало множество романтических слухов даже среди тех, кто ненавидел Боба от шляпы до шпор, но хотя бы один раз гибельным образом увидел ее во время одного из этих бесцельных выездов. В то время Боб был не только представителем Бака Уэллса на Земле, но еще и дневным сторожем на шахте Томбой, он просыпался до рассвета и шел в каменноугольный Бассейн, его глаза — некоторые вспоминали их как «темные», а другие говорили, что цвет менялся на бледно-серый перед тем, как он намеревался застрелить своего кента — были острее, чем обычно, компенсируя вроде бы плохой слух, он постоянно озирался по сторонам, присматривался к мелочам размером с гальку и всегда был настроен на различные неприятности, среди которых, наверное, неизбежно была и Снежок. Многим безрассудным и по сути глупым парням из города нравилось воображать, что они знают, за чем она гонится, в этих мечтах всегда присутствовало избавление от ее сожителя-недомерка, который смотрел на всё это сквозь пальцы — четырнадцать или сколько нарезов было в его револьвере. Черт, кто угодно может сделать нарез, это дешевле, чем пустая болтовня, правда?

—  Слушай, этот Шнеллер Боб не очень-то волнуется о том, кто жив, кто нет, ничего похожего на...

  — То, что он не понимает, я, наверное, не понимаю тоже.

— Обычный разговор в салуне, — Элмор резко взглянул на Фрэнка, словно тот был одним их этих юных Ромео. — Послушай, Лумис, боюсь, я сбит с толку. Возможно ли, что Боб следит за своей миссис, пока она спускается с холма? Нам нужно быстро разобраться в этом вопросе. Ты видишь где-то Лупи?

   Фрэнк вынырнул из-за своей огромной миски жгучего рубца.

  — Эта миссис Мелдрум — она взбалмошная?

—  Joven, юноша, — пробубнил, жуя, Элмор, — никто не